Чупакабра (СИ) - Бальсина Екатерина. Страница 20

Я с отвисшей челюстью наблюдал за сокрушительным и позорным избиением моих противников. Черноклокий, выкрикнув тот свой, как я догадался, боевой клич, ринулся на клыкастых с такой скоростью, что даже опередил стартовавшего одновременно с ним козла. Впрочем, тот не слишком уступил, да еще и отбил себе большее количество добычи, по праву сильнейшего. Приложив по разу каждую псину рогами между глаз, козел победно мекнул два раза и принялся гонять наглецов по кругу. Черноклокий тем временем сосредоточенно пытался вбить своего противника в забор. Забор жалобно трещал, но держался.

На особо внушительном толчке псина черноклокого не выдержала и дала деру. Мы с ним одновременно бросились в погоню, стараясь не дать ей уйти от справедливого возмездия. Будет знать, как кусать чужие хвосты!

Но едва только я приготовился схватить эту мохнатую сволочь за заднюю лапу, как почувствовал, что вокруг моей шеи обвивается знакомая удавка. Затем последовал болезненный рывок, опрокинувший меня на спину. Откашлявшись, отдышавшись и перевернувшись на живот, я без малейшего удивления увидел стоящего рядом белошерстого. Справа от меня придушенно хрипел черноклокий. Судя по всему, ему досталось ненамного меньше моего.

Я поднял глаза на хозяина и содрогнулся, увидев выражение его лица.

Тиллирет в буквальном смысле метал из глаз молнии.

— Ах фы тупые фывотные! Фофсем ума лефылифь, фто ли?

Э-э-э, минуточку, а что это у него с дикцией? Ах да, челюсть же так и осталась лежать на полу в трактире!

Повинуясь манящему жесту волшебника, отвалившаяся в прямом смысле этого слова челюсть пробила собой окно и приземлилась точно в подставленную ладонь. Старательно отряхнув ее, Бродяга с некоторой брезгливостью вставил челюсть на место и продолжил:

— Вы что себе позволяете! Что еще за балаган вы тут устроили?

Чупакабра в изрядном смущении уставился в землю.

— Я тут не при чем. Я всего лишь хотел отыскать потерявшегося черноклокого и привести его в трактир. А это они уже сами устроили тут показательные бодания с козлом. А потом на меня напали эти собаки, и они спасали мою шкуру от их зубов. Вот.

— Так, с тобой все понятно, — жестко заявил Тиллирет. — Ну а ты чего молчишь? Пин, я к тебе обращаюсь!

Пин в ответ что-то невнятно пробормотал и захрапел.

— Все ясно, — с отвращением пробормотал Бродяга. — Опять нажрался как свинья.

— Почему свинья? — не понял чупакабра. — Он же с козлом бодался?

— Это просто выражение такое, — раздраженно пояснил маг, безжалостно закидывая приятеля в то самое окно, из которого не так давно вылетела челюсть, окончательно разнеся его на щепки. Конечно, можно было бы обойтись со старым другом и повежливее, но уж больно Тиллирет разозлился. Посмотрев на это дело, Бес замолчал и деликатно, бочком-бочком, отошел в сторону, чтобы не попасть под горячую руку.

И именно этот момент выбрал оставшийся без внимания козел, заметивший незнакомый и еще не помеченный им зад.

Белошерстый подскочил как ужаленный, держась двумя руками за ушибленное — или отшибленное? — место. Козел издал очередное победное меканье и уже собрался гордо удалиться, посчитав свои обязанности полностью выполненными, как тут его и настигла расплата. Большой клубок полупрозрачного огня накрыл собой тушу моего спасителя. Тот даже не успел в последний раз прощально мекнуть, как от него остались только дымящиеся рога.

Сурово он с ним, невольно поежился я. И какая муха его укусила? Нет, чтобы мирно дремать себе в комнате, выскочил с вытаращенными глазами, разогнал всю нашу веселую компанию, черноклокого вообще зашвырнул в окно. Козел, правда, сам напросился, тут уж ничего не скажешь. Это же надо было додуматься до того, чтобы приложиться рогами к седалищу колдуна!

Хозяин что-то сердито прошипел сквозь стиснутые зубы и, потирая травмированную часть тела и хромая, пошел назад в трактир. Я, держась от него на безопасном в моем представлении расстоянии, поплелся следом.

Пин разлегся на полу, закинув ногу в грязном ботинке на постель Тиллирета. Тот, несколько утихомирившись после общения с козлом, даже не поморщился при виде подобного зрелища, а только тихо спросил у самого себя:

— Интересно, и где же это он так наклюкался?

Пин неожиданно подал голос.

— Икх… — ик! — икхсключительно одну — ик! — в этих — ик! — прокфилактических мерах…, - после чего маг вырубился окончательно.

— Мда, — глубокомысленно заключил Тиллирет и ушел спать в комнату Весельчака, оставив крайне недовольного полученным поручением чупакабру сторожить приятеля.

Глава 8

Утро началось со стонов. Бледно-зеленый Пинмарин, бережно, словно хрустальное яйцо, удерживая двумя руками разламывающуюся голову, осторожно сполз на пол. Проснувшийся чупакабра поднял морду и злорадно сказал:

— Что, плохо? Так тебе и надо. Из-за тебя меня вчера белошерстый чуть не испепелил как того козла.

— Какого козла? — прохрипел маг. — Это кто здесь козел? На что это ты намекаешь, я не понял? И кто такой белошерстый?

Зверь молча кивнул в сторону открывшейся двери.

— Что, плохо тебе? — почти дословно повторил Тиллирет слова чупакабры, одним движением снимая со страдающего приятеля похмельный синдром. — Так тебе и надо. Что это такое еще ты вчера устроил?

— Ничего не помню, — сознался Пин. — После той ведьмы все как отрезало.

— Какой ведьмы? — насторожился Тиллирет.

— Я вчера вечером пошел прогуляться, — принялся каяться Весельчак. — Побродил по деревне, полюбовался пейзажами. А потом встретил Ее. Божечки ты мой, Тилли, какая красавица! Рыжие кудри, глаза с поволокой, родинка над губой. Талия осиная, а тут вот так, и тут вот так, — Пин обрисовал в воздухе положенные каждой женщине округлости, использовав в качестве основы свой собственный торс.

— На себе не показывай, а то еще проявится, — машинально буркнул Бродяга. — Ну, так и что там дальше с этой красавицей?

— Э-э-э, — Пин сосредоточенно нахмурил лоб. — Я точно не помню, но, кажется, она пригласила меня в гости.

— И ты пошел, — констатировал Тиллирет.

— Разумеется, пошел, — оскорблено заявил тот. — И ты бы тоже пошел. Даже не пошел, а побежал бы, если бы увидел ее.

— А потом она тебя чем-то угостила и больше ты ничего не помнишь, — завершил свою мысль Бродяга.

Пин осторожно потер лоб.

— Вроде бы так оно и было. Не помню. А что такое?

Тиллирет нехорошо улыбнулся другу и начал рассказывать про его вчерашние проделки.

Я все то время, пока человеки выясняли отношения, сидел тише воды ниже травы, опасаясь, что и мне достанется на орехи. Однако когда хозяин услышал про какую-то ведьму — этого еще нам не хватало! — то явно заинтересовался и перестал мечтать о быстрой расправе надо мной и черноклоким.

Я только теперь подумал, что от черноклокого как-то странно пахло вчерашним вечером. Причем запах этот был мне явно знаком, но вот что это было, я никак не мог вспомнить. И это одновременно пугало и настораживало. Что-то в этом было неправильное, неправильное и отталкивающее.

Как следует поломав голову, я уж было собрался отправиться на улицу и хорошенько обнюхать место схватки с теми милыми собачками, как хозяин обратил на меня внимание.

— А что, если попросить Беса пройтись по твоему следу и таким образом отыскать дом этой самой красавицы? — предложил Тиллирет, сверля зверя пристальным взглядом. Тот сконфуженно отворачивался в сторону, всем своим видом изображая раскаяние. — Пообщаемся с ней, спросим, что за дрянью она тебя опоила, а главное, зачем. Ты как, Бес, справишься?

— Не знаю, — зверь задумчиво почесал за ухом. — Если след еще не сильно затоптан, то ответ положительный. А то с утра уже наверняка по улице прошли коровки-овечки, тогда ответ отрицательный.