Война сердец (СИ) - "Darina Naar". Страница 322

Чернокожий лакей проводил всех в апартаменты: для женщин было выделено несколько комнат в правом крыле дома, для мужчин — в левом. Спальня — большая, светлая, с кучей зеркал и кроватей, укрытых кисейными пологами, Эстелле понравилась. Да и в смежной комнатке находилась ванная.

Уже прибывший багаж был расставлен всюду, оставалось найти свой. Вместе с Эстеллой и Сантаной тут разместилось ещё с десяток девушек, и комнатка напоминала Пансион для Благородных девиц. Эстеллу порадовало, что соседки молодые, значит, не будет брюзжания (дамы иных возрастов поселились в других спальнях).

К пяти вечера подруги в нарядных платьях: Эстелла в нежно-розовом, а Сантана в апельсиновом, отправились к месту венчания. Горы цветов окружали алтарь, благоухая так, что темнело в глазах. Падре Антонио в белоснежном облачении уже стоял на месте, ожидая начала церемонии.

Эстелла и Сантана сели на одну из многочисленных лавочек. Гости всё тянулись и тянулись гурьбой. Поблизости бегали мальчики в полосатых костюмах пажей, напоминая малокровных эльфов. Они должны были тащить шлейф невесты и раскидывать лепестки. Обычно этим занимались девочки, но Роксана, ненавидя всех женщин от младенца до старухи, и предпочла мальчиков.

Из трёх сотен гостей знакомых лиц Эстелла насчитала не больше десятка. Некоторых она видела на маскараде. Это Члены совета Кабильдо, приближённые к алькальду, их жёны и дети.

А вон Амарилис, в тёмно-красном, как кровь, платье. Эстелле она улыбнулась, а Сантану не удостоила и кивком головы. Бабушка Берта и сеньор Альдо сели позади Эстеллы и Сантаны, а Маурисио, Мисолина и Хосе Деметрио — впереди, (Матильде с ними почему-то не было). И Эстелла вынуждена была слушать пыхтение Берты в одно ухо и возмущение Мисолины в другое. Берта боялась, что ей в туфли заползут жуки. Мисолина сетовала на убожество обстановки, уверяя, что на такой позорной свадьбе она впервые. Неужели маме не стыдно выходить замуж в таком месте? Зачем тащить в эту дыру всех гостей и священника, если можно было устроить свадьбу в храме Святой Аны или в особняке алькальда.

— Наверное, жених просто поскупился. Не стал тратить лишних денег на церемонию, решил, что и так сойдёт, — предположила Сантана.

— Ах, бедная мама! — закатывала глаза Мисолина. — Каково это выходить замуж среди коровьих лепёшек!

— А мне ведь наш алькальд виделся человеком умным да здравомыслящим, — добила бабушка Берта. Сегодня она, на зло Роксане и вопреки своему стремлению к ярким краскам, нарядилась в чёрное платье с перьями на воротнике. — Не понимаю, как можно жениться на этой мегере, да ещё и на старости лет? Где у него голова, не знай. Вот не зря я сегодня в трауре — пророчу, что у нас скоро будет новый алькальд. А эта змея опять станет изображать убитую горем вдовушку. В третий раз!

У Эстеллы эта болтовня вызывала раздражение. Она жалела, что сюда приехала. Всё равно мать её ненавидит, а смотреть, как она захватывает в свои сети новую жертву, не слишком увлекательно. Лучше бы она пошла в «Маску» и поговорила с Данте, чем слушать змеиные комментарии.

Нагрянул хор — около десяти человек плюс музыкант с органом. Затем пришли дедушка Лусиано и дядя Ламберто. Отвесив дамам поклоны и пожав руки мужчинам, они сели рядом с Амарилис.

Наконец, явился жених. Одетый в строгий чёрный фрак, с зализанными седыми волосами, он был элегантен и подтянут. Но у Эстеллы Алехандро Фрейтас теперь не вызывал ни жалости, ни уважения.

— Невеста! Невеста едет! — выкрикнул один из мальчиков-пажей.

Они бросились Роксане на встречу. Лусиано поднялся со скамейки и отправился следом.

Роксана подъехала в открытой повозке, запряжённой белоснежными лошадьми и украшенной цветами. Хор затянул торжественный псалом, и вперёд выбежал мальчик лет пяти с корзинкой — он раскидывал лепестки. Следом за ним появились невеста и её посаженный отец.

Платье Роксаны было алым. Тончайший шёлк, усыпанный крупными алмазами, переливался на солнце, и, казалось, невеста объята языками пламени. Причёску Роксаны венчали бутоны роз, а в руках она держала белоснежный букет лилий. Шлейф её, длинный, тяжёлый, как мантия королевы, несли трое мальчиков. Лусиано горделиво подвёл дочь к алтарю. Несмотря на прибавившееся количество морщин на лице и поредевшие волосы, он выглядел моложаво. Алехандро и Роксана сели на колени у алтаря, а Лусиано поспешил на своё место рядом с Ламберто. И церемония началась.

Эстелле она показалась бесконечной. Священник долго и нудно читал свои опусы, написанные на желтоватом пергаменте, и Эстелла зевала, слушая краем уха бред про «долг перед обществом и Богом». Не зная чем себя занять, она считала травинки под ногами. Из унылого безразличия её вывел вопрос падре Антонио:

— Роксана, пришли ли вы сюда добровольно и берёте ли вы в супруги Алехандро, чтобы возлюбить его в богатстве и бедности, во здравии и болезни, как учит Священное Писание, пока смерть не разлучит вас?

— Да, падре! — уверенно провозгласила Роксана. Голос её звучал твёрдо и с долей превосходства над окружающими.

— Алехандро, пришли ли вы сюда добровольно и берёте ли вы в супруги Роксану, чтобы возлюбить её в богатстве и бедности, во здравии и болезни, как учит Священное Писание, пока смерть не разлучит вас?

Эстелле показалось, что жених нарочно затянул драматическую паузу и не отвечает. Он добился того, что по рядам гостей пробежал удивлённый шёпот.

— Нет, падре. Я не могу жениться на этой женщине ни сейчас, ни когда-либо потом, — объявил Алехандро Фрейтас громко.

У невесты и у гостей, как по команде, открылись рты. А Эстелла едва сдержала смешок. А алькальд-то не так глуп, как она думала. Вот так гусь!

Шёпот толпы перерос в шокированное: «Ох!». Эстелла не видела лиц жениха и невесты, но физиономия падре Антонио исказилась.

— Что вы такое несёте? — Роксана сейчас напоминала разбуженную кобру. — Вам мало, что вы заманили меня в это убогое место? Я должна была идти по ковровой дорожке, как сама королева! Я хотела, чтобы передо мной не только бросали лепестки, но и склоняли головы. Но вы мне и это запретили! Я вынуждена пачкать свой роскошный наряд и вместо пяти лошадей приезжать на трёх, как нищенка! Я пошла ради вас на такие жертвы, а вы ещё и позорите меня перед гостями? А ну-ка сию же минуту берите свои слова назад и немедленно женитесь на мне! — в приказном тоне велела Роксана, размахивая букетом.

Берта за спиной Эстеллы брезгливо фыркнула:

— Она неисправима! Ковровую дорожку ей подавай, в ноги ей кланяйся да лошадей пять ей надо, а не три. Ишь ты, нахалка! Лучше б она упала с этих лошадей да шею себе свернула в своём шикарном платье, в котором я бы и поле пахать не стала. Не платье, а гадость!

Тут уж Эстелла в корне не согласилась с бабушкой — платье у Роксаны было красивое, Эстелла и сама бы такое надела. Бабушка явно говорит это на зло.

Алехандро Фрейтас, тем временем, встал на ноги. Роксана же сидела на коленях у алтаря.

— Мне жаль, Роксана, что я вынужден так поступить, но вы сами напросились, — грустно, но твёрдо молвил он. — Ваша настойчивость и желание доказать всем, что вы пуп земли, сыграли с вами злую шутку. Вы привыкли идти напролом, добиваясь цели, переступать через любого, но со мной вы ошиблись. Я прекрасно понял все ваши честолюбивые замыслы, но позволил вам потешить своё самолюбие, убедив, что поддался вашим чарам. Вы красивы, обольстительны, хоть жестоки и холодны, и, возможно, я поддался бы искушению, если бы не одно но. Я не могу на вас жениться, Роксана, ни сейчас, ни когда-либо позже. Не потому что не хочу, а потому что это невозможно. Это непреодолимые обстоятельства.

— И что же это за обстоятельства такие? — сквозь зубы выцедила Роксана. С багровым от ярости лицом она вскочила на ноги.

— Я бы тоже хотел узнать об этих обстоятельствах, сеньор Фрейтас, — добавил падре Антонио.

— Я всё объясню, — Алехандро прогулялся вдоль алтаря. — Роксана, мне кажется, вам лучше сесть.

— И не собираюсь! — отшвырнув букет, Роксана уставила руки в бока, напоминая взбесившегося тигра.