Дерево лжи - Хардинг Фрэнсис. Страница 44

Фейт знала, что наживает врага мистеру Клэю, но ей было не до того, чтобы щадить чужие чувства. Поделом ему, будет знать, как ухаживать за новоиспеченной вдовой, а еще священнослужитель!

— Да, — заикаясь, промолвила она. — Ее доставили вчера.

Повисла долгая пауза.

— Этот показатель кажется слишком большим, — наконец пробормотал доктор. — У вас напряжены мышцы лица? Пожалуйста, постарайтесь не напрягать лоб. — Он затянул винты потуже, и Фейт усомнилась, действительно ли он измеряет ее голову или пытается сжать ее до должных размеров.

— Доктор, слишком туго! — воскликнула Фейт, почувствовав боль. Не опрометчиво ли она поступила, предоставив в его распоряжение свой череп? Доктор был в числе подозреваемых.

— Я всего лишь пытаюсь снять достоверные показания, — нелюбезно проворчал доктор. — Конечно, идеальный вариант — наполнить ваш череп зерном, как я обычно делаю с пустыми черепами, но вряд ли вы поблагодарите меня за это!

В тот момент, когда она уже было решила, что ей суждено прожить жизнь с прямоугольным черепом, винты ослабили и устройство сняли с ее головы. Пока Фейт осторожно ощупывала лоб и виски, доктор Джеклерс записал несколько цифр в свою тетрадь. Бросив взгляд в том направлении, Фейт заметила колонки, озаглавленные «лицевой угол», «черепной индекс», «окружность» и «длина».

— Как мои дела? — поинтересовалась она.

— Ваша голова длиннее, чем я ожидал, — признался доктор. — Без сомнения, этим вы пошли в вашего покойного отца. — Он снова нахмурился, изучая цифры, и Фейт увидела, как он записывает что-то еще.

— Доктор Джеклерс, — робко произнесла она, — могу ли я обратиться к вам за советом? — Она потянулась за своим альбомом и начала перелистывать его перед глазами доктора. — Я хотела поблагодарить вас и помочь вам и другим джентльменам. Я знаю, что чертежник мистера Ламбента сломал руку. Как думаете, могла бы я заменить его?

Доктор смотрел, как Фейт перелистывает эскизы птиц и зарисовки оленьих рогов, и вдруг поднял руку, останавливая ее. На странице был изображен холм в разрезе, аккуратно разделенный линиями на слои, подписанные «осколки средневековой керамики», «фрагмент римской стены», «глиняная почва» и «кости карликового гиппопотама и тура».

— Это зарисовка с места раскопок?

— Да, отец научил меня. — Это была ложь. Фейт видела такие рисунки прежде и немного разбиралась в них, но именно этот она тщательно скопировала утром из книги отца. — Он может пригодиться?

Доктор явно был искушен ее предложением. Но потом он взглянул на нее, и она увидела в его глазах свое отражение — маленькая девочка, не вписывающаяся в пейзаж из камней и костей. Он с сомнением покачал головой.

— Что ж, не буду никому мешать, — мягко продолжила Фейт, закрывая альбом. — Я знаю, у вас есть мистер Клэй, чтобы делать фотографии, а ему, наверное, нужны деньги. Не хотелось бы лишать его гонорара.

В глазах доктора Джеклерса загорелся злобный огонек. Фейт читала его мысли, как раскрытую книгу. Если она возьмется за наброски, им уже не потребуется много фотографий. Клэй уже не будет представлять большой важности для раскопок и заработает меньше денег на подарки хорошенькой вдове.

— Мисс Сандерли, погодите, это отличная идея! Вы уверены, что мать разрешит вам?

— Думаю, да, — с некоторой неуверенностью в голосе ответила Фейт. — По правде говоря, в последнее время мне кажется, что я тут у всех путаюсь под ногами. Думаете, мистер Ламбент и мистер Клэй не будут возражать? — В этом заключалась ее роль — сомневаться, колебаться и в итоге позволить уговорить себя.

— Предоставьте это мне, — мрачно сказал доктор.

Пока организаторы раскопок принимали решение на ее счет, Фейт заперлась в спальне и занялась научными изысканиями. Вспомнив о загоревшемся платье и странном происшествии с бутылочкой, Фейт решила провести кое-какие эксперименты и на этот раз припасла кувшин с водой. Сначала она положила обрывок листа дерева лжи на кончик ножа и подставила его лучам солнца. Он сразу же вспыхнул белым пламенем и за секунду превратился в пепел. Хрупкая крошка пепла опустилась на пол. То же самое произошло, когда она повторила опыт с шипами, каплями древесного сока и фрагментами коры. Значит, это правда: дерево лжи загорается под лучами солнца. Наверное, на ее платье остались кусочки листвы, и они загорелись, как только она покинула пещеру.

Фейт несколько раз обожглась и в паре мест прожгла подоконник, зато теперь она владела ценными сведениями. От яркого огня свечей листья шипели и скручивались. Дневной свет, отраженный от зеркальной поверхности, сразу же вызывал возгорание, то же самое было с прямыми лучами света. Непрямой солнечный свет, казалось, не возымел воздействия, при условии что он неяркий и рассеянный. Лампа под несколькими слоями марли тоже не нанесла вреда образцам.

— Отец прав, — пробубнила Фейт. — Должно быть, дерево и правда обитает в пещерах, в местах, куда не попадает солнце. Но почему оно горит? Наверно, все дело в химических компонентах — в эфирных маслах. Может, поэтому оно так сильно пахнет? Но почему оно вообще загорается?

Что дает дереву способность гореть? И каким образом дерево издает запах?

— Может, это защитная реакция, — произнесла вслух она. Представила, как травоядные животные пробираются в пещеру и жуют скользкие листья. Выйдя наружу с мордами, липкими от сока, они почувствуют жжение и боль и впредь будут избегать этого морозного запаха.

— Это не ответ, — пробормотала она, записывая свои мысли. — Эфирные масла сохраняют энергию. Но откуда дерево ее берет?

Ее отец выдвинул теорию, что дерево питается с помощью психической связи с разумным представителем другого вида. Ее перо замерло над бумагой. Если дерево с кем-то связано в этот момент, это может быть только она. И оно растет. Но она не чувствует, что из нее что-то высасывают. Глядя на свои заметки, она, наоборот, ощущала себя полной жизни. Если Фейт сможет лучше узнать растение, может быть, ей откроется что-то о солнечном свете, царстве растений, об истине и даже о человеческой душе. Ее благоговейный ужас перед растением начал уступать место жадному любопытству.

Незадолго до ужина Миртл доставили письмо от доктора Джеклерса с просьбой разрешить юной Фейт в течение нескольких дней делать зарисовки на раскопках. Миртл обрадовалась так же, как если бы увидела Фейт прыгающей в шахту. Отправить юную девушку туда, где полно мужчин-рабочих, — не самая благопристойная идея. Отрывать ее от лона семьи вскоре после тяжелой утраты тоже не подобает. Ожидать, что она станет помогать на раскопках, после того как эти люди обошлись с ее отцом самым ужасным образом, — просто странно. Но просьба исходила от доктора Джеклерса, поэтому весь ужин Миртл разговаривала сама с собой.

— С тобой будет дядюшка Майлз, поэтому не так уж все и неприлично, — признала она. — И возможно, это приглашение — что-то вроде извинения за то, как обращались с нашей семьей. Фейт, Ламбенты проявили к нам чудовищное неуважение, но, пожалуйста, будь с ними настолько вежлива, насколько сможешь. Если только нам удастся убедить их прислушаться к голосу разума, все забудут об этой нелепой идее с дознанием.

Жанна подавала блюда с видом лунатика. Глубокие тени пролегли под ее глазами, и она постоянно забывала, что делает. Осторожно поднимая каждую салфетку, она словно ждала, что из-под нее кто-то выскочит. Когда на кухне зазвенел колокольчик, девушка подпрыгнула от ужаса.

Эту ложь Фейт предстояло внедрить в мысли жителей острова. Вернувшись в свою комнату, она посеяла первые семена. Взяв из отцовской комнаты лист бумаги и перо, она начала аккуратно писать, поглядывая на дневник отца и пытаясь копировать его почерк.