Война сердец (СИ) - "Darina Naar". Страница 253

Но на Аделу не действовали никакие увещевания. Она залезла в лужу, с небывалой для такой маленькой девочки агрессией вытолкав оттуда поросят, и извозилась в грязи с ног до головы. Клем рубил дрова, не обращая внимания на дочь.

— Оставь животных в покое! — прикрикнул Данте, когда Адела пнула самого маленького поросёнка, и тот, визжа, удрал в кусты.

— Они все твари! — тоненько заявила Адела, показывая Данте язык, и с криком: «А-а-а-а-а!», умчалась за дом.

— Да отстань ты от неё, — посоветовал Клем. — Пусть растёт как сорняк, всё равно она вся в свою мамашу.

Данте смотрел в горизонт. Он был в бешенстве, но промолчал, когда Адела врезалась в его ноги и упала носом в траву. Промолчал он, и когда девчонка села в корыто с водой прямо в платье. Но терпение Данте резко закончилось, когда неуправляемая Адела сначала вырвала у кота клок шерсти, а после схватила за шею индюшку и с какой-то маниакальной злостью стала её душить. Бедная птица только крылья растопыривала, не в силах вырваться, и почти уже отдала концы, но тут Данте встал. Молча подошёл к девочке и отвесил ей смачный шлепок по попе.

— А ну отпусти птицу, маленькая дрянь!

Адела уронила индюшку.

— Ещё раз ты обидишь хоть одно животное, пеняй на себя! — предупредил Данте. — Я тебе не отец и не бабушка, и даже не тётя Лус. Я тебя изобью хворостиной! Поняла меня? — взяв перепуганную индюшку на руки, Данте стал гладить её по пёрышкам.

И тут Адела плюхнулась на землю и завыла. На крик из дома выскочила Каролина, руки у неё были по локоть в муке.

— Что у вас тут опять?

— Хочу индю-ю-юшку! — заорала девчонка, размазывая сопли и тыча в Данте пальцем. — Он отобра-а-ал!

— Данте, зачем ты отобрал у неё индюшку, отдай ей, — упрекнула Каролина.

— Ага, щас, чтобы она её задушила! — Данте сел на бревно и стал отпаивать птицу водой.

— Но это ребёнок! Она просто играет!

— А это животное, и ему больно! — не сдавался Данте. — Выродили потенциальную убийцу, теперь воспитывайте!

— Чего ты несёшь? Да как ты смеешь так говорить о ребёнке? — подбоченилась Каролина.

— Если это чудовище ещё раз обидит хоть одно животное, я оторву ей руки, понятно? Она должна знать, что животных обижать нельзя!

— Столько визга из-за какой-то индюшки! Да как тебе не стыдно?

— Нет, мне не стыдно! Это вам должно быть стыдно! Она идёт по стопам своей матери, та тоже убивала моих животных. И я ещё не забыл, как эта малолетняя дебилка на той неделе хотела отрубить голову коту. Я ей пальцы вырву, клянусь! — глаза Данте зверски сверкнули.

— Это я тебе язык вырву! Это ребёнок, она не понимает! Она так мир познаёт! — вопила Каролина, трясясь от злости.

— Всё она понимает и делает это специально! Ненавижу вас всех! — выплюнул Данте. — Как я хочу остаться один на этой земле! — и он ушёл прочь, унеся индюшку с собой.

— Мда... характер у него ещё тот, — не смолчала Клариса. — Какой он злой всё-таки.

— Данте не злой. Всё правильно он сделал! — в Эстелле вдруг проснулась прежняя безбашенная девочка, что была готова до хрипоты отстаивать свои принципы, и что отказывалась надевать платье с перьями. — Я бы сделала также. Нельзя обижать животных, а эта девочка чуть не убила индюшку. Детей надо воспитывать!

— Да я смотрю, вы два сапога пара! — хмыкнула Клариса.

Эстелла промолчала, снова уставившись в Книгу, но про себя подумала, что сердце её не зря выбрало Данте. Они и вправду как одно целое.

Клариса листала даты в календаре.

— Так Данте сейчас в «Лас Бестиас»? — с надеждой спросила её Эстелла.

— Нет, — Клариса нажала ногтем на очередную дату. — Смотри.

Каролина ходила туда-сюда по гостиной.

— С этим надо что-то делать. Очевидно, Данте безумен, — говорила она. — Поглядите, что он вытворяет. Он ненавидит даже собственную племянницу. Да она маленький невинный ангелочек! Нет-нет, мы не можем позволить, чтобы он оставался здесь. Уже все соседи его боятся, тем более, после того, как узнали, что он побывал в тюремной башне. Он опасен для общества. Он может сделать что угодно, а у нас ребёнок в доме. А вдруг он убьёт Аделу?

— Мама, вы городите вздор! — отмахнулся Клементе. — Данте никого не убьёт.

— Знаешь, Клем, а я думаю, что мама наша права, — Гаспар взглянул на сына с грустью. — Данте далеко не ангел. Он всегда был жестокий, а сейчас стал ещё хуже. Но что делать с ним, я ума не приложу.

— А я знаю! — провозгласила Каролина. — Наш сосед, сеньор Эмилиано, совсем впал в безумие, и его дочь Ильда на днях отвезла его в Жёлтый дом. Это не так уж сложно — достаточно согласия родственников.

— Что? — вытаращился Клем. — Да у сеньора Эмилиано маразм, он же старше, чем столетний дуб!

— Дело не в возрасте, сынок. Безумие не лечится, таких людей надо изолировать, — Каролина, похоже, не шутила, и дело принимало серьёзный оборот. — Жёлтый дом — единственный выход. Только так можно спасти нашу семью от монстра, что вселился в Данте. Однажды он что-нибудь натворит: или дом подожжёт, или прирежет нас.

— Но... но... — бормотал шокированный Клем. — Так нельзя! Данте не сумасшедший! Он просто немного запутался. Отец, скажите ей!

— Нет, Клем, в этот раз я согласен с твоей матерью, — сокрушался Гаспар. — Данте болен и это очевидно. Иногда он спокоен и кажется безобидным, но это до поры, до времени.

Все втроём вышли во двор.

— Адела! Адела, ты где? — в поисках внучки Каролина завернула за угол дома.

Девчонка, стоя под яблоней, пихала в рот живого червяка. Каролина, ворча, увела её в дом.

Данте в этот момент сидел верхом на заборе. Рядом с ним раскинулся огромный куст белых роз. Данте задумчиво рассматривал нежные бутоны и не заметил, что Клементе и Гаспар следят за ним. Увлечён Данте был необычным занятием: он водил пальцем по лепесткам, и розы от его прикосновений по-очереди окрашивались в алый цвет. Когда все розы покраснели, Данте вздрогнул, ощутив на себе взгляды.

— Что вы так смотрите?

— Нет, ничего, — промямлил Гаспар.

— Я же говорил, что я маг, — пояснил Данте, спрыгнув с забора. Он ушёл в дом, а Гаспар тихо молвил:

— Нет, мы бессильны в этом случае. Твоя мать права, Клем. Лишь в Жёлтом доме, возможно, смогут ему помочь.

Клементе хранил молчание.

Картинка в Книге Прошлого сменилась. Эстелла зажала рот руками, наблюдая как пятеро мужчин в жёлтых плащах запихнули связанного Данте в повозку с решётками. В глазах его мелькнула боль, боль дикого зверя, угодившего в капкан, когда он взглянул на Гаспара, Клема и Каролину, что стояли рядом.

— Так будет лучше, я в этом уверена, — Каролина не выглядела печальной, скорее наоборот — на лице её читалось облегчение, смешанное с некой затаённой радостью, будто она избавилась от очень тяжкого груза. — Я молилась, и Господь указал мне путь. Место умалишённых в Жёлтом доме, они не должны мучить нормальных людей.

— Мы будем его навещать, — поддакивал ей Гаспар.

А насупленный Клементе не выдавил ни звука.

Книга вновь зашелестела страницами, и Эстелла увидела пятиэтажный дом жёлтого цвета. Выстроенный кольцом, он напоминал низкую башню. Снаружи он был обнесён глухим забором с частоколом по верху. Внутри располагалась лестница, от которой ответвлялись узкие коридорчики. По ним перемещались санитары и няньки — мужчины и женщины, одетые во всё жёлтое. По обеим сторонам каждого коридора располагались двери в палаты.

Данте сидел на полу в пустой комнате со стенами из грубого камня. На шею его был надет железный ошейник, от которого тянулась длинная цепь, приделанная к крючку в полу. Такие же цепи были и на руках, и на ногах юноши. Все стены и пол в комнате были изрисованы — Данте рисовал на них углём. Рисовал одно и то же: деревья, реку, лошадь, птицу и девушку с длинными волосами, в которой Эстелла узнала себя. Красивые черты Данте заострились, став резкими, под глазами пролегли тёмные тени, а в волосах запуталась паутина. Нет, это больше не был её Данте, от него осталась тень. Эстелла ощутила приступ паники, ей захотелось броситься к нему, пролететь через страницы Книги, обнять его, вернуть его к жизни.