Долгое чаепитие - Адамс Дуглас Ноэль. Страница 27

— Понятно, — снова произнес Стэндиш и насупился. — А требуют ли эти… м-м… анекдоты предварительного употребления каких-либо искусственных возбуждающих средств?

— Это зависит от анекдота и от человека, которому его рассказывают.

— Гм, видите ли, должен сказать, вы, без сомнения, открыли для меня абсолютно новый пласт, мисс… Мне кажется, немедленное и тщательное исследование сферы юмора может сказаться на ней самым благоприятным образом. Несомненно, потребуется провести четкое разграничение между анекдотами, представляющими подлинную психологическую ценность, и теми, которые побуждают к злоупотреблению наркотических средств и потому должны прекратить свое существование.

Он повернулся к научному сотруднику в белом халате, чье внимание было обращено на телемонитор, на котором выводились каракули миссис Мэй.

— Что-нибудь новое и ценное от Эйнштейна? — спросил он.

Научный сотрудник продолжал смотреть на экран. Он ответил:

— Идет запись следующего содержания: «Какие яйца вы предпочитаете? Вкрутую или пашот?»

Стэндиш помолчал.

— Интересно, — сказал он. — Очень интересно. Продолжайте вести тщательное наблюдение за всем, что она пишет. Пойдемте.

Последнее относилось к Кейт, и, сказав это, он вышел из комнаты.

— Физики — очень странные люди, — сказал Стэндиш, как только они вновь оказались в коридоре. — Все, кого мне пришлось узнать, если и не умерли, то определенно нездоровы. Но уже ивы наверняка спешите к себе, чтобы сесть за написание вашей статьи, мисс э… Да и меня ждет немало срочных дел и пациентов, которым я должен уделить внимание. Если у вас больше нет вопросов…

— Один-единственный, мистер Стэндиш. — Кейт решилась разом со всем покончить. — В статье необходимо сделать упор на то, что речь идет о самой последней информации. Если у вас найдется еще пара минут, не будете ли вы так добры показать мне самого последнего пациента, поступившего в вашу клинику.

— Думаю, это будет не так просто. Последним пациентом была женщина, поступившая к нам около месяца назад, и спустя две недели после поступления она умерла.

— А-а. Тогда, возможно, не стоит упоминать о ней. Так. А никто не поступал за последние два дня? Не было ли одного человека чрезвычайно высокого роста, крупного и светловолосого, скандинавского типа, возможно, в меховой шубе или с кувалдой? К примеру, скажем, — внезапно к ней пришло озарение, — было какое-нибудь повторное поступление?

Стэндиш посмотрел на нее со все возрастающим подозрением.

— Мисс э…

— Шехтер.

— Мисс Шехтер, у меня начинает появляться ощущение, что целью вашего пребывания в клинике является совсем не…

Он не успел закончить, так как дверь в этот момент позади них распахнулась. Стэндиш оглянулся посмотреть, кто там, и как только он понял это, манера его полностью изменилась.

Он жестом показал Кейт, чтоб она отошла в сторону, как только в дверях показалась широкая каталка, которую вез санитар. Следом шли медсестра и няня в качестве дополнительного обслуживающего персонала, и со стороны они напоминали скорее участников некой процессии, чем просто медперсонал, занятый своим обычным делом.

На каталке лежал благородно дряхлый старик, кожа которого была похожа на старинный пергамент.

Задняя стенка каталки была слегка приподнята, чтобы старик мог обозревать мир, окружающий его, и он его обозревал с выражением снисходительного презрения. Рот его был слегка приоткрыт, а голова лежала на подушке несколько расслабленно, так что когда каталка проезжала по чуть менее ровной поверхности, голова откатывалась в одну или другую сторону. Несмотря на свое апатичное состояние, он излучал тихую и спокойную уверенность человека, которому принадлежит все.

Все это можно было прочесть посредством его единственного глаза. На чем бы он ни задерживался — будь то вид из окна, или медсестра, которая придерживала дверь, чтобы каталка могла беспрепятственно проходить в нее, или мистер Стэндиш, ставший вдруг до подобострастия предупредительным, — все эти вещи собирались воедино в сферу контроля, осуществляемого его глазом.

Кейт на минуту задумалась, как может быть, чтобы глаза передавали такое несметное количество информации о своих владельцах. Ведь они представляют собой всего лишь стекловидное тело. Что нового могло появиться в них с возрастом, если не считать покраснения и слезливости. Радужная оболочка то открывалась, то закрывалась — вот и все. Как могли они отражать такой поток информации, в особенности если речь шла о человеке, у которого этот орган был в единственном экземпляре, а на месте второго находилась лишь вялая складка кожи?

Ход ее мыслей был прерван тем, что как раз в этот момент вышеупомянутый глаз переключился со Стэндиша на нее. Цепкая сила его приводила в такую жуть, что Кейт чуть не закричала.

Едва заметным, почти призрачным жестом старик дал понять санитару, который вез каталку, чтоб он остановился. Как только она была остановлена и звуков от колес не стало слышно, воцарилась тишина, которую нарушал лишь отдаленный шум работающего лифта.

Но вот затих даже лифт.

Кейт ответила на его взгляд, изобразив недоумение, словно хотела спросить «Простите, мы знакомы?», а потом этот же вопрос задала и себе. В его лице ей почудилось сходство с кем-то, но до конца она так и не уловила. Она не могла не заметить, что хоть это и была обычная каталка, но белье, в котором утопали его руки, было белоснежным и только что отутюженным.

Мистер Стэндиш деликатно кашлянул и сказал:

— Мисс э… это пациент, которым мы больше всего гордимся и дорожим, мистер…

— Вам удобно, мистер Одвин? — поспешила прийти ему на помощь старшая сестра. Но это было излишне. Единственное имя, которое Стэндиш помнил всегда, было как раз имя этого пациента.

Одвин предупредил ее расспросы самым невесомым жестом.

— Мистер Одвин, — обратился к нему Стэндиш, — это мисс э… — Кейт собралась в который уже раз подсказать ему свое имя, как вдруг произошло невероятное.

— Я прекрасно знаю, кто это, — сказал Одвин тихим, но отчетливым голосом, посмотрев на нее своим единственным глазом так же многозначительно, как аэрозоль посмотрел бы на осу.

Кейт постаралась говорить официально и в английской манере.

— Боюсь, — сказала она холодно-чопорно, — у вас есть передо мной преимущество.

— Да, — подтвердил Одвин.

Он сделал знак санитару, и процессия возобновила свое неторопливое шествие по коридору. Стэндиш и старшая сестра переглянулись, и вдруг Кейт обнаружила с изумлением, что в коридоре кроме них было еще одну существо.

В его внезапном появлении не было, по всей видимости, ничего сверхъестественного. Все это время он находился за каталкой, а поскольку его рост, вернее, недостаток роста, делал его невидимым, она не заметила его раньше, пока каталка не сдвинулась.

До его появления мир был намного лучше.

Есть люди, к которым вы проникаетесь симпатией с первого взгляда, другие начинают вам нравиться с течением времени, а есть и такие, которых хочется оттолкнуть от себя подальше какой-нибудь палкой с острым концом. Кейт сразу стало ясно, в какую из этих категорий попадал Тоу Рэг. Он ухмыльнулся и уставился на нее или, скорее, на воображаемую муху, которая кружилась около ее головы.

Он подскочил к ней, схватил ее руку, прежде чем она смогла этому помешать, и дернул ее изо всех сил вверх и вниз.

— У меня тоже есть перед вами преимущество, мисс Шехтер, — сказал он и в каком-то диком веселье побежал вприпрыжку по коридору.

12

Большой, респектабельно-важного вида фургон плавно проехал вниз по подъездной аллее, показался в выложенных из камня воротах и так же плавно и степенно свернул с гравия аллеи на основную дорогу. Это была деревенская дорога с односторонним движением, окаймленная с двух сторон рядами застывших деревьев — дубов без единого листочка и мертвых вязов. Высоко в небе серые тучи громоздились друг на друга подобно подушкам. Некоторое время еще можно было видеть величественное продвижение фургона по дороге, но вскоре он затерялся в ее бесчисленных изгибах и поворотах.