Принц Севера - Тертлдав Гарри Норман. Страница 97

Он подошел к алтарю, высоко поднял руки и сказал:

— Призываю тебя на помощь, владыка Маврикс, я, восхищенный вкусом твоего замечательного вина, я, встречавшийся с тобой уже дважды, я, всего лишь маленький, слабый, трепещущий человек, молящий тебя о поддержке и сознающий свое ничтожество…

Он ничуть не стыдился, столь презрительно о себе отзываясь. В сравнении с богом любой смертный слаб.

Самоуничижения все продолжались. Через какое-то время Джерин засомневался, что Маврикс снизойдет до него. Ситонийский бог вина обладал некоторым высокомерным лукавством, присущим народу, который ему поклонялся. Он вполне мог выкинуть что-нибудь издевательское. Вынудить, например, своего обидчика его вызвать, а потом не явиться к нему. Что ж, если такое случится, Лис поглотит столько вина, сколько в него влезет, а затем отправится с великим князем на юг.

Но, как раз тогда, когда Джерин почти уверился, что Маврикс сыграл с ним злую шутку, тот появился в маленькой тесной лачуге. При этом в ней почему-то не стало теснее. Видимо, для богов теснота не вопрос. У бога вина были правильные черты лица, чересчур красивые и более чем женственные. В своем одеянии из кожи молодого оленя, замысловатых сандалиях и накидке из леопардовой шкуры он имел очень кокетливый вид. От него исходил легкий аромат винограда и более резкий, неприятный запах чего-то еще, может быть, старой крови.

А вот глаза его не походили на человеческие, являя собой две черные бездонные ямы, в которых ничего не отражалось. Когда Джерин заглянул в них, он почувствовал, что падает в бесконечность, все глубже и все быстрей. Ему потребовалось немалое усилие воли, чтобы отвести взгляд от этих зияющих пропастей и дрогнувшим голосом произнести:

— Благодарю тебя, владыка Маврикс, очень довольный, что твое присутствие так почтило меня сегодня.

Он знал, что запутался в построении фразы на ситонийском и что это, скорее всего, вызовет презрение божества, но уже ничего нельзя было поделать.

Маврикс поначалу посмотрел на него словно бы безразлично, а потом взгляд его пронзил Лиса, как меч. Капризным голосом, полностью соответствовавшим его внешнему облику, бог винограда сказал:

— Доволен? Ты, значит, доволен? Да ты должен трепетать, как осиновый лист на ветру, ведь тебя ждет наказание. Я подослал в твой замок тупого Шильда с вином в надежде, что это позволит мне здесь появиться, чтобы тебе отомстить, а ты, выходит, доволен?!

Тут Силэтр принялась взывать к Байтону. На все лады расписывая собственную никчемность и коря себя за попытку еще раз привлечь к себе внимание бога, который, конечно же, знал, что делал, когда оставил ее. Говорила она очень образно, но Лис тут же перестал ее слушать. Если он сейчас не сосредоточится полностью на Мавриксе, тот разозлится и никакой Байтон уже не сумеет его спасти.

Махнув в сторону алтаря, на котором были разложены всяческие дары, он сказал:

— Если владыке стало желательно мне отомстить, то и этих подношений хватило бы, чтобы привести его сюда. Зачем же тогда понадобилось вино?

Маврикс оживился.

— По двум причинам. Во-первых, с вином я могу действовать здесь более полноценно. Во-вторых, хотя фрукты и прочее — это тоже мое, но вино совершенно мое, если ты понимаешь, о чем я. Когда меня призывают с помощью вина, а не чего-то другого, я предстаю перед вызывающим в своем самом что ни на есть истинном облике.

— То есть вы хотите сказать, что можете творить зло, не заботясь о последствиях, так как вину за них легко можно переложить на действие вина, — вмешался Райвин, — Вы…

— Молчи, червяк, — сказал Маврикс, и, хотя губы Райвина продолжали шевелиться, тот больше не издал ни звука.

Джерин часто мечтал иметь такое же влияние на людей. Обращаясь к нему, владыка сладкого винограда сказал весьма обыденным тоном:

— Ты думал, он усвоил урок, не так ли? Нет, несмотря на то, что ему уже однажды доводилось сталкиваться со мной, он продолжает испытывать мое терпение. Как и ты, должен сказать, хотя ты не такой бездельник, как он. Что вам от меня надо?

Джерин не ответил на вопрос прямо. Вместо этого он указал на книгу Лекапеноса, лежавшую на каменном алтаре.

— Ты ведь не только бог вина, владыка Маврикс. Ты еще покровитель красоты и учености. Разве не так?

Нужные ситонийские слова вдруг стали сами собой приходить ему на ум. Даже такие, каких, казалось, он никогда и не знал.

Маврикс выпрямился в полный рост, значительно превышающий человеческий, и при этом каким-то образом умудрился не проломить крышу лачуги.

— Никто не смеет этого отрицать, ничтожный человечишка. Но ты не ответил на мой вопрос, а это еще одно преступление, которое можно вменить тебе в вину.

Он взмахнул прутом. Тот выглядел вроде бы безобидно, но в руках бога становился оружием пострашнее любого копья или меча в руках самого сильного и жестокого воина.

У Джерина пересохло во рту. Он знал силу этого прутика. Изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал ровно, он ответил:

— Владыка Маврикс, мне пришлось ответить иносказательно. Я лишь осмелился подчеркнуть, что знаю о той роли, которую вы когда-то сыграли для народа Ситонии, поощряя многих и многих в их стремлении к высотам художественного мастерства. К красоте. И причина, по которой я вызвал вас, связана именно с этим. Страшное уродство портит сейчас красоту нашего края. Если вы соизволите оглядеться вокруг, то все увидите сами, а я молю вас изгнать это зло хотя бы из эстетических соображений, не говоря уже о других.

— Мне редко доводилось видеть рыбу, которая извивалась бы на крючке так, как ты, — раздраженно сказал бог. — Хорошо, я посмотрю.

Его глаза на мгновение вспыхнули, и в них замелькали сцены разрушительных действий чудовищ. Затем они опять превратились в глубокие черные ямы. Бог вина презрительно усмехнулся, глядя на Джерина.

— Да, они уродливы, ну и что? Вы, дикари, в этих холодных землях, где не растет виноград, обращаетесь друг с другом так же подло и отвратительно, как с вами поступают чудовища. Какое мне дело до их поступков?

Не успел Джерин ответить, как Силэтр охнула. Удивленно и одновременно радостно: в лачуге возник Байтон. И снова каким-то чудным образом хижина вместила его, не изменившись в размерах и не сделавшись тесной. Джерин все думал, какой облик примет бог-прозорливец. Юного красавца с фронтона его разрушенного теперь храма или более примитивного идола с торчащим фаллосом и едва намеченными глазами. Но ответа не получил, ибо появившийся Байтон попеременно казался ему то таким, то другим, видимо в зависимости от того, какой его образ преобладал в данный момент в сознании Лиса. Или самого бога-провидца, как знать.

Силэтр охнула.

— Благодарю, о Прозорливец, что внял молитвам своей бывшей рабы, которая до сих пор чтит своего господина.

— Преданность — слишком редкое качество, чтобы им пренебрегать, — ответил Байтон. В его голосе проскальзывал тот же легкий деревенский акцент, что и в речи Силэтр. — Тем более когда оно бескорыстно.

Маврикс смотрел на Байтона с неприкрытым отвращением. Выражение его лица вполне соответствовало его настроению. Повернувшись к Джерину, он презрительно усмехнулся.

— Если ты думаешь, что этот докучливый неотесанный мужлан в образе бога, которого ты вызвал, спасет тебя, то лучше выбрось из головы.

— И в мыслях не было, — поспешил заверить Джерин.

Поклонившись Байтону, он произнес:

— Владыка-прозорливец, Сивилла молила вас появиться здесь по той же причине, по какой и я воззвал к лорду Мавриксу, владыке сладкого винограда. Мы хотели просить вас помочь нам избавить наш северный край от разоряющих его чудовищ. Поскольку они вылезли из пещер, находившихся под вашим ныне рухнувшим храмом, я посмел надеяться, что вы посчитаете себя хотя бы отчасти ответственным за их появление.

— Господин, умоляю, посмотрите вокруг, — добавила Силэтр, — на те разрушения и страдания, что сеют эти твари везде, где бы ни появились.

Как и прежде Маврикс, Байтон соизволил снизойти к этой просьбе. Пораженный Джерин увидел, как завращалась на шее его голова, что было совершенно невозможно для человека из плоти и крови. Затем ему стало казаться, что вращается вовсе не голова, а базальтовый столб. Так или иначе, у Байтона совершенно точно имелись глаза… и по крайней мере один дополнительный — на затылке.