На грани - Френч Никки. Страница 18

— Он опять был здесь! Это невыносимо!

Олдем с сомнением посмотрел на меня.

— Что же будет дальше? — в отчаянии повторяла я.

Олдем что-то прошептал Карти на ухо. Кажется, он был растерян. Потом подошел ко мне и заговорил спокойно и негромко:

— Зоя, вы не нашли никакой записки?

— Вроде нет. Но я и не искала.

— Зато мы искали. И ничего не нашли.

— И что?

— Мы осмотрели холодильник. Его вилку выдернули из розетки и включили в нее чайник.

— Зачем ему это понадобилось?

— Наверное, ошибся. Бывает.

— Но я... — И вдруг я осеклась, вспомнив, как Луиза заваривала чай, включив чайник в эту самую розетку. Черт! Я густо покраснела.

В комнате повисло молчание. Олдем смотрел в пол, Карти — на меня. Я ответила ему взглядом в упор.

— Вы же советовали мне быть начеку, — наконец промямлила я.

— Конечно, — мягко подтвердил Олдем.

— Вам-то что. А я не хочу умирать.

— Понимаю. — Олдем понизил голос почти до шепота и робко положил ладонь мне на плечо. — Наверное, мы все-таки напугали вас. Простите.

Я стряхнула его руку с плеча.

— Вы... вы...

Но вся брань вдруг вылетела у меня из головы. Я с позором убежала из собственной квартиры.

Глава 13

Луиза ждала меня дома. Она наложила на лицо маску, от которой ее кожа стала мертвенно-белой, а розовые круги вокруг глаз придавали ей удивленный вид. Рассказывая ей, что случилось, я вдруг поняла: я еще не успела попросить разрешения пожить у нее, воспринимая ее гостеприимство как должное. Но она тут же облегчила мою задачу.

— Поживешь у меня сколько понадобится.

— Тогда я буду спать на диване.

— Ладно.

— И платить за жилье.

Она вскинула брови так, что подсохшая маска на лбу потрескалась.

— Ну, если тебе так хочется... Но это ни к чему. Лучше пообещай поливать цветы. Я вечно забываю.

Мне стало легче. Вчерашняя петля страха ослабела. Больше мне незачем ночевать у себя дома, незачем смотреть в глаза Гаю, водить по комнатам незнакомых мужчин, молчать, когда они лезут ко мне в шкафы или пялятся на мою грудь. Больше не придется лежать в темноте, прислушиваться и ждать, затаив дыхание. Не понадобится встречаться с Фредом и его инфантильными приятелями. Мне казалось, что я сбросила насквозь пропыленную, душную кожу. Я буду жить у Луизы. Мы поужинаем перед телевизором, потом сделаем друг другу маникюр. В понедельник я встречусь с доктором Шиллинг. Она знает, как быть дальше. Она же эксперт.

Луиза заявила, что на выходные у нее нет никаких планов, и хотя я подозревала, что она отменила какую-то встречу, от радости не стала протестовать. Мы купили французские батоны, сыру и помидоров, дошли до ближайшего парка и устроились на желтой пожухлой траве. Солнце свирепо пекло, горячий воздух висел пластом, в парке было многолюдно: подростки перебрасывались пластмассовыми тарелками фрисби и валялись в тени деревьев, семьи сидели вокруг корзин для пикников, дети играли в мяч и прыгали через скакалку, девушки в открытых блузках подставляли лица солнцу. Повсюду люди — с банками пива, собаками, фотоаппаратами, воздушными змеями, велосипедами, кусками хлеба для уток. Все были в яркой и легкой одежде, все улыбались.

Луиза подоткнула подол блузки под лифчик и улеглась на спину, заложив руки за голову. Я сидела рядом и непрерывно курила, наблюдая за прохожими. Мне хотелось найти знакомое лицо или хотя бы увидеть человека, в глазах которого мелькнет узнавание. Но таких я не заметила.

— Знаешь что? — спросила я.

— Что? — сонно откликнулась Луиза.

— Моя вина — пассивность.

— Неправда.

— Правда, — упрямо возразила я. — Мне хотелось, чтобы во всем разобрались другие. И чтобы меня не беспокоили.

— Не болтай чепухи, Зоя.

— Но ведь это правда! Наверное, все началось с переезда в Лондон. Мне хотелось затеряться в толпе. Стать незаметной. Значит, теперь надо посмотреть на себя со стороны. Посмотреть и понять, почему выбрали меня. И кто мог это сделать.

— Завтра, — пообещала Луиза. — Завтра посмотришь. А сегодня просто отдохни.

И я позволила себе впитывать тепло солнца, проникающее сквозь несвежую одежду. Я устала, как никогда в жизни. Саднило глаза, руки и ноги отяжелели. Принять бы сейчас горячую ванну, а потом спать много-много часов подряд на чистых простынях, есть полезную пищу — сырую морковь, зеленые яблоки, пить апельсиновый сок и зеленый чай. Я представить себе не могла, что когда-нибудь снова пойду в клуб, напьюсь или побалуюсь наркотой, позволю мужчине прикоснуться ко мне. Удушливая, потная, суетливая жизнь, которую я вела в Лондоне, внушала мне смутный, но неотступный ужас. Сколько шуму и возни! Пожалуй, курить я тоже брошу. Но попозже.

Мы проходили мимо магазина детской одежды с яркими ситцевыми комбинезончиками и полосатыми маечками, красно-розово-желтыми курточками в витрине, и неожиданно Луиза предложила мне зайти.

— У тебя же детский размер. — Она придирчиво оглядела меня. — Совсем отощала! Надо бы тебя подкормить. А пока давай что-нибудь купим.

Под неодобрительным взглядом продавщицы я сняла с вешалки несколько вещиц и понесла их в примерочную. Натянула через голову прямое серое платье, рассчитанное на тринадцатилетнюю девчушку, и уставилась на себя в зеркало. Прекрасно. Я стала безгрудой и бесполой. То, что нужно. Стащив платье, я примерила симпатичную белую тенниску, отделанную мелкими вышитыми цветочками.

— Покажись! — позвала меня Луиза из-за шторы. — Если уж идешь в магазин с подругой, будь любезна устроить дефиле!

Я отодвинула штору и с глуповатым смехом повертелась перед Луизой.

— Ну как?

— Берем! — решила она.

— А не маловата?

— Будет маловата, когда поживешь у меня недельку. А пока в самый раз. — Она положила руку мне на плечо. — Ты в ней как цветок, дорогая.

Попозже мы с Луизой покатили на ее раздолбанной машине в супермаркет, пополнять запасы. Слишком долго я обходилась сухомяткой, перехватывала то пакетик чипсов, то шоколадный батончик, то бутерброд в школьной столовой. Наверное, прошло уже несколько недель с тех пор, как я в последний раз готовила настоящую еду по рецепту, с точным указанием ингредиентов и их количества.

— Сегодня ужин приготовлю я. — Собственная смелость придала мне уверенности: я словно играла в хозяйку дома. В магазинную тележку я положила пакет макарон, испанский лук, крупные головки чеснока и итальянские помидоры, баночку сухих смешанных приправ, латук, огурцы, манго и клубнику. Банку сметаны. Бутылку кьянти. Еще я прихватила упаковку дешевых трусиков, какой-то дезодорант, полотенце, губку, зубную щетку и пасту. Зубы я не чистила со вчерашнего утра. Надо бы забрать из квартиры вещи.

— Завтра, — решила Луиза. — Спешить некуда. Завтра мы съездим туда вдвоем, на машине. А пока поносишь детские одежки.

Я взяла с цветочного прилавка завернутый в целлофан букет роз и положила его в нашу тележку.

— Не знаю, как благодарить тебя, Луиза.

— Ну и не надо.

На ужин мы пригласили Кэти, подругу Луизы — длинную и худую, как жердь, с крючковатым носом и крошечными ушами. Очевидно, Луиза рассказала ей обо мне, потому что Кэти обращалась со мной подчеркнуто ласково и внимательно, как с инвалидом. Макароны я переварила, но томатный соус удался, а на десерт мы нарезали манго и смешали их с клубникой в мисках. Луиза зажгла свечи, прилепив их растаявшим воском к старым блюдцам. Я сидела за кухонным столом в новом сером платьице. Мне ни о чем не думалось, все вокруг казалось нереальным. В животе образовалась тянущая пустота, но аппетита у меня так и не прибавилось. Почти весь вечер я молчала. Мне было достаточно сидеть и слушать, слова пролетали мимо, не задевая меня. Мы выпили сначала кьянти, потом почти все белое вино, которое принесла Кэти. По телевизору шел старый фильм — триллер, сюжет которого от меня ускользнул. Я постоянно отвлекалась и потому не могла понять, что понадобилось герою на заброшенном складе, куда он спешит и чего боится. Начинался дождь, капли застучали по крыше, забарабанили в стекла. Я легла спать еще до ухода Кэти. Уютно свернувшись на диване в крошечной гостиной в куцей ночной рубашке Луизы, я слышала голоса из кухни. Они сливались в убаюкивающее гудение, изредка прерываемое смешками, и постепенно я погрузилась в сон.