Королева эльфов. Зловещее пророчество - Хеннен Бернхард. Страница 49

Немного дальше лежал серокожий воин. Скрючившись.

Вместо глаз — пустые глазницы. Из открытого рта поднимались тучи мух.

Рука Эмерелль коснулась шеи Олловейна. Пульс почти не прощупывался. Свергнутая королева повернулась, чтобы сесть, опершись спиной о стену хижины, рядом со своим возлюбленным. Посмотрела на лица, искаженные ненавистью и страхом. Серокожие кобольды отступили. Несколько старших воинов, похоже, командиры, стояли в сторонке и перешептывались. Эльфийка знала, что нападавшие не желают признавать свое поражение. Если сейчас она полностью сосредоточится на Олловейне, они тут же снова пойдут в атаку.

Она чувствовала яд в теле возлюбленного. Чувствовала, как из-за него все процессы в теле замедляются. Парализует мышцы, слабеет дыхание, лишая сердце желания биться. Чудо, что он еще жив. И в тот же миг, как она подумала об этом, пульс прекратился.

Эмерелль разорвала его тунику. Положила обе руки на грудь и надавила, стараясь заставить сердце снова биться.

В глазах ее стояли слезы ярости. Она могла исцелить его. Обладала силой, способной превратить яд в воду. Но если сделает это, то примерно на двести ударов сердца станет совершенно беззащитной. В принципе, этот отрезок времени не стоил того, чтобы о нем говорить. Но этого было более чем достаточно, чтобы подойти к ней и перерезать горло, так, как они сделали это с Облоном.

Эмерелль услышала шум брызжущей воды. Затем почувствовала, как дрогнула земля. Мягко. Едва заметно. Но она была не единственной. Там, где в колючей стене зияла брешь, поднялся крик. Кобольды зашевелились. Те, кто только что боялся ее, словно смерти, бежали к ней.

Старший кобольд, со сломанным в нескольких местах носом и в бесформенной кожаной шапке на голове, бросился на землю перед ней.

— Мы сдаемся тебе, госпожа! Мы сдаемся!

Над колючей стеной появились голова и плечи Мадры. Сделав шаг, тролль перебрался через изгородь.

— Присмотри за этим серокожим сбродом. Они выдают себя за троллей! — Эмерелль обернулась к кобольдам деревни. — А вот это — настоящий тролль!

Она склонилась над Олловейном. Его тело оказывало яду больше сопротивления, чем она ожидала. Казалось, что он уже знаком с хаттах.

Эмерелль закрыла глаза, ослабила дыхание, пока оно не приобрело такой же медленный, запинающийся, как и у Олловейна,? 58 ритм. Их тела стали одним целым в ее мыслях. Эльфийка искала яд. Ее мастер меча испытывал последствия дурмана. Пострадала печень. Королева изолировала яд в его теле и велела отраве вытечь через слизистую носа с небольшим количеством темной крови.

Откинувшись назад, Эмерелль почувствовала себя не очень хорошо. Она разделила боль и опьянение Фальраха. Но мыслей его эльфийка не касалась.

Лисью мордочку она видела размыто. Казалось, Никодемус стоит прямо перед ней. И она осознала, что вместо лживых кобольдов открылась другим врагам.

Кобольд легонько ущипнул ее за нос.

— Хочешь кончить свою жизнь, превратившись в муху? — заплетающимся языком произнесла Эмерелль.

— Госпожа, я только хотел убедиться, что могу что-нибудь для вас сделать. Я был далек от того, чтобы…

— Отыщи предводителя мнимых троллей!

— Как скажете, госпожа. Как пожелаете. — И он, кланяясь, удалился.

Эмерелль устало потянулась к камню альвов, скрытому под одеждой на груди. Его теплая сила оживила ее. Дыхание стало ровным. Она снова была хозяйкой своего тела, когда вернулся Никодемус. Его сопровождал пожилой кобольд, который прежде объявил ей о том, что его народ сдается.

Главарь, или кем он там был, униженно опустился на колени.

— Госпожа, забери этого великана и, пожалуйста, не злись на нас. Мы подчиняемся. Мы не знали, что Облон и его народ находятся под вашей защитой. Нам очень жаль.

Она устало посмотрела на мертвого шамана.

— Облону от этих слов не станет легче. Насколько я поняла, твой народ живет тем, что обманывает остальные племена кобольдов на краю Сожженных Земель и вынуждает платить дань. Я слышала, по этой причине от голода умирают дети и старики. Я…

— Мы тролли, — начал старик.

В ее крови снова вспыхнул огонь! Она отвесила кобольду оплеуху, которая сбила его с ног.

— Вот это — тролль! — Эмерелль указала на Мадру. — А вы — не что иное, как кучка дармоедов! Вы ничего не создаете. Живете исключительно за счет других. Ты знал, что драконы сожгли эту землю всего за один день? Опиши мне добрый поступок, который вы совершили ради других. Назови причину, по которой не нужно уничтожить тебя и твой народ.

Она ожидала, что старик станет извиваться и молить о пощаде. Вместо этого он пристально посмотрел на нее и гордо произнес:

— Ты не можешь убить нас, потому что мы — ловцы снов.

От ее удара у старого кобольда под глазом появился синяк.

Из носа текла кровь и капала ему на грудь. Но несмотря на угрозу, он стойко выдержал взгляд Эмерелль.

— Уничтожь народ троллей — и через несколько лет все деревни кобольдов на краю пустыни окажутся покинутыми, — твердым голосом произнес он. — Потому что тогда никто больше не сможет ловить злые сны, которые насылают ингиз. Они изведут племена. Мы — единственная защита для остальных.

Эмерелль была потрясена такой дерзостью.

— Вот это — тролль, — холодно произнесла она, указывая на Мадру.

— Может быть, в других местах это и так. А здесь тролли — это мы! — ответил старик. — Спроси кого хочешь. То, во что верят все, становится правдой, госпожа.

Свидетельство былой любви

Нельзя доверять ей, то и дело повторяла себе Бирга. Она эльфийка, и одного этого уже достаточно. Но Алатайя даже среди эльфов пользовалась необычайно дурной славой. И именно эта княгиня задавала каверзные вопросы ученице Сканги.

Подъем в находившиеся в башне покои Эмерелль был долгим и трудным. И всю дорогу они беседовали. И говорили только о ней, о Бирге. О том, как тяжко служить слепой и такой ворчливой госпоже, как Сканга. О надоедливых кобольдах. О недостатке, который Бирга скрывала под своими повязками и маской. Алатайя знала о нем. Казалось, эльфийка знала вообще почти все. Сказала она еще, мол, уверена, что Сканга не отпустит ее с карбункулами. Не раньше, чем будет закончена совместная работа. А еще она знала, что Сканга обманет ее в заклинании, которое ей непременно хочется изучить.

Ничего не ответила Бирга на это. Только удивилась, насколько хорошо эльфийка знает ее госпожу. Эта Алатайя настолько умна или настолько похожа на Скангу, что ей легко предугадать каждый шаг шаманки? Ответа Бирга не знала, но в присутствии эльфийки чувствовала себя хорошо. Что вообще-то совершенно неправильно, подумала она. Эльфы и тролли не созданы для взаимопонимания. Но Алатайя, похоже, просто не такая, как все.

Когда они наконец достигли покоев Эмерелль, княгиня Ланголлиона потребовала, чтобы Бирга развязала одну из повязок на руке. Долго разглядывала уродство.

— Говорят, карбункулы обладают целительными свойствами. Я помогу тебе, если найду их.

Бирга была не из чувствительных, но была тронута. Сканга даже не задумывалась над тем, можно ли излечить болезнь ученицы. Она просто приняла уродство как должное, равно как и магический дар Бирги.

Большую часть покоев Эмерелль занимала кровать. Это показалось шаманке в некотором роде удивительным, ведь королева эльфов считалась чопорной и холодной. Никогда и никто не слышал о том, чтобы она приказывала привести к себе мужчину. Мысль о хмужчинах задела Биргу. Несмотря на то что женщины в ее народе считались редким и желанным сокровищем, выбирали только знаменитых воинов и вожаков стай, она никогда еще не спала с мужчиной. Все ее тело было изувечено бородавками. Они были подобны каплям плоти.

Некрасивым, гадким. Никто не хотел коснуться ее. Да, большинству даже смотреть на нее было тяжело. Поэтому она носила маску и бинтовала руки.

Она села на постель эльфийской королевы, в то время как Алатайя медленно поворачивалась и заглядывала в каждый уголок комнаты. Покои были пронизаны запахом королевы.