На грани - Френч Никки. Страница 20

С почтой покончено. Отдельно сложены письма на имя Клайва. Отдельно — счета. О том, что в конверте лежит счет на пятьдесят фунтов, мне подсказывает чутье — не надо даже вскрывать конверт. Все они адресованы мистеру и миссис Хинтлшем. Счета я сразу отнесла наверх и положила Клайву на стол: пусть займется ими вечером или в выходные.

Осталось еще два письма Джошу и Гарри — одинаковые извещения из школы Ласелз о предстоящем спортивном дне и всевозможные рекламки и воззвания, которые отправились прямиком в мусорное ведро. Последнее письмо прислали лично мне. Мне всегда достаются счета за заказы, сделанные по каталогу, которые попадают в кучу конвертов на столе Клайва, или же послания от очередной компании, предлагающей товары почтой по каталогу.

Но это письмо оказалось необычным. Имя и адрес были аккуратно надписаны от руки. Почерк незнакомый, не похожий на почерки мамы, подруг и родных. Заинтересовавшись, я решила растянуть удовольствие. Налила себе еще кофе, отпила глоток и вскрыла конверт. Из него выпал слишком маленький для конверта лист бумаги, на котором я увидела всего несколько строчек. Я прочла их.

"Дорогая Дженни!

Надеюсь, тебя можно звать просто Дженни? Видишь ли, по-моему, ты очень красива. От тебя приятно пахнет, Дженни, у тебя чудесная кожа. И я тебя убью".

Немыслимая чепуха. Интересно, кто из наших знакомых способен на такую шутку? У Клайва есть приятели с отвратнейшим чувством юмора. Однажды его друг Себ устроил мальчишник с двумя стриптизерками, откуда все гости вернулись со следами помады на воротничках... Мне помешал Джереми, мы заговорили о кухне. Последние дни выдались чудовищно жаркими, я боялась за новую плиту и хотела выяснить, можно ли открывать в кухне верхние окна. Кажется, в журнале «Дом и сад» я видела такие забавные щеколды, которые открываются, если потянуть за шнурок. Я рассказала о них Джереми, но он остался равнодушен. Чужие идеи его редко вдохновляют. Как обычно, мы крупно поспорили. Забавно видеть, как он входит в раж. Упрямец, каких мало. Потом я вспомнила про письмо и показала его Джереми.

Он не стал смеяться. Видимо, не любил такие шутки.

— Вы знаете, кто мог бы прислать вам такое письмо?

— Нет.

— Тогда звоните в полицию, — распорядился он.

— Вот еще! — возмутилась я. — Наверное, это просто розыгрыш. Только этого не хватало — выставить себя на посмешище!

— Если это розыгрыш, ничего не случится. А в полицию все-таки позвоните.

— Сначала покажу письмо Клайву.

— Нет, — решительно перебил Джереми. — Звоните сейчас. Если стесняетесь, я сам позвоню.

— Джереми...

Но он ничего не желал слушать. Сам набрал номер справочной, узнал телефон местного полицейского участка, набрал несколько цифр и протянул трубку мне, как малышу, который хочет поговорить с бабушкой.

— Вот и все, — заключил он.

В трубке слышались длинные гудки. Я показала Джереми язык.

— Кажется, никого нет дома... Алло! Мне неловко вас беспокоить, но я получила странное письмо...

Глава 2

Несколько минут я беседовала с девушкой, по голосу похожей на тех, что названивают всем подряд и предлагают жуткие металлические оконные рамы. Я мялась в нерешительности, ей было скучно, но она пообещала ко мне кого-нибудь прислать — только придется подождать, а я заверила, что это ни к чему, положила трубку и сразу забыла об этом разговоре.

Я вернулась к Джереми, который налил себе еще кофе в столовой самообслуживания Хинтлшем, как Клайв окрестил нашу кухню. Стук молотков доносился справа, слева и спереди: рабочие меняли все двери, рушили дымоходы и расправлялись со всеми уцелевшими карнизами. Знаю, в шестидесятые годы карнизы были модными, но из-за них казалось, что мы поселились в муниципальной квартирке высотного дома, а не в особняке в конце викторианской улицы.

Возвращать дому первозданный вид, соответствующий архитектурному стилю и эпохе, было непросто. Уступку я решилась сделать лишь для кухни. В викторианских кухнях хозяйничали судомойки и кухарки, а мы надеялись справиться сами и все-таки сохранить атмосферу того периода. Перед нами стояла щекотливая задача: не опуститься до стиля, который Джереми презрительно называл «фермерской Икеей». Я заставила его переделывать эскизы восемь раз. Вдобавок нам пришлось вписывать в интерьер нелепый столб, торчащий посреди кухни. Я бы вообще снесла его, но Джереми объяснил, что тогда обрушится задняя часть дома.

Мы как раз обсуждали очередное гениальное решение Джереми, когда в дверь позвонили. Обычно посыльным, доставляющим на дом банки с краской, батареи отопления или медные трубы, открывает Лина. Я услышала, как она во весь голос зовет меня. Такие вопли в моем собственном доме я могу сравнить разве что с разжевыванием фольги. Недовольная, я направилась к входной двери. Лина стояла на пороге.

— Если тебе что-то понадобилось, надо было прийти и сказать.

— Я и сказала, — удивилась Лина.

Она посторонилась, и я увидела на пороге двух полицейских в форме. Молодые, стеснительные, они походили на парочку бойскаутов, предлагающих помыть машину и не знающих, что им ответят. У меня упало сердце.

— Миссис Хинтлшем?

— Да-да! Как хорошо, что вы приехали! Но уверяю вас, напрасно вы беспокоились. — Они еще больше смутились. — Раз уж вы здесь, входите.

Оба старательно вытерли ноги о коврик и последовали за мной вниз, в будущую кухню. Джереми скорчил гримасу, безмолвно спрашивая, удалиться ему или нет. Я покачала головой.

— Это не займет и минуты, — пообещала я и показала полицейским письмо, лежащее на прежнем месте у плиты. — Видите? Просто глупость. Не стоило беспокоить вас. Хотите чаю или еще чего-нибудь?

— Нет, мадам, — ответил один из полицейских и передал письмо второму, а я продолжила прерванный разговор с Джереми. Через несколько минут я обнаружила, что один из полицейских вышел через застекленную дверь в сад и что-то бормочет в передатчик. Второй осматривался.

— Новая кухня? — спросил он.

— Да, — коротко отозвалась я и подчеркнуто резко повернулась к Джереми. Я была не расположена беседовать о дизайне интерьеров с младшим офицером полиции. Второй вернулся. Не знаю почему — может, из-за формы, черных сапог или касок, — но подвальная комната сразу стала тесной и неуютной. — Вы закончили? — осведомилась я.

— Нет, миссис Хинтлшем. Я только что звонил в участок. Сейчас сюда приедет инспектор.

— Зачем?

— Хочет взглянуть на письмо.

— Но я собираюсь уходить.

— Он вас не задержит.

Я испустила раздраженный вздох.

— Господи! — выпалила я. — И зачем отнимать у людей время? — Мне ответили неуклюжим пожатием плеч, с которым было трудно спорить. — Подождете здесь?

— Нет, мадам. Мы дождемся приезда инспектора в машине.

— Как хотите.

Пристыженные, они неловко удалились. Я поднялась наверх вместе с Джереми, и очень кстати: привезенная краска оказалась совсем не того оттенка. Занимаясь перестройкой дома, я сделала одно важное открытие: чтобы выяснять отношения с поставщиками и добиваться, чтобы они тщательно выполнили заказы, требуется отдельный работник.

Объясняясь по телефону с бестолковой секретаршей, я услышала, как в дверь позвонили, и вскоре в комнату провели мужчину в сером костюме, в лице которого было что-то крысиное. Я поприветствовала его жестом, продолжая добиваться хоть сколько-нибудь вразумительного ответа от особы на другом конце провода. Но оказалось, что неловко скандалить с незнакомым человеком, когда второй такой же незнакомый человек стоит рядом и выжидательно смотрит на тебя. Поэтому я закруглила разговор. Незнакомец представился сержантом Олдемом, я повела его в кухню.

Он взглянул на письмо, еле слышно чертыхнулся и склонился над ним так, словно страдал близорукостью. Наконец он что-то пробурчал и выпрямился.

— А где конверт?

— Что?.. Выбросила в ведро.

— Где оно?

— Вон там, под раковиной.

Я не поверила своим глазам: сержант вытащил из-под раковины ведро, снял крышку и принялся рыться в мусоре.