Слезы на камнях - Суренова Юлиана. Страница 71
Но Ларс не мог просто взять и похоронить сестру. Он был готов сражаться с кем угодно, даже подземными богинями, лишь бы спасти Лику.
– Нинти, помоги!
– Я… Я не могу!
– Но ты же богиня врачевания!
– Она не больна. Она просто умирает, и…
– Так, – Ларс на мгновение зажмурил глаза, собирая всю свою волю воедино. – Так, – он заставил себя, отбросив эмоции, думать трезво.-Ты – Оживляющая мертвых…
– Да, так меня звали когда-то.
– Так оживи ее!
– Вернуть к жизни можно только того, кто лишился ее!
– Ты что, предлагаешь сидеть и ждать, пока она умрет?!- разумом Ларс понимал, что, может статься, это единственно возможный путь, но душой, сердцем, он не мог согласиться с подобным.
– Она не может умереть… Что-то не дает ей…
– Да! – вскричал, очнувшись от оцепенения, Бур. – Она не может умереть! Потому что нужна здесь, нам всем! – в его глазах вспыхнула надежда, которая в то же мгновение угасла в душе Ларса.
– Но если так… – он смотрел на небожительницу, не зная, о чем просить, чего еще ждать. Не мог же он, право же, призвать на помощь госпожу Кигаль!
– Это не поможет, – прочтя его мысли, качнула головой Нинти. Ее плечи безнадежно поникли, руки опустились. – Даже если Кигаль позволит ей умереть, а я вновь ее оживлю… Ну и что? Она умрет вновь…
– Но почему?!!
– Потому что ее время истекло! Его больше не осталось! Неужели ты сам не видишь!
Она старше самой дряхлой столетней старухи! – богиня врачевания шептала ему на ухо, не желая, чтобы названная сестра услышала хотя бы одно из произносимых ей слов.
– Так верни ей молодость!
– Как!
– Ты ведь богиня!
– Но не всемогущая! Если бы… Если бы она была молода, даже тогда все, что мне было бы дано, это растянуть молодость до мига смерти! Но не дольше! Потому что…
Если бы я только могла наделять тех, кто мне дорог бессмертием! Тогда я давно сделала бы это, защищая свою душу от неминуемых потерь!
Они смотрели друг на друга, не мигая, остановившись на мгновение посреди бушующей стихии, окаменев… Пока он не вздрогнул, словно по его телу прошла судорога, качнул головой, отгоняя от себя те мысли, то понимание происходившего, которое он не был готов принять.
– Ларс… – казалось, богиня, прочитавшая его мысли, хотела что-то объяснить, развеять его сомнения, но умолкла, так ничего и не сказав. В ее глазах читалось сочувствие. – Оставь все, как есть… – чуть слышно промолвила она.
Резко вскинувшись, хозяин города взглянул на покровительницу города. Он не ожидал от Нее – доброй, заботливой, светлой – такого… Однако, Она была его богиней. И он не мог упрекать ее ни в чем.
Эти последние слова, призванные усыпить, разбудили жреца.
Он вскинул голову, встрепенулся, вскочил на ноги…
– Оставить все как есть? Позволить ей мучиться, умирая, не в силах умереть? И это говоришь Ты, только что назвавшаяся ее сестрой?! Почему Ты поступаешь с ней так? …Может быть, – подозрение заставило вспыхнуть его глаза красными огоньками, – все дело в ребенке, которого Ты так хочешь заполучить, что…
– Бур! – хозяин города качнул головой. Конечно, ему хотелось бы поддержать друга, настоять на своем. Но он не мог. Даже ради сестры… – Ты все-таки служитель.
– Оставь, – небрежно махнул рукой тот, – при чем здесь это? Сейчас я – муж…
– Ты не можешь быть просто мужем. И даже просто человеком. Ты принес клятву служить богам. И должен следовать клятве.
– Что ты такое говоришь! Разве об этом нужно сейчас думать? Да пусть меня изгонят, казнят, проклянут в вечности! Главное – другое! Главное чтобы Лика жила! Ведь она достойна жизни!
Нинти смотрела на него с нескрываемым сочувствием, не обвиняя ни в чем, не осуждая…
– Бур, она умирает потому, что ей больше незачем жить, – попыталась объяснить ему повелительница врачевания.
– Незачем?! – возмутился тот, не скрывая своих чувств.
– Она исполнила все, ради чего была рождена.
– Неправда!
– Мне очень хотелось бы сейчас соврать, – вздохнув, прошептала Нинти. – Но я не могу…
– Ну конечно! И Ты думаешь, что я поверю Тебе? Ты просто не хочешь помогать!
Подземная богиня, признайся: людская смерть всегда была Тебе милей, чем жизнь?
– Остановись, горожанин…
– Не надо, Шамаш, – прервала бога солнца Нинти. – Я заслужила эти упреки. Потому что слишком многое обещала. А на поверку оказалась неспособна дать даже такую малость, как… – не договорив, глотая катившиеся из глаз слезы, она качнула головой.
– И, все же, может быть, стоит попытаться…
– Шамаш, ты-то хоть помолчи! Ты же видишь, не можешь не видеть, что все! Больше ничего сделать нельзя! У этого ее настоящего просто нет будущего!
– Я не понимаю! – Бур был в отчаянии! Он не хотел, не мог смириться с тем, что теряет жену! Ведь рядом были боги! Неужели ж они не могли ей помочь? Или не хотели? – его глаза подозрительно сощурились, беспомощно опущенные руки были готовы сжаться в кулаки от ярости.
– У меня нет будущего, потому что все оно уже в прошлом. А прошлое – в будущем… – слабый, охрипший голос, переходивший в сип, заставил горожан вздрогнуть, забыв о богах, повернуться к Лике.
Горожане, забыв обо всем остальном, о небожителях, упали рядом с ней на колени, обняли с двух сторон, помогая сесть, замерли рядом, поддерживая.
– Лика, Лика, милая, дорогая, как ты? Как ты себя чувствуешь? – одновременно заговорили они, стараясь не показать собеседнице своего страха и тревоги.
– Прости меня, муж мой. Прости и ты, брат. Я очень виновата…
– Любимая, как нам помочь тебе? – разве Бур или Ларс в чем-то обвиняли ее? Разве им хотя бы в мысли могло прийти что-то подобное? Все, что их заботило – поиски выхода, возможности изменить то, что даже сами небожители считали неизбежным.
Может быть…
У них была надежда на то, что Лика поможет им найти путь. Ведь она была в будущем и должна была знать, что случится потом… Но горожанка почему-то молчала.
Слезившиеся глаза старухи близоруко сощурились, нашли среди бывших рядом с ней повелителя небес.
– Господин моей души. Прости меня! Я ослушалась Твоей воли, но… Но, оказавшись там, в этом самом светлом на свете месте, я просто и помыслить не могла вернуться в снега пустыни. Несмотря на то, что здесь – мои муж, брат, дети, моя семья, мой мир и мои боги. Я… Я забыла обо всем!
Он кивнул. Бог солнца не осуждал ее, ни в чем не упрекал. Единственное, о чем он спросил, было:
– Ты не брала с собой сына?
– Нет! Конечно, нет! Меня предупредили… не знаю кто… голоса – о том, что я не должна этого делать! Они сказали, что мне следует оставить его у врат… По ту сторону врат… Что они позаботятся о нем, пока меня не будет. Что я могу не беспокоиться о нем… Я поверила им, господин! Сама не знаю, что убедило меня…
Может быть, меня просто слишком сильно тянуло вперед… А я была не в силах сделать и шага до тех пор, пока малыш был у меня в руках… Словно кто-то не позволял мне…
– Но почему! – взмолился Бур. – Почему Они, останавливая тебя тогда, не остановили потом!
– Господин… – она слышала, слушала лишь одного бога солнца, словно все остальные просто перестали для нее существовать в тот самый миг, как она извинилась перед ними.С небожителем все было не так. Она нуждалась в Его понимании и прощении. Причем только это единственное было теперь для нее теперь действительно важным. – Я… Я знаю, что могла… Я должна была прожить свою жизнь здесь, но прожила ее там… Я так виновата перед Тобой!
– Это твоя жизнь. Твое право. Ты и только ты можешь осудить себя или помиловать.
– Я сужу, господин! Со всей беспощадностью, на которую только способна моя душа.
Наверное, вернись время назад, я поступила бы совсем иначе…
– Ты хочешь этого?
Горожане и их покровительница с удивлением глядели на бога солнца.
– Вернуться? – женщина задумалась. Прошло несколько мгновений тягостного молчания, в тишине которого лишь неровно стучали сердца да с обветренных губ срывалось тяжелое свистящее дыхание. А потом она качнула головой: – Нет. Нет, – повторила она. – Это здесь, сейчас легко говорить: все было бы иначе. А очутись я вновь там… Наверное, я поступила бы так же. Просто не выдержала бы искушения.