Северный пес - Крушина Светлана Викторовна. Страница 28

Что ж, вот вернется он, тогда можно будет попытаться вызвать его на разговор еще раз. Джулия не слишком рассчитывала на успех, но вдруг повезет?

Но пока стоило набраться терпения. Скорого возвращения Пса не ожидал никто, от границы до столицы путь не близкий, да сколько еще времени займут дела в городе. Галейн, так тот вообще считал, что его земляка в отряде больше не увидят, поскольку король и его офицеры захотят вытянуть из Пса как можно больше и с подробностями, а для этого может оказаться недостаточно одних только светских бесед. Кое-кто с ним соглашался: король Тео крут и любит получать ответы на вопросы, и добьется своего даже от такого строптивого и неразговорчивого собеседника, как Пес. Джулия же почему-то была уверена, что он вернется. Парень был везуч, и, уйдя от смерти, наверняка сможет избежать излишнего любопытства короля и королевских приближенных. Так просто его не возьмешь, вывернется.

Шли дни последнего летнего месяца, отряд носило с места на место, ничего серьезного не происходило. Мелкие стычки с касотцами чередовались с длинными затишьями, когда казалось, что никакой войны нет и в помине. Потом поступил приказ двинуться к Тирну, одному из приграничных медейских городов, который осаждали касотские войска. Дело предстояло жаркое, поскольку касотцы свою добычу так просто отдавать не собирались, и ребята встряхнулись в ожидании настоящего боя.

На подходе к Тирну отряд нагнал Пес. И конь его, и сам он имели такой вид, словно скакали, не останавливаясь, несколько суток. На вопросы, куда он так спешил, и как узнал, где искать своих, он только криво улыбался и молчал. Не ответил он ничего и на многочисленные расспросы о том, что было в столице, разговаривал ли он с самим королем или с кем-то из его приближенных офицеров. У Джулии родилось подозрение, что до столицы он вообще не доехал, а столько времени где-то болтался для отвода глаз. Возникал вопрос, что произошло, в таком случае, с его сопровождающим, но уж на это Пес точно не ответил бы. В конце концов, от него все отступились, в том числе и Изола, изрядно взбешенный молчаливой дерзостью подчиненного.

Глава 8

С наступлением осени бои затихли. Осень, короткая, но донельзя неприятная на севере, принесла с собой затяжные дожди и размытые дороги. Передвижение стало невозможным, и отряд снова встал лагерем под стенами одного из медейских городов.

В ожидании долгих дней затишья солдаты заранее скучали. Оставалось только надеяться, что зима в этом году выдастся не такая снежная, как в прошлом, и дороги поверх непролазной грязи не завалит сугробами выше человеческого роста.

Джулия неожиданно для себя начала мечтать о передышке. Она обнаружила, что устала от вечных боев, крови и боли, от постоянных переходов с места на место. Если мы засядем в лагере хотя бы на месяц, думала она, я буду просто счастлива. Впрочем, у нее, в отличие от приятелей, действительно были причины радоваться непогоде. Ибо с наступлением осени она заполучила в свои объятия человека, которого давно желала. Пес сам пришел к ней на ложе однажды ночью, и с тех пор Джулии редко приходилось спать одной. Чему она и радовалась, ибо общество Пса в ночные часы было ей более чем приятно.

Никто больше не пытался шутить на тему отношений Джулии и наинца, и уж тем более подкалывать кого-либо из них. Парни помнили летний прецедент, и связываться с Псом не желали. К зиме и медейцы успели узнать, что в гневе он неудержим, и что образумить его можно только одним способом — оттащив от противника силой. А еще лучше лишить сознания. А сделать такое было нелегко.

Впрочем, он, наверное, и не обратил бы теперь внимания на насмешки.

После рейда в столицу Пес стал еще более молчаливым, если только такое возможно, и почти постоянно был погружен в мрачную задумчивость, такую глубокую, что не сразу реагировал, когда к нему обращались. Он почти не улыбался, и только изредка на узком лице его появлялась странная, медленная улыбка. В такие моменты лицо неузнаваемо менялось, и это очень нравилось Джулии. В льдисто-синем взгляде, обычно обращенном внутрь себя, только тогда и появлялась жизнь.

Если бы только знать, чем вызвать эту его улыбку! Джулия понимала прекрасно, что к ней это явление не имеет никакого отношения. Она до сих пор не знала, как Пес относится к ней, кто она для него; но в одном была уверена: он не любит ее.

Не то чтобы это сильно огорчало ее, она и сама не пылала к нему нежными чувствами, но ей, пожалуй, немало польстило бы, сумей она заронить в его душу искру влюбленности. Увы. Если он к кому и питал привязанность, то только к ней, к принцессе. К девушке, которая, как ни крути, предала его когда-то.

Джулии же он говорил, что она прогоняет плохие сны. И впрямь, в ночи, которые Пес проводил с ней, он почти никогда не бредил и не стонал во сне. А если начинал, Джулия будила его и успокаивала, словно ребенка. И он засыпал снова в ее объятиях, теперь уже спокойным сном.

Не все их совместные ночи проходили в бурной деятельности, и Джулия думала, что все же Пес видит в ней не только любовницу, но и просто человека, чье общество ему приятно. Он мог просто прийти после особенно тяжелого дня, рухнуть на ее постель и уснуть, не сказав ни слова. Как к себе домой, усмехалась Джулия, но не возражала. Если ему больше нравится спать у нее, пусть спит.

Но, увы, все это отнюдь не делало Пса более милым или разговорчивым человеком. Слова из него по-прежнему приходилось вытягивать клещами, и по истечении зимы Джулия знала о нем ненамного больше, чем в тот день, когда вытаскивала его из подвалов Северной. О некоторых фактах биографии он все же обмолвился, но об основном Джулии оставалось только догадываться. Она так и не смогла понять, что он за человек.

Она продолжала придерживаться мнения, что Пес — незаконнорожденный сын какого-то северного аристократа. С такими чертами лица, с такой осанкой и манерой речи он просто не мог быть простолюдином! Если же он действительно бастард, то нет ничего удивительного, что он не желал говорить о родителях. Судьба незаконного отпрыска несладка, и Пес, должно быть, натерпелся в жизни. Он не скрывал, что с юных лет его носило по всему материку с юга на север и с запада на восток; и зарабатывать на жизнь приходилось всяким. Джулия так и не узнала, где он научился обращаться с оружием; он только обронил как-то, что с ним специально занимались. Кто мог заниматься ратным делом с мальчишкой-бродягой?.. Джулии пришлось смириться с тем, что не ее это ума дело.

По словам Пса, у него не было ни друзей, ни родственников. Одиночка по натуре, он ничуть не переживал из-за того, что никто не ждал и не любил его. Во всяком случае, внешне он ничем не показывал, что страдает из-за своего одиночества. Как-то он рассказал Джулии, что у него был побратим, но они расстались много лет назад, и с тех пор не виделись. Когда он говорил о том, что побратим, вполне возможно, уже давно мертв, голос его даже не дрогнул. Воистину, у него была душа зверя.

И больше — ни о чем ни слова. Ни о матери, ни об отце, ни о доме. Невозможно, немыслимо, чтобы человек жил вот так, без родных, без привязанностей. Но Пес жил. И сам вид его — холодная ярость, странным образом смешанная с отстраненностью, — отбивал у людей желание лезть ему в душу. Что творилось у него внутри, о том знал только он сам. И никого он в душу и сердце допускать не желал. Просто удивительно, как там задержалась медейская девчонка. И все же Джулия понимала, что к ней самой Пес относится совсем не так, как к остальным боевым товарищам (которых товарищами, вообще-то, с трудом можно было назвать, так его все ненавидели). Иначе она просто не видела бы его по ночам.

Зимой он все-таки почти на месяц пропал из ее поля зрения. Наемники Изолы, отколовшись от основных медейских сил, расположились в небольшом городишке недалеко от границы. Местные жители даже не знали, радоваться таким гостям или огорчаться. С одной стороны, наемники обеспечивали им защиту (и в «мертвый» зимний сезон случались набеги и стычки), а с другой, неприятностей от буйных парней тоже доставало. Пес, некоторое время пошатавшись по городку, отыскал себе забаву. На одном из постоялых дворов пережидал зимнее ненастье парень, назвавшийся мастером татуировки. Пес, поговорив с ним и просмотрев альбомы с образцами рисунков, загорелся, как мальчишка. Выложив татуировщику немалую сумму, Пес целыми днями пропадал теперь на постоялом дворе. Ночами его тоже где-то носило; Джулия прекрасно понимала, почему он почти перестал приходить к ней. С такой воспаленной шкурой было не до любовных утех. Она пару раз видела узоры, появлявшиеся на нем, еще в процессе их создания. Парень был настоящим художником. Причудливый красно-черный орнамент, бравший начало на шее чуть выше линии роста волос, разбегался по всей спине и по рукам до самых запястий. Татуировщик сумел заплести узоры с многочисленными шрамами, и теперь общий рисунок выглядел одновременно жутко и завораживающе. Но болеть все это должно было страшно…