Теннисные мячики небес - Фрай Стивен. Страница 52

У тайного мира есть и собственная великая тайна – он способен приносить немалую прибыль. Эта простая и удивительная истина спасала департамент Дельфта от вмешательства разного рода министерств, – во всяком случае, от вмешательства большего, чем то, какое ему так и так приходилось сносить. Тайны приносят деньги, и в том, что касалось разного рода темных делишек, Британия (в особенности теперь, когда идеологические факторы делали мир еще более сложным и обращали интеллектуалов и фанатиков в мучеников и предателей) по части нераспределенной прибыли от всего остального мира не отставала. И до тех пор, пока соответствующие цифры должным образом учитывались в бухгалтерских книгах, можно было рассчитывать на то, что министерства позволят Дельфту пользоваться свободой, намного превосходящей ту, какой располагал со времен Второй мировой любой из его предшественников. И тем не менее Оливеру любое вмешательство представлялось чрезмерным. Печально, но факт – акционеры компании, приносящей большую прибыль, присматривают за каждым ее пенни с ретивостью куда большей, нежели свойственна тем, кто держит акции компании безубыточной, а то и теряющей незначительные средства. За годы работы Дельфт перекачал на личные счета деньги, которых вполне хватало, чтобы вести после ухода в отставку безбедное существование, но ведь известно, что лучшее – враг хорошего. Впрочем, в настоящее время безупречность Дельфта ни у кого сомнений не вызывала. Каждый пони для дочерей. Каждое колье для жены покупались на деньги, взятые из его скудного государственного жалованья и остатков некогда унаследованного им капитала. О том, что он обеспечил себе на будущее жизнь более чем состоятельную, никто и не догадывался. Он был прикрыт со всех сторон. Тем временем внешне жизнь Дельфта шла своим скучным, малоприятным путем. Сегодня, к примеру, был день разного рода совещаний и встреч.

Он отсидел с обычным своим показным терпением проводившееся раз в две недели заседание комитета ПРР. Подотдел распределения ресурсов представлял собой реализацию мудрой мысли, осенившей двадцатитрехлетнего вундеркинда из Казначейства, а потаенное презрение Оливера к модным механизмам отчетности, изобретаемым подобного рода причудливыми существами, не имело границ. Старомодная двойная бухгалтерия с ее заполняемыми гусиными перьями гроссбухами, поля которых испещрялись сбивающими с толку пометками, была куда надежнее, да и мухлевать в ней было намного труднее. ПРР же использовал новейшие «механизмы сбора данных» и «номинальную бухгалтерию», посредством которых моделировалось финансовое поведение департамента, и, что гораздо важнее, подотдел этот разработал собственную компьютерную эмблему, цветовое кодирование департаментов и экранную заставку, что немедля обратило его в любимца всех до единого министров и полностью закрыло для критики.

Вследствие минутной слабости Оливер согласился позавтракать с Эшли Барсон-Гарлендом, чтобы обсудить его несчастный законопроект. Они встретились в Мейфэре, в клубе «Маркз». Свидетельствующие о хорошем вкусе интерьеры клуба и тактичная компетентность персонала («Здравствуйте, сэр Оливер». Откуда, черт возьми, они знают его имя? Вот какие служащие ему бы не помешали) несколько улучшили настроение Дельфта, а вникнув в меню, он и вовсе приготовился приятно провести время, несмотря даже на соседство политикана.

Эшли появился в баре наверху с опозданием в две минуты и еще пять потратил на извинения, задуманные, с дрожью отвращения уяснил Оливер, как очаровательные и исполненные самоуничижения.

Чтобы успокоиться, Оливер напомнил себе, что он лет на шесть-семь старше этого лысого, несущего напыщенный вздор человека с двойным подбородком. У Оливера имелся тайный порок – тщеславие. Он был неравнодушен к мужской косметике и средствам для ухода за кожей – об этом знала только его жена, ни коллеги, ни подчиненные даже не догадывались. Физиономия же Эшли, отметил Оливер, несла на себе несмываемые следы самомнения, амбициозности и дешевого мыла – подобно тому, как лица великих давних дней Империи несли отпечатки джина и тропического солнца. Конечно, увлажнители, кремы от шелушения кожи и освежающие ночные маски способны до некоторой степени улучшить общее состояние кожи, но от двойного подбородка и стеклянистой тусклости глаз мало что помогает. Возможно, это предупреждения, которые посылает нам природа, думал Оливер.

– Я вижу, меню вам уже показали, – сказал Барсон-Гарленд, когда ему наконец удалось выпутаться из заунывного рассказа о том, как он добирался в такси от Вестминстера до Чарльз-стрит. – А как насчет вин? Предадимся бургундскому? Здесь есть отменное «Кортон-Шарлемань» – это для начала, – кроме того, я стороной узнал, что недавно у них появилось «Ля Таш», пропустить которое, безусловно, было бы безумием.

Оливер прекрасно знал, что единственный наличествующий в карте вин «Ля Таш» стоит больше четырехсот фунтов за бутылку. И подозревал, что Барсон-Гарленд знал, что он это знает. «Так, – подумал он. – Значит, пытаешься произвести на меня впечатление? Обработать? Это ты-то, в твоем галстуке выпускника Харроу и запонках с эмблемой „Крайст-Черч“ [69] ? Господи Иисусе, кем нужно быть, чтобы носить запонки колледжа, который ты закончил?»

Они спустились из бара в обеденный зал. Барсон-Гарленд заказал фаршированные белужьей икрой яйца в мешочек, каковые он с отталкивающим изяществом и поглощал во время разговора.

– Прежде всего, позвольте заверить вас, что я пришел сюда не для того, чтобы завербовать вас в сторонники моего билля, – говорил он. – Это было бы предосудительно. Совершенно предосудительно. Однако, как вам, возможно, известно, и в палате, и вне ее все еще сохраняется определенное непонимание значения моего предложения. Есть люди, сомневающиеся в его технической, юридической и практической осуществимости. Последняя, как вы знаете, зависит от создания нового правительственного органа, отчасти схожего с американским Агентством национальной безопасности. Наша Джи-Си-Эйч-Кю [70] тут не годится. Уверен, в этом вы со мной согласитесь.

Оливер произвел головой движение, которое можно было истолковать и как кивок.

– Вот именно. Агентство, которое я предлагаю создать, обладало бы значительной, возможно даже повергающей в трепет властью. У нас уже имеются спутники, способные сканировать поверхность Земли, я же предлагаю использовать электронные средства, которые будут вести сканирование, так сказать, под ее поверхностью. У нас есть макрокосм, так давайте же обзаведемся и микрокосмом. Существуют, однако, люди, опасающиеся, что я намерен обратить, как всего лишь этим утром выразилась «Гардиан», гражданские свободы в ничто.

Оливер снова произвел ни к чему не обязывающее движение головой. В сознании его постепенно складывалась тошнотворная картинка: Барсон-Гарленд вклеивает в альбом отзывы прессы на его счет и отсылает альбом маменьке.

– На мой взгляд, – продолжал Эшли, деликатно промокая салфеткой уголки рта, – мне необходимо доверенное лицо, человек безупречной чистоты, обладающий признанным опытом в сфере разведки и готовый взвалить на свои плечи ответственность за создание такого агентства, причем начиная с нуля. Если в соответствующих организациях станет известно, что человек, обладающий репутацией сэра Оливера Дельфта, готов взяться за эту работу… – Барсон-Гарленд чопорно отхлебнул вино, предоставив концовке фразы повиснуть в воздухе.

– Мне не довелось слышать ничего, – сказал Оливер, – что позволяло бы верить, будто ваш билль ожидает успех.

– Естественно. Билль непременно провалится. Это аксиома. Прочитали и забыли. Но вопрос уже будет поднят, понимаете? Вот в чем все дело. И будет вслух сказано, что правительство обладает достаточной властью, чтобы его разрешить. Дух, так сказать, выпорхнет из бутылки. А разного рода утомительные мелочи вроде открытого обсуждения так или иначе приходится принимать, э-э, по капле в день.