Долгое чаепитие - Адамс Дуглас Ноэль. Страница 28

Несколько минут спустя в воротах с гораздо менее степенным видом показался желтый «строен». Неуклюже выбравшись на дорогу, вихляя в разные стороны, он медленным аллюром двинулся в том же направлении.

Кейт была совершенно выбита из колеи.

Последние минуты были не из приятных. Нельзя сказать, что и перед этим Стэндиш был особенно любезен, но уж после их встречи с пациентом по имени Одвин он уже не скрывал своего откровенно враждебного отношения. Враждебность его была пугающей враждебностью человека, который сам чего-то боится. Но чего, Кейт не знала.

Ему наверняка не давал покоя вопрос: кто она такая? Как ей удалось заполучить рекомендацию самого Алана Франклина, одного из самых известных и уважаемых специалистов в его области. Что ей надо? И — этот вопрос, пожалуй, волновал его больше всего — чем она могла вызвать неудовольствие мистера Одвина?

Тяжелее всего ей приходилось на поворотах, когда машину страшным образом заносило, и чуть легче, но ненамного, когда она проезжала прямые участки. Однажды эта машина стала причиной вызова ее в суд — когда одно из передних колес отвалилось и решило совершить небольшую прогулку в своей собственной компании, что чуть не явилось причиной аварии на дороге. Полицейский — свидетель происшествия в речи на суде именовал ее не иначе, как «обвиняемая машина», и впоследствии это имя за ней закрепилось. Кейт души не чаяла в обвиняемой машине по многим причинам. Если, например, какая-нибудь дверца отваливалась, она спокойно могла сама без посторонней помощи поставить ее на место, что вряд ли было бы возможно, если б это был, скажем, какой-нибудь «БМВ».

Ей было бы очень интересно узнать, совпадало ли то, что она ощущала, с тем, как она выглядела, если да, то лицо ее должно быть бледным и измученным, но зеркальце заднего вида валялось где-то под сиденьем, так что ей не суждено было удовлетворить свое любопытство.

Стэндиш прямо весь побелел и затрясся от одной только мысли, что кто-то мог осмелиться рассердить мистера Одвина. Он тут же отверг все попытки Кейт отрицать, что ей что-либо о нем известно. Если это правда, то почему, спрашивал он ее, мистер Одвин ясно дал понять, что знает ее? Она хотела уличить мистера Одвина во лжи? В таком случае ей несдобровать.

Кейт не знала, что ему ответить. Встреча с мистером Одвином была для нее какой-то сплошной загадкой. Но одно она должна была признать: от него исходили какая-то мощь и энергия.

Он хотел смотреть на тебя — и ты никак не мог противодействовать, не мог не повиноваться его желанию. Но за этой его неприятной способностью смотреть остановившимся взглядом скрывалось, подобно подводным течениям, что-то еще неприятно-тревожащее. Этими подводными течениями были слабость и страх.

Что касается второго существа…

Несомненно, именно оно было причиной появления в последнее время многочисленных статеек в бульварной прессе, в тех разделах, где обычно печатали о самых гнусных и темных вещах под заголовком «Нечто гадкое в „Вудшеде“». Все эти статейки, конечно, носили оскорбительный характер, и почти никто в стране не обращал на них никакого внимания, кроме всего-навсего нескольких миллионов, которые обожали оскорбительные и жестокие вещи.

Во всех этих историях утверждалось, что жителей окрестностей Вудшеда «терроризировало» какое-то ужасно уродливое, гнусное существо, «похожее на гоблина», которое регулярно покидало пределы Вудшедской клиники и устраивало такие безобразия, описать которые язык не поворачивается. Кейт, как и большинство, считала, что на самом деле все было гораздо проще — просто какой-то бестолковый псих во время прогулки по окрестностям заблудился и до смерти напугал двух старушек, проходивших мимо, а остальное сочинили дебильные слюнявые репортеришки с Воппинг-стрит.

Она не успокоилась, а, наоборот, еще больше разнервничалась. Он — оно? — знал, как ее зовут. И что из этого следует? Из этого последовало то, что она повернула не туда, куда нужно. Занятая своими мыслями, она проскочила поворот на главную дорогу, которая вела в Лондон, и теперь нужно было думать, как выходить из положения. Можно было сделать тройной поворот и вернуться обратно, но она очень давно уже не практиковала задний ход и не была уверена, чем все кончится, если попробовать проделать это сейчас.

Она решила повернуть два раза направо и посмотреть, что из этого выйдет, — авось снова попадет на нужную дорогу, но слабая надежда на успех, естественно, не оправдалась. Она проехала еще две-три мили вперед, и хоть дорога была не та, судя, по расположению посветлевшего серого пятна в серых облаках, направление в целом было правильным.

Через некоторое время она уже чувствовала себя на ней достаточно уверенно. Из попавшихся на пути нескольких дорожных знаков она поняла, что это дорога В, которая вела прямо в Лондон, и это устраивало ее во всех отношениях. Если бы она знала о ней раньше, то выбрала бы именно ее, а не перегруженную трассу, по которой обычно ездила.

Итак, поездка оказалась крайне неудачной — лучше бы она осталась дома и целый день отмокала в ванне. Столько всего пережить, изнервничаться — и в результате так и не добиться цели. Цель, правда, была весьма абстрактной и не особо понятной ей самой, и уже одно это было достаточно неприятно. Ощущение тщеты, бесполезности и жуткой усталости навалилось на нее, не менее пасмурным было состояние неба, затянутого облаками.

Уж не начинала ли она понемногу сходить с ума, спрашивала себя Кейт. В последние несколько дней жизнь словно вышла из-под ее контроля, ей было жутко осознавать, насколько все хрупко и как мало зависит от нее, если какой-то удар грома или метеорит может разом все разрушить.

Выражение «удар грома» вошло в ее раздумья без предупреждения; и совершенно не зная, что с ним делать, она оставила его лежать на дне сознания, так же как оставила полотенце на полу, в ванной, не потрудившись его поднять.

Как же она тосковала по солнечному свету! Внизу колеса ее машины перемалывали милю за милей, сверху давили тучи, и она все больше и больше оказывалась во власти пингвинов. В конце концов она почувствовала, что не в силах больше этого выносить, и решила, что вывести ее из этого состояния сможет только пешая прогулка на свежем воздухе.

Кейт поставила машину на обочине, и не успела она это сделать, как в нее тут же врезался старый разбитый автомобиль марки «ягуар», который непрерывно ехал за ней уже семнадцать миль.

13

Ощутив порыв благородного негодования, Кейт, вся кипя, выскочила из машины и бросилась к водителю другой машины с намерением высказать ему все, что она о нем думала, водитель же в этот момент вылезал из своей машины, чтобы то же самое высказать Кейт.

— Вы что, не видите, куда едете? — заорала она на него.

Это был мужчина довольно пухлого телосложения, одетый в длиннющее кожаное пальто и достаточно уродливую красную шляпу — не самая удобная для вождения одежда. Последнее пробудило сочувствие Кейт.

— Почему это я не смотрю, куда еду? — ответил он возбужденно. — А вы разве не смотрите в свое зеркальце заднего вида?

— Нет, — вызывающе сказала Кейт, воинственно подбоченясь.

— Ах вот как, — изумился ее противник. — И можно узнать почему?

— Потому что оно лежит под сиденьем.

— Понятно, — усмехнулся он. — Спасибо за откровенность. У вас есть адвокат?

— Обычно да, — ответила Кейт. Это было сказано с надменным и вызывающим видом.

— Стоящий адвокат? — спросил мужчина в шляпе. — Мне он понадобится. Моего адвоката на время засадили в тюрьму.

— Но вы никак не можете пользоваться услугами моего адвоката.

— Почему же?

— Не стройте из себя идиота. Речь идет о столкновении противоположных интересов.

Ее противник скрестил руки на груди и облокотился на кожух своей машины. Некоторое время он обозревал окрестности. Узкая дорога становилась все менее различимой по мере того, как на местность опускались зимние сумерки. На секунду он влез в машину, чтобы включить подфарники и предупреждающие задние огни. Мерцая янтарным светом, задние огни уютно осветили чахлую траву на обочине. Передние фары не было видно, так как они были погребены в фарах «ситроена», принадлежащего Кейт, так что мигать они были просто не в состоянии.