Волшебник - Скотт Майкл. Страница 21

— Это приведет тебя обратно ко мне, — таинственно произнес Сен-Жермен. — А теперь… Ты, кажется, хотел зрелища…

Он улыбнулся и засучил рукава, обнажив голые руки. Его кожу покрывали крошечные татуировки в виде бабочек, охватившие его запястья, точно браслеты, спиралью взбирающиеся по руке до локтя. Сплетя пальцы, он вывернул запястья и согнул их с громким хрустом, как пианист перед выступлением.

— Вы видели, как Париж праздновал миллениум?

— Миллениум? — Близнецы непонимающе уставились на него.

— Новое тысячелетие. Двухтысячный год. Хотя новое тысячелетие следовало бы праздновать в две тысячи первом.

— А, новое тысячелетие, — пробормотала Софи.

Она в замешательстве посмотрела на брата. При чем тут тысячелетие?

— Наши родители водили нас на Таймс-сквер, — сказал Джош. — А что?

— Тогда вы пропустили настоящее зрелище в Париже. Когда полезете в Интернет в следующий раз, поищите фотографии.

Стоя под огромной металлической башней, Сен-Жермен потер руки, а потом высоко поднял их, и внезапно в воздухе запахло жжеными листьями.

Софи и Джош увидели, как татуировки с бабочками вздрогнули, сжались и запульсировали на руках Сен-Жермена. Тоненькие крылышки задрожали, зашевелили усиками… А потом татуировки отделились от кожи человека.

Бесконечным потоком маленькие красные и белые бабочки взлетели с рук Сен-Жермена и взмыли в прохладный парижский воздух. Они кружили, поднимаясь вверх нескончаемой алой спиралью. Бабочки кружились вокруг распорок и брусьев, заклепок и болтов металлической башни, покрывая ее точно переливчатой мерцающей кожей.

— Ignis, [13]— прошептал Сен-Жермен, запрокинул голову и сжал ладони.

И башня превратилась в сверкающий фонтан света.

Он восторженно засмеялся, увидев лица близнецов.

— Узнайте же меня: я — граф Сен-Жермен. Я повелитель огня!

Глава 15

— Салют! — с трепетом выдохнула Софи.

Эйфелева башня вспыхнула роскошными фейерверками. Синие и золотые узоры из света взлетели на целых триста двадцать метров, до самой верхушки башни, и там вспыхнули фонтаном голубых шаров. Сверкающие, искрящиеся радужные нити пролетали сквозь распорки, взрывались и потрескивали. Толстые заклепки поблескивали белым огнем, а изогнутые брусья роняли ледяные голубые капли на улицу.

Зрелище было потрясающее, но оно стало по-настоящему незабываемым, когда Сен-Жермен щелкнул пальцами и вся Эйфелева башня окрасилась в бронзу, потом в золото, затем в зеленый цвет и наконец в голубой. Трескучие узоры из света бегали по металлу. Огненные колеса и ракеты, фонтаны и римские свечи, летающие веретена и змеи отскакивали от каждого этажа. Мачта на самой макушке башни выпустила фонтан красных, белых и голубых искр, которые, точно бурлящая жидкость, каскадом пролетели сквозь башню.

Толпа пришла в восторг. Люди собирались у основания, охали и ахали, аплодировали каждой новой вспышке, бешено щелкали фотоаппаратами. Водители останавливались на дорогах и вылезали из машин, чтобы запечатлеть на камеру в телефоне ошеломительную красоту. В считанные минуты десятки людей вокруг башни превратились в сотни, их количество неуклонно росло. Люди выбегали из магазинов и домов, чтобы полюбоваться на необыкновенное зрелище.

А Николя Фламель и его спутники растворились в толпе.

Макиавелли редко давал волю эмоциям, но в тот момент он не сдержался и со всей силы ударил по машине кулаком. Он смотрел на растущую толпу людей и знал, что его полицейские не смогут быстро пробраться через нее и задержать Фламеля и его спутников.

Воздух искрился и потрескивал от фейерверков. Ракеты со свистом взлетали в небо и взрывались шарами и ручьями света. Шутихи и бенгальские огни летали вокруг каждой из четырех гигантских металлических ног башни.

— Месье! — Молодой полицейский остановился перед Макиавелли и отдал честь. — Какие будут приказания? Мы можем разогнать толпу, но жертв не избежать.

Макиавелли мотнул головой.

— Нет, не надо.

Он знал, что Ди именно так и поступил бы. Ди не колеблясь сровнял бы башню с землей, угробил сотни людей, лишь бы схватить Фламеля. Вытянувшись во весь рост, Никколо мог только разглядеть Сен-Жермена в кожаном пальто и смертоносную Скату, уводившую прочь мальчика и девочку, точно пастух стадо. Они растворились в огромной толпе и исчезли. Но, обернувшись, он заметил, что Николя Фламель стоит на прежнем месте, прямо под центром башни.

Фламель поднял правую руку и сделал вид, что отдает честь. Его серебряный браслет сверкнул.

Макиавелли схватил за плечо одного из полицейских, резко развернул его и указал на беглеца длинным тонким пальцем.

— Вон он! Если вы ничем не заняты сегодня, поймайте его! Живым и невредимым!

Пока они смотрели на Фламеля, он развернулся и побежал к западной подпорке Эйфелевой башни, к Йенскому мосту, но в то время как остальные перебежали этот мост, Фламель свернул направо, на набережную Бранли.

Полицейский кинулся в сторону, надеясь перерезать Фламелю дорогу.

— За мной! — крикнул он, и его отряд выстроился в шеренгу за ним.

Никто из сотен людей, собравшихся у основания башни, даже не взглянул на них.

Дагон подошел к Макиавелли.

— Вы хотите, чтобы я догнал Сен-Жермена и Тень? — Он повернул голову и с хлюпающим звуком раздул ноздри. — Я могу пойти по следу.

Никколо Макиавелли мотнул головой и залез обратно в машину.

— Поехали отсюда, пока журналюги не нагрянули. Сен-Жермен до боли предсказуем. Он наверняка отправился в один из своих домов, а все они у нас под наблюдением. Остается надеяться, что мы схватим Фламеля.

Дагон с бесстрастным лицом захлопнул дверь машины за своим хозяином. Он посмотрел в ту сторону, куда убежал Фламель, и увидел, как тот исчезает в толпе. Полицейские были у него на хвосте и бежали быстро, несмотря на тяжелые бронежилеты и оружие. Но Дагону было известно, что за несколько столетий своей жизни Фламель не раз убегал и от людей и от нелюдей, ускользал от чудовищ, которые стали легендой еще до эволюции обезьян, и умудрялся перехитрить монстров, которые не имели права существовать где-то, кроме ночных кошмаров. Дагон сомневался, что полиция схватит алхимика.

А потом он вскинул голову и снова раздул ноздри, потому что уловил запах Скаты. Тень вернулась!

Вражда между Дагоном и Тенью длилась много веков. Он был последним из своего рода, потому что однажды ночью две тысячи лет назад она уничтожила всю его расу. К глазам чудовища, спрятанным за огромными зеркальными темными очками, подступили липкие бесцветные слезы, и он поклялся: независимо от того, чем кончится дело между Макиавелли и Фламелем, на этот раз он отомстит Тени.

— Идите, а не бегите, — скомандовала Ската. — Сен-Жермен, иди впереди, дальше Софи и Джош, а я прикрою сзади.

Ее тон не допускал возражений.

Они перемахнули через мост и свернули направо, к авеню Нью-Йорк. Еще несколько поворотов — и они оказались в узком переулке. По-прежнему было раннее утро, и улицу окутывал полумрак. Температура сильно упала, и близнецы тут же заметили, что пальцы Сен-Жермена, которыми он едва касался грязной стены, оставляют след из крошечных искр.

Софи нахмурилась и порылась в своих воспоминаниях… то есть в воспоминаниях Аэндорской ведьмы. Она попыталась вспомнить, кто такой граф Сен-Жермен. Заметив, что брат искоса поглядывает на нее, она вопросительно подняла брови.

— Твои глаза стали серебристыми. Всего на секунду, — объяснил Джош.

Софи оглянулась на Скату, замыкавшую процессию, а потом посмотрела на мужчину в кожаном пальто. Ни один из них не услышит, если она скажет кое-что.

— Я пытаюсь вспомнить, что мне известно… что известно ведьме о Сен-Жермене.

— И кто он такой? — спросил Джош. — Я никогда о нем не слышал.

— Это знаменитый французский алхимик, — прошептала она. — Он и Фламель — одни из самых загадочных фигур в истории.