Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна. Страница 35

— Как и я их, — кивнул Эмиль. — Полагаю, мать еще носит траур по Люкке?

— Разумеется. Принцесса Алмейда заявила, что не снимет его до конца жизни. А твоя матушка, как ты знаешь, слов на ветер не бросает.

— Знаю; это у нас семейное. Что ж, ее дело. А по мне, чем меньше родственничков путается под руками, тем лучше. Ну а у тебя, Тармил, как дела? В гильдии все благополучно?

— Более или менее, — Тармил охотно поддержал перемену темы. Обсуждать внутрисемейные отношения Эмиля ему никогда не нравилось. — Только временами, знаешь, гильдия уж очень начинает смахивать на псарню. Все магики — страшные индивидуалисты и эгоисты, совершенно не умеют уживаться вместе, и постоянно сцепляются между собой. Слышал бы ты, какой тогда лай поднимается!

— И клочья во все стороны летят? — усмехаясь, спросил Эмиль. Он отлично представлял себе характер большинства магиков. В личном общении они были людьми малоприятными, что неудивительно, учитывая, какое давление им приходилось выдерживать годами.

— Еще как. Только, клянусь Гесиндой, это не смешно, Эмиль, — мрачно сказал Тармил. — Они совершенно не понимают человеческих доводов.

— Так научи их понимать. Для чего я поставил тебя во главе гильдии?

— Я не правитель, Эмиль, и мне трудно держать в узде такое количество неуравновешенных людей.

Эмиль пристально уставился на Тармила.

— Ты что, хочешь сказать, что не справляешься? — хищно спросил он. — Хочешь, чтобы я освободил тебя от должности?

— Нет. Мне просто нужен помощник.

— А! Ясно. Хорошо, я подумаю над этим. А пока, Тармил, крепись: в ближайшие дни тебе придется принять пятерых магиков из Скааны.

— Что?! Еще пятерых?! — вскричал Тармил. — Эмиль, не сходи с ума, храм всех не вместит! Ты что, хочешь собрать в него магиков со всего материка? Тогда тебе придется выселить из Эдеса весь народ.

— А это тоже твоя задача, Тармил: сделать так, чтобы гильдия не ограничивалась Эдесом. Нужно, чтобы она начала действовать и в других городах. Все храмы Гесинды должны быть связаны между собой.

— Это нелегко будет сделать, даже с помощью порталов.

— Ты уж постарайся. Возьми за образец хоть гильдию Сумеречных братьев. Они отлично поддерживают связь между храмами по всему материку, и при этом обходятся без всяких телепортов.

Тармил невольно рассмеялся и покачал головой.

— Не думаю, что братья Фекса захотят делиться своими секретами.

— А мы их хорошо попросим! Между прочим, Тармил, это мысль: надо бы встретиться и поговорить с их эдесским гильдмастером.

— Нет, ты, действительно, тронулся умом, Эмиль. Кто тебя допустит до гильдмастера?

— А кто меня не допустит? — усмехнулся Эмиль и демонстративно задрал подбородок. — Я — император.

— Мне можешь не напоминать, я-то это знаю. Ты им лучше расскажи… У них очень жесткие правила, Эмиль. Полагаю, они распространяются и на императоров тоже.

— Сегодня ты на удивление пессимистично настроен. Поживем — увидим. Я все-таки попытаюсь добиться этой встречи.

— И не забудь насчет помощника.

— Не забуду, — кивнул Эмиль и задумался.

Легко было пообещать, но он совершенно не представлял, где взять человека, который мог бы помочь Тармилу в делах магической гильдии. Это не должен быть магик: как правило, магики не годились на административные должности опять же в силу исключительной замкнутости характеров. Их занимали только свои собственные проблемы. Эмиль надеялся со временем переломить их эгоизм, но сделать это быстро представлялось невозможным. Так что требовался человек, который умел управлять, приказывать и следить за исполнением своих приказов. Вместе с тем он не должен бояться магии и шарахаться от магиков, как от зачумленных. М-да, где же взять такого человека? Эмиль вспомнил решительный взгляд Альберта и его бесстрашные речи. Да, вот кто подошел бы на эту роль! Альберт сумел бы действовать жестко и навести порядок среди неуживчивых магиков. Но отдать Альберта гильдии?.. При мысли об этом Эмиль почувствовал короткий болезненный укол неудовольствия. Ну нет! Альберт останется при нем. Юноша умен, услужлив, расторопен и исполнителен, но не только в этом дело. В последнее время Эмилю казалось, будто между ним и его адъютантом протянулись очень тонкие, едва ощутимые, но вполне реальные ниточки-паутинки привязанности. Иногда даже Эмиль начинал думать о нем как о своем младшем брате… но об этих мыслях Альберту, который наверняка что-то слышал об обстоятельствах гибели родного брата своего императора, лучше было не знать. В контексте этих обстоятельств разговоры о братской любви звучали по-настоящему пугающе.

Говоря короче, отпускать от себя Альберта Эмиль не хотел. И он подозревал, что юноша сам не захочет сменить место службы. К тому же он, кажется, недолюбливал Тармила.

Расстаться, например, с Вернером было бы гораздо легче. Но чернокудрый красавец, несмотря на всю свою отчаянную храбрость, слишком мягок и уступчив, ему не хватает жесткости. Ему больше подходит исполнять приказы, чем отдавать их.

Что же до офицеров… Эмиль досадливо покрутил головой. Для всех них магики хуже диких зверей. Они смирились с тем, что император их происходит из той же проклятой породы, но не привыкнут к этому никогда.

— Боюсь, что поиск помощника будет делом нелегким, — медленно проговорил Эмиль, наконец. — У тебя нет никого на примете?

Тармил покачал головой.

— Увы.

— У меня тоже… ну ничего, посмотрим, что тут можно сделать. Так… мне сегодня еще нужно вернуться в лагерь, офицеры меня потеряли, должно быть. Но сначала я еще хочу поговорить с Туве. Покажешь, где ее устроили?

Тармил молча сделал приглашающий жест в сторону двери. Повинуясь ему, щелкнул замок, и дверь медленно отворилась. Эмиль удивленно поднял брови, но промолчал и вышел в коридор.

Ранее апартаменты, в которых разместили Туве, принадлежали принцессе Алмейде. Но она не навещала столицу с тех пор, как потеряла старшего сына, — вот уже восемь лет, — и ее комнаты всегда пустовали. Эмиль распорядился, чтобы их поддерживали в приличном состоянии, но все равно в них заводилась пыль, сырость и плесень, и вид у них был нежилой. Когда в Эдес привезли скаанскую принцессу, Тармил убедил сенешаля отдать эти комнаты ей и трем ее служанкам.

У дверей застыли два стражника в доспехах и при оружии. Мимо них Эмиль прошел, усмехнувшись — какие предосторожности ради хрупкой девушки! Впрочем, в таком деле лучше переусердствовать. Его адъютанты знали, что с Туве ничего не должно случиться, и устроили все наилучшим образом. Молодцы мальчишки!

Стражники отсалютовали императору мечами и распахнули перед ним двери. Эмиль вошел в комнаты, в которых провел многие часы своего детства вместе с братом, сестрой и матерью. Три молоденькие скаанские служанки, занятые раскладыванием разноцветных мотков шерсти по маленьким корзинкам, при его появлении подскочили с мест и присели в низких реверансах. Пряжа при этом соскользнула с их колен и пестрым ковром устлала пол.

— Уйдите все трое, — бросил им Эмиль на всеобщем, и девушки поспешно упорхнули, побросав рукоделие. Вряд ли хоть одной из них пришла мысль о том, что неприлично их госпоже оставаться наедине с молодым мужчиной, хоть он и император.

Следующие две комнаты были пусты. Эмиль медленно прошел через них, отыскивая взором детали, которые могли что-то рассказать об их нынешней хозяйке. Таких деталей было на удивление мало. Каким-то образом Туве умудрялась не оставлять отпечатка своей личности на тех предметах, которыми пользовалась.

В самой дальней комнате, с большими наборными окнами, стояла рама с натянутым на нее куском синей ткани. На ткани уже можно было различить контуры и уже готовые отдельные элементы будущего рисунка: чернокудрый рыцарь с поднятым кверху мечом сражается с неким огнедышащим чудовищем, а за поединком, укрывшись за деревом, наблюдает девушка. Рыцарь был очень похож на Вернера.

Перед рамой, склонив к вышивке бледное лицо, сидела Туве. Ее руки легко порхали над натянутой тканью, брови сосредоточенно сошлись на переносице, как будто она решала какую-то невероятно трудную головоломку. Бесшумно вошедший Эмиль остановился в дверях и некоторое время любовался ею, прислонившись к дверному косяку. Картина была восхитительная; подобно меду, она услаждала его сердце. Потом, наконец, Туве заметила его. Она вздрогнула и еще ниже склонила лицо. Хотя она не повела в сторону Эмиля и бровью и вообще не дала понять, что ее как-то задевает его присутствие, в комнате повисло ощутимое напряжение.