Артас: Возвышение Короля-Лича (ЛП) - Голден Кристи. Страница 42

– ...Это тебе не испорченный урожай! Это город, где полно живых людей!

– ...Мы знаем мало, слишком мало – и не можем же мы вырезать весь город только из животного страха!

– Ты солгал своим людям и предал наёмников, которые сражались за тебя!.. Это не мальчик Теренаса.

Но все они не могли понять, не могли увидеть правду. Джайна – Утер – Теренас – Мурадин. Все они в некий момент, словом или взглядом, сказали ему, что он был неправ.

Он замедлил свой темп, поскольку прибыл в поместье. Его слуги побывали здесь еще до него, и сейчас здесь были только трупы, валяющиеся на земле. Артас остался безучастным, несмотря на мимолетную боль, которая все еще всколыхнулась в нем; но им, по крайне мере, повезло просто умереть. Это просто мужчина, женщина и юнец его лет.

И львиный зев… он цвел так бурно в этом году, показалось ему. Артас подошел и протянул руку, чтобы коснуться одного из красивых, высоких, синих как лаванда цветов, но затем остановился, вспомнив о лепестке розы.

Он пришел сюда не ради цветов.

Он развернулся и направился к могиле, которой было почти семь лет. Трава уже скрыла лежанку, но надгробие сохранилось, как и надпись на нем. Но Артасу не надо было ее читать, чтобы знать, что покоится здесь.

Он постоял еще секунду, более тронутый смертью того, кто был в могиле, чем собственного отца от своей руки.

Теперь сила твоя, – пришел шепот. – Поступай, как хочешь.

Артас протянул одну руку, твердо сжимая другой Ледяную Скорбь. Темный свет начал обвивать его протянутую руку, постоянно увеличивая скорость. Затем свет ринулся с его пальцев, словно змея, дергающаяся и извивающаяся по своей воле, и пронзил землю.

Артас почувствовал, как темный свет объединился там со скелетом. Радость охватила его, и слезы нахлынули на глаза. Он поднял руку, взывая к мертвому существу, очнувшемуся после семилетнего сна в прохладной темной земле.

– Восстань! – скомандовал он, слово словно само вырвалось у него из груди.

Могила зашевелилась, земля разверзлась. Костистые ноги искали копытами опоры на рыхлой почве; прорывая землю, вырвался череп. Артас наблюдал за этим, затаив дыхание, на его по-прежнему бледном лице сияла улыбка.

Я видел, как ты родился, – подумал он, вспоминая плеву, окутывающую карабкующегося, влажного, небольшого нового жителя этого мира. – Я помог тебе войти в этот мир, и я помог тебе его покинуть… и теперь моей волей ты будешь рожден заново.

Костяной конь изо всех сил пытался выбраться на землю и, наконец, ему это удалось, его передние ноги встали твердо, и он поднялся. Красный огонь горел в его пустых глазницах. Он откинул голову, встал на дыбы и, так или иначе, радостно заржал, хотя его легкие уже давно сгнили.

Дрожа, Артас протянул руку к нежити, которая тут же ткнулась в его ладонь своей костистой мордой. Семь лет назад он привел эту лошадь к смерти. Семь лет назад он пролил слезы, замерзшие на его лице, ибо он пронзил мечом верное сердце своего любимого животного.

Он в одиночку нес вину все это время. Но теперь он понял – это все было частью его судьбы. Если бы он не убил своего коня, то он не мог бы теперь вернуть его. Будучи живым, он испугался бы его. Но этот конь был мертвым, с горящими глазами, костями, скрепленными некромантской магией, которой теперь мог владеть Артас. Благодаря подарку таинственного Короля Лича, лошадь и наездник могли, наконец, воссоединиться, как им было и предначертано. Не было никакой ошибки семь лет назад; он не ошибался. Ни тогда, ни теперь.

Ни когда-либо.

И это было доказательством.

Кровь его отца все еще сочилась и покрывала Ледяную Скорбь. На всей земле, которой он теперь правил, пребудет смерть. И изменения.

– Это королевство будет уничтожено, – пообещал он своему любимому коню, набросив свой плащ по его костяную спину и взобравшись на него. – И на его обломках возникнет новый порядок, который станет основой мира!

Конь заржал.

Вместе они были непобедимы.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ТЕМНАЯ ГОСПОЖА

Интерлюдия

Сильвана Ветрокрылая, бывший генерал следопытов Кель’Таласа, банши и Темная Госпожа Отрекшихся шла по Королевскому кварталу с той быстрой и мягкой походкой, что и при жизни. Для бытовых дел она всегда входила в свое тело. Ее кожаные ботинки беззвучно шагали по каменным залам Подгорода, но глаза ее подданных неустанно следили за своей госпожой. Она была бесподобна, она никогда не ошибалась.

Когда-то ее волосы были золотыми, глаза синими, а кожа как свежий персик. Когда-то она была жива. Теперь пряди волос, спрятанные под иссиня-черным капюшоном, были чернее полуночной тьмы. Она носила добротные кожаные доспехи, не скрывавшие ее стройного и сильного тела – те же, что и при жизни. Ее уши подергивались от каждого звука. Она не часто выходила из своих палат – она правила этим городом, и мир сам приходил к ней.

Вокруг нее бегал мастер-аптекарь Фаранелл, глава Королевского Фармацевтического Сообщества. Он живо разговаривал с ней, как-то глупо улыбаясь.

– Я так рад, что вы согласились прийти, моя госпожа, – говорил он, стараясь кланяться, идти и говорить одновременно. – Вы приказали доложить вам, если наши эксперименты пройдут удачно, и говорили, что хотели бы увидеть наши…

– Я знаю, что приказывала, Доктор, – оборвала его Сильвана, как только они начали спускаться по извилистому коридору в трущобы Подгорода.

– Да, да, да, конечно! Нам вот сюда, – они вошли в зал, который мог бы показаться человеку со слабой психикой домом ужасов. На большом столе нежить деловито сшивала части разных трупов, что-то напевая себе под нос. Сильвана легонько улыбнулась.

– Приятно видеть, что кому-то так нравится его работа, – сказала она, лукаво улыбаясь. Ученик немного оторопел, но потом низко поклонился.

Где-то низко гудел и трещал электрический заряд. Алхимики суетились вокруг лабораторных столов, смешивая зелья и записывая результаты экспериментов. Стоял странный запах гноя и химикатов вперемешку с чистым и сладким ароматом трав. Сильвана на миг застыла. Запах трав заставил ее… заскучать по дому. К счастью, это чувство быстро прошло. Такие чувства не могут жить долго.

– Покажи, – приказала она. Фаранелл поклонился и проводил ее через главный зал, мимо подвешенных на крюках кусков чьих-то тел, в маленькую комнатку.

Она услышала тихий плач. Войдя внутрь, Сильвана увидела клетки, что стояли на полу или висели на цепях, привязанных к потолку. В каждой из них были подопытные. Несколько людей. Несколько отрекшихся. Их усталые глаза были как у заточенных в неволе зверей, скованных глубоко въевшимся страхом.

Терпеть им осталось недолго.

– Как вы можете себе представить, миледи, – сказал Фаранелл, – для опытов довольно трудно найти нежить Плети. Конечно, в качестве подопытных существ, отрекшиеся подходят не хуже Плети. Но я рад сообщить вам, что наши полевые испытания прошли весьма успешно.

Последние слова взволновали Сильвану, и она украсила аптеку своей редкой и все еще красивой улыбкой.

– Это меня весьма радует, – сказала она.

Доктор задрожал от восторга. Он подозвал к себе своего ассистента Кивера, отрекшегося, чей мозг, видимо, пострадал от первой смерти – он все время бормотал о себе что-то от третьего лица. Бубня себе под нос, он вытащил двух подопытных кроликов из клеток. Первой была человеческая женщина, которая не была окончательно скована страхом и еще могла тихонько плакать. Мужчина-отрекшийся же казался совершенно безразличным к происходящему вокруг и шел совершенно спокойно. Сильвана обвела его взглядом.

– Преступник?

– Конечно, моя госпожа.

Она на миг задумалась, так ли оно было на самом деле. Но решила, что это не важно. Даже так он послужит Отрекшимся. Девушка упала на колени. Кивер наклонился и дернул ее за волосы. Она вскрикнула, открыв рот, и он влил ей туда содержимое чашки, заставив проглотить.