Изгнание - Лампитт Дина. Страница 112

Когда король писал Руперту из Вустершира, умоляя его освободить Йорк, после чего последовало сражение при Марстон-Муре, он находился в очень опасном положении: ему угрожали сразу две вражеские армии – сэра Уильяма Уоллера и графа Эссекса. Но, как вскоре выяснил Карл, опасность была не так уж велика. Дело в том, что Уоллер, имевший совсем небольшое войско, побоялся нападать на короля, окруженного многочисленной и преданной армией, и отправился прямиком в Бекингем под защиту «Восточной ассоциации». Армии противников случайно встретились на Кропреди Бридж у реки Черуэлл, к которой они подошли с разных сторон. Они отлично видели друг друга. Заметив брешь между авангардом и задними рядами роялистов, Уоллер решил направить туда свое войско и бросился на мост. Однако эта попытка не принесла успеха. Среди роялистов были жертвы, но положение «круглоголовых» стало гораздо хуже. Лондонский отряд, покрывший за четыре недели двести миль, вышел из-под контроля, и седьмого июля 1533 года с криками «Домой! Домой!» две тысячи «круглоголовых» дезертировали и разбрелись по деревням. Узнав об этом, король спокойно отправился на запад страны.

Граф Эссекс тем временем, озабоченный судьбой Уоллера, грубо нарушив все приказы командования, начал двигаться на запад, чтобы снять осаду Лима. Вскоре он получил приказ из Лондона вернуться в столицу, но не обратил на него внимания, а продолжал все больше углубляться в Девоншир. Узнав об этом от своих шпионов, Карл решил по горячим следам отправиться за ним в погоню. Вот в какой напряженной обстановке Николь и Карадоку пришлось начать свое путешествие из Йоркшира.

Принц Руперт уехал из Йоркшира четвертого июля, а на следующий день жена и слуга Джоселина отъехали по Большой Северной дороге так далеко, как только это было возможно. Николь, которая пересекала страну во время своего путешествия в Ноттингем, а Большую дорогу видела только мельком, когда они с Джоселином, как сумасшедшие, мчались на север, сейчас искренне удивлялась тому, что эта дорога действительно больше всех других дорог Англии. Карадок, однако, старался избегать ее, потому что это была территория врага, и они повернули на запад сразу же, как только им выпала такая возможность. Слуга Джоселина предпочел пробираться сквозь чащобы, чем быть захваченным в плен.

Они ехали той же дорогой, которой Николь уже однажды путешествовала с Джоселином, и теперь все напоминало ей о нем. Она постоянно думала о своем сне, и ландыши не давали ей покоя. В глубине души она теперь была почти уверена, что ее муж вовсе не погиб, она убеждала себя, что он просто попал в плен, что в один прекрасный день его освободят, и он вернется к ней, и эта мысль позволяла ей преодолевать все новые и новые мили.

Путешествие оказалось затянувшимся и утомительным, их постоянно преследовали мелкие неприятности, так что Николь и Карадок добрались до Экзетера только двадцать шестого июля. Там они узнали, что граф Эссекс, узнав об исчезновении королевы, обошел город стороной и направился в Тевисток. Вместо него жители ждали появления короля, который был от города всего в четырех милях.

– Честно говоря, я не знала, уезжать нам или оставаться, – рассказывала Эммет Николь, после того как они радостно расцеловались.

Служанка поспешила на помощь Миранде, которая, нетвердо шагая, шла к матери, радостно протягивая ручонки.

– Когда королева так поспешно уехала, – продолжала она, – я немного забеспокоилась, должна признаться. Но мне казалось более разумным остаться здесь, чем ехать в незнакомый Кингсвер Холл. Ведь я знала, что вы в любом случае приедете за мной.

Прижав к себе ребенка, Николь ответила:

– Боюсь, у меня плохие новости. Лорд Джоселин погиб в битве при Марстон-Муре, во всяком случае, мне так сказали.

Эммет посмотрела ей в глаза долгим, открытым взглядом, какой у нее, впрочем, был всегда, и произнесла:

– Почему же тогда печаль не туманит ваш взор?

– Что ты имеешь в виду?

– То, что вы не верите в это, не так ли?

– Не верю, или не хочу верить?

– На это я не могу ответить, – покачала головой Эммет, – я уверена только, что в вас живет надежда.

– Майкл остался жив после сражения, он тоже участвовал в нем.

– Как вы узнали?

– Я видела его и даже разговаривала с ним, а потом Карадок сказал мне, что он жив.

– И что же он?

– Здравствует. Он теперь полковник.

– Он ведь вас больше не интересует?

Николь покачала головой:

– Только как друг. Как любовник, он уже давно ушел в прошлое.

– О! – только и произнесла Эммет и с решительным видом вышла из комнаты: ей надо было вынуть одежду Николь из дорожных сундуков и хорошенько выбить из нее пыль.

Когда Николь уезжала из Экзетера, она переселила служанку и дочку в небольшой уютный домик недалеко от резиденции королевы; теперь она была счастлива вернуться именно в него, наслаждаясь спокойствием и одиночеством в этом удобном жилище. Как будто угадав ее мысли, в тот же вечер Эммет спросила:

– Нам действительно так уж необходимо ехать в Кингсвер Холл?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что там живут две женщины, которые, скорей всего, невзлюбят нас, они будут ревновать вас к лорду Джоселину, который долгие годы был их «собственностью»…

– …А самого его нет, и помирить нас будет некому.

– Вот именно.

Николь вздохнула:

– Перед тем как пойти в бой, мой муж распорядился, чтобы меня вверили заботам принца Руперта, если сам он не вернется. А принц Руперт приказал мне отправиться в Кингсвер.

– Но почему?

– Он уверен, что там я буду в полной безопасности. Мне кажется, он не уверен в надежности положения роялистов на западе страны.

– Но король жив, здоров и всего час назад беспрепятственно вошел в Экзетер. Он прислал вам приглашение на обед, надеюсь, он сделал это искренне.

– Мне не хочется туда идти.

– Он, должно быть, в отчаянии и скучает по королеве, ведь он опоздал всего на две недели, чтобы увидеться с ней.

– Бедняга, – прошептала Николь, на секунду забыв, что Эммет все еще слушает ее, – ему придется еще столько пережить, дай Бог, чтобы у него на все хватило мужества.