Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Хеннен Бернхард. Страница 24

Жоакино хотел выйти вперед, а с ним — Эстебан и Раффаэль, но Друстан удержал их суровым жестом.

— Хотелось бы мне дожить до того дня, когда ты с таким же жаром станешь говорить о Тьюреде. Не усложняй жизнь своим братьям и сестрам! Думаешь, их сердца не с Люком?

— Сердец сегодня недостаточно! Они должны стоять во дворе замка! Они должны поднять свои голоса в защиту Люка!

— Легко требовать вступаться друг за друга. Но ты подумала о цене, которую заплатят твои братья и сестры за то, что пойдут с тобой! — В голосе Друстана уже не было гнева. Теперь он говорил тихо и проникновенно, почти печально. — Я знаю, какую цену вы должны заплатить уже сейчас. Я знаю о позорном пятне, которое, видимое всем, будет сопровождать вас всю жизнь. Имеешь ли ты право навешивать на своих братьев и сестер еще одну ношу, Гисхильда?

Послушники удрученно переглянулись. Друстан говорит о гербе, который получит их звено? О чем он?

— Прислушайся к своему сердцу, Гисхильда. Ты сделала бы для всех то, чего ты требуешь сейчас от них? Для Максимилиама, который так мрачно смотрит на тебя? Для Рамона, которому ты, наверное, никогда не подаришь свою любовь, хотя у него доброе сердце? Ты пошла бы ради них во двор Цитадели ордена и воззвала к примарху? Действительно ли ты и они одинаковы, Гисхильда? Я знаю, что на борту «Ловца ветров» ты думала о том, как бы сбежать. Все остальные гордятся тем, что находятся в Валлонкуре. Но ты чувствуешь себя пленницей. И то, что для остальных — жизнь, то, чему они отдали себя душой и телом, для тебя — тяжкий груз, который ты с удовольствием бы сбросила. Имеешь ли ты право что-то требовать от них, Гисхильда? Действительно ли вы заплатите одинаковую цену?

Принцесса сглотнула. Она почувствовала, что ее раздели догола. Она знала, насколько правдивы были слова Друстана, и видела на лицах других послушников, что они тоже поняли правду.

— Я пойду, — упрямо сказала она. — Но от вас ждать ничего не буду.

— Я пойду с тобой, — твердым голосом произнес Жоакино. — Не ради тебя. Я пойду за Люком. Он — мой брат-Лев. Он стоит того, чтобы рискнуть для него всем. Это в духе рыцарства. Если я не решусь выйти во двор и поднять свой голос в его защиту, то я не достоин когда-либо надеть золотые шпоры.

Бернадетта в отчаянии смотрела на него. Присоединиться к нему она не решалась. Зато рядом с Жоакино встал Раффаэль.

— Я все равно пользуюсь дурной славой. Чего мне еще бояться, после того как я разорил половину послушников и учеников? — Он чарующе улыбнулся. — Я пойду с тобой.

— Я тоже! — кристально-чистым мальчишеским голосом произнес Рене.

— Нет! — Друстан преградил троим мальчикам путь. — Не нужно начинать снова! На этот раз платой будет не парочка палочных ударов по пяткам. Разве это не доходит до вас, Львы вы мои твердолобые? Просто здорово, что вы вот так готовы вступиться за друга, но я не позволю вам всем пропасть! Глупые дети! Вы не понимаете, что на кону!

— Наша честь, если мы останемся! — возразил Жоакино.

Оплеуха Друстана была настолько же внезапной, насколько сильной. Жоакино попятился и схватился за пылающую щеку.

— Это за то, что ты хотел выставить меня бесчестным человеком. — Магистр сжал руку в кулак. Очевидно, рука у него болела. — Я останусь здесь не потому, что я трус. Неужели вы всерьез считаете, что ваше выступление произведет впечатление на Леона? Кем вы себя возомнили? Семью гептархами? Судьба Люка находится исключительно в руках божьих. И Господь знает, как вы любите своего брата и на что вы готовы ради него пойти. Не нужно идти затем, чтобы доказать что-то ему или себе. Останьтесь!

— Ты ведь хотел, чтобы я почитала Андре Гриффона, — с вызовом произнесла Гисхильда. — А он пишет: «Не доверяй своему разуму, он — приют для низких чувств. Слушайся своего сердца, потому что в нем живет Бог». Что говорит тебе твое сердце, Друстан?

Гисхильда была удивлена тем, насколько сильно ее слова тронули магистра. Уголки губ его вздрогнули. Он несколько раз сжал свою уцелевшую руку в кулак. Старый учитель Гисхильды, Рагнар, научил ее тому, как использовать силу слов. Он терпеливо учил ее, потому что однажды она может стать королевой. А королева обычно правит не мечом. Ее оружие — слова. И при умелом использовании они могли ранить сильнее любого оружия, — так он всегда говорил. Теперь Гисхильда впервые видела, насколько правдивым было это утверждение. Друстан вряд ли страдал бы больше, если б она нанесла ему удар сталью. Она была глубоко поражена тем, что увидела, насколько беспомощен рыцарь перед своими чувствами. Она и не догадывалась, что Андре Гриффон и его учение так много значат для него.

— Мое сердце — Лев, — едва слышно произнес ее учитель. Слезы бежали по его щекам. — Я должен был бы идти впереди вас всех. Но я клялся защищать вас. Я не имею права отпустить вас. Я не имею права допустить, чтобы вы бросили вызов примарху. Думаете, вы знаете брата Леона? Вы понятия не имеете… Он никогда не примет восстания звена. Если за это вас изгонят из Валлонкура, можете благодарить Бога за столь мягкое наказание. Не нужно сейчас следовать за своими сердцами, дети. Это будет означать вашу гибель. Иди одна, Гисхильда. Пожалуйста! И иди скорее! Ты знаешь, что твое сердце зовет тебя к Люку также и по другой причине. Иди туда, куда зовет тебя сердце. Но не бери с собой своих товарищей. Это только твой путь, а не их.

Гисхильда почувствовала себя опустошенной. А еще — подлой. Друстан был прав. Она не имела права так с ними поступать. Внезапно она не смогла больше смотреть своим братьям и сестрам в глаза. Она вела себя эгоистично, и теперь стыдилась этого. Она поспешно бросилась к воротам неоконченной башни. А потом побежала.

Она бежала до тех пор, пока сердце ее не стало биться будто кузнечный молот, а в голове не осталось ни единой мысли. Свободная ото всех желаний, кроме одного: помочь Люку, чего бы это ни стоило!

И только когда она увидела древнюю Цитадель, стоявшую на берегу озера, она осознала, насколько чудовищно то, что она собирается сделать. Цитадель с ее толстыми, высокими стенами была настолько же неприступна, насколько ее задача — невыполнима. Она с сомнением оглядела себя с ног до головы. А на ней еще и праздничные одежды! Кольчуга, мундир Льва и белый плащ, в котором на бегу запутались цветы репейника.

Она отряхивалась до тех пор, пока не привела себя хотя бы примерно в респектабельный вид. Она понимала, что победить она может только хитростью и наглостью. Она ведь даже понятия не имела, где искать Люка. Сидит ли он в тюрьме?

Она поспешно зашагала прямо к воротам замка и поздоровалась со стражниками.

— Магистр Друстан послал меня передать кое-что рыцарю Лилианне. Вы не знаете, где я могу ее найти?

Командир стражников, человек с лицом хищной птицы, коротко кивнул.

— Попробуй поискать в библиотеке. Она проводит больше времени там или на фехтовальном дворе. Ты знаешь дорогу?

— Я думаю, что просто последую за песнью мечей, — смело ответила она, потому что издалека доносился звон стали на фехтовальной площадке.

Рыцарь улыбнулся.

— Пожалуй, с моей стороны это был глупый вопрос.

Она ответила на его улыбку и свободно прошла через ворота. Никто больше не задавал никаких вопросов, когда она бесцельно слонялась по дворам большого замка. Большинство рыцарей и прислужников нашли пристанище под защитой толстых стен. В тени крепостной башни три пары тренировались с рапирами и кинжалами. То были послушники последнего курса, которые через несколько дней получат золотые шпоры. Они были хороши, это пришлось признать бы даже Сильвине. Вполне возможно, что недостаточно хороши, чтобы выстоять против эльфов, но, кроме жителей Альвенмарка, им можно было не бояться никого, кто держал в руках клинок. Удар следовал за ударом почти на грани того, что способен был заметить глаз. Гисхильде стало тяжело на сердце при мысли о том, что это свое искусство они скоро станут использовать против Фьордландии. Может быть даже, эти рыцари убьют людей, которых она знала.