В погоне за солнцем (СИ) - Элер Алиса. Страница 86

   Рука опустилась вниз. Я в нерешительности остановился.

   Больше всего мне хотелось сбежать с крыльца и ступить на дорожку - не прежним нарочито спокойным, будто бы пытающимся скрыть волнение, шагом, а бегом. И оставив позади и кованые перила мостов, и тенистую прохладу парков, и ворчливо скрипнувшую калитку, не сказать - крикнуть, задыхаясь от бега и чувств, рвущихся из груди.

   Крикнуть... но что? За тот час, что я проходил по прилегающим улочкам и скверам, я так и не смог решить. Как не смог решить сейчас.

   Я тряхнул головой, отгоняя мысли, в которых окончательно запутался. И, потянув дверь на себя, не колебаясь, шагнул в дом.

   - Собираетесь? - окликнул я тех, кого оставил здесь, мягко прикрыв за собой дверь.

   Глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду. Привести в порядок растрепанные чувства это, конечно же, не помогло, но собраться - вполне. Светлое дерево, которыми были отделаны стены, казалось, излучало свет и тепло, и вязкая горечь сожаления, ощутимая как назойливый, навязчивый привкуса во рту, почти растаяла. Настроение понемногу улучшилось, и я, больше не давая себе задерживаться у порога, в несколько шагов пересек крошечную прихожую.

   Сборы шли полным ходом. В и без того небольшой гостиной стало не протолкнуться. Плетеные креслица погребены под стопками со сменной одеждой и зачем-то развернутым шерстяным одеялом, на котором мы спали в одну из лесных ночевок. На столе, вперемешку с высыпанными мимо стоящей рядом вазы фруктами, лежали книги, а рядом с ними - баночки и пуховые подушечки, перепачканные в чем-то кремово-розовым. "Пудра, - не сразу сообразил я. - Пудра Камелии. Наверное, осталась со вчера".

   - Доброе утро! - звонко воскликнула Камелия, одарив меня лучистым взглядом и такой же светлой улыбкой. Невольно улыбнувшись в ответ, я подумал, что утро, кажется, не так уж не задалось. Но следующей фразой она убедила меня в обратном: - А где вы были? Та милая девушка, которая помогала нам со сборами, сказала, что видела вас гуляющим на улице Старых Лип...

   - Гулял, - излишне резко, в миг растеряв все благодушие, сказал я. - Что-то не так?

   - Так, но... - робко начала Камелия, сбитая с толку такой реакцией на невинный, как ей казалось, вопрос.

   - Тогда о чем разговор?

   Девушка, совершенно ничего не понимая, замолчала. И молчание это было каким-то особенно грустным.

   Я почувствовал легкий укол совести, но извиняться и не подумал: слишком был зол. Терпеть не могу, когда посторонние лезут в мои дела. Особенно если дела эти не ладятся.

   Это настолько не вязалось с моим обычным поведением, что даже Нэльве отвлекся от копошения в сумках - кажется, тех самых, прихваченных при побеге из Торлисса - и поднял на меня заинтригованный взгляд.

   - Что это с тобой?

   Я проигнорировал его и, пройдя в гостиную, присоединился к сборам.

   Совет посчитал своим долгом посодействовать нам в сборах. И, как я видел сейчас, выполнил данное вчера обещание. Правда, помимо фруктов, сыра и свежевыпеченного хлеба нам зачем-то принесли и два комплекта одежды. Мужской.

   Эдак мне тонко намекнули, что сейчас я в редком рванье? Нет, конечно, в некотором смысле так и есть, но...

   - С утра и уже не в духе, - фыркнул Отрекшийся. И задумчиво протянул, глядя в распахнутое в весну окно: - Видимо, прогулка не задалась...

   Мне ужасно захотелось сгрести эту самую одежду и швырнуть ее в Нэльвё, но я сдержался. Перебрав стопку и убедившись, что предназначена она именно мне, я подхватил штаны и рубашку, отложив пока сюртук в сторону, и отправился в спальню переодеваться.

   Вернулся я остывший и устыдившийся собственной вспышки: как всегда, слишком запоздало, чтобы что-то изменить. Старая одежда, чего только не претерпевшая за наше короткое путешествие, выглядела так плачевно и жалко, что я даже складывать ее не стал: скомкал. И, не найдя, куда ее забросить, не нашел ничего лучше чем примостить старую одежду на край стола.

   Камелия, оглянувшаяся на скрип дверей, не сдержала удивления:

   - Ой! А так вам лучше!

   "Так" - это как? - так и подмывало спросить меня. - Не в обносках?"

   Я сжалился и смолчал, хотя вопрос был закономерен: что сейчас, что прежде я ходил в совершенно обычных штанах и обычной рубашке. Всей разницы - качество ткани и пошива. И сидит, наконец-то, по размеру, а не как придется.

   Нэльвё, все еще занятый разбором впопыхах забранных из дома вещей, покосился на меня через плечо и многозначительно хмыкнул. Я, пользуясь тем, что Камелия на что-то отвлеклась и не смотрит в нашу сторону, украдкой показал ему кулак - и заработал еще один смешок, не менее обидный.

   Я снова огляделся, на этот раз с практическим интересом. По всему выходило, что возиться со сборами нам никак не меньше часа. Вздохнув, я побродил по гостиной в поисках очередной чересседельной сумки. И, найдя, присоединился к сборам, начав с мозолившего глаза и мешающего сесть на диван одеяла.

   Краем глаза я постоянно следил за Камелией, не рискуя выпускать ее из вида: за те дни, что мы путешествуем вместе, это стало привычкой. К счастью, ничего непредвиденного не происходило. Я расправился с первым одеялом, вплотную подобрался ко второму. Нэльвё, покончив с инспекцией вещей, отобрал у меня третье. Я взялся складывать тяжелые плащи, от которого днем никакого прока, но без которых так тягостно-холодно в густых сумерках.

   Отвлекся я только тогда, когда Камелия, собрав рассыпанную по столу косметику, вдруг заинтересовалась той кучей тряпья, которая когда-то была моей одеждой. Она с любопытством потянула за рукав - и выпустила его прежде, чем я успел ее окрикнуть, когда уютную тишину позднего утра всколыхнул серебряный перезвон колокольчиков. В двери, ударом сердца позже, шагнула Миринэ, одетая так же скромно и просто, как вчера.

   Я, уверенный, что она не то, что сама не придет - вообще не захочет со мной говорить (и потому, как полный идиот, все утро проходил у ее крыльца, так и не решившись постучаться), встрепенулся. И от неожиданности не нашел ничего лучше, чем сбивчиво пожелать ей доброго утра.

   Миринэ опустила ресницы, скрыв лукаво сверкнувшие глаза цвета весеннего неба, и ответила со сдержанной улыбкой:

   - Доброе утро.

   - А вы ведь Внимающая, правильно? Та самая, что нас встретила?

   Восклицание Камелии разбило повисшую между нами неловкую паузу новой, еще большей неловкостью. Миринэ смутилась - если это прелестное создание вообще действительно умеет смущаться - и, с секундным промедлением, ответила, улыбнувшись:

   - Да. Я заглянула, чтобы узнать, как у вас идут дела...

   Я наградил ее скептическим взглядом, который Миринэ тактично не заметила и поспешно продолжила, уходя от неинтересной ей темы:

   - Я хотела бы переговорить с elli-e Taelis.

   - Мы, вероятно, любезно должны вас оставить? - фыркнул Нэльвё, как-то странно поглядывая на Слышащую.

   - Я думаю, нас не обременит прогуляться, - спокойно выдержав его взгляд, сказала она. - Утро так и шепчет...

   Что шепчет утро, я так и не узнал: потому что Миринэ замолчала, оборвав себя на полуслове, когда что-то тихонько пробежало по паркету, догоняемое растерянным "ой!" Камелии.

   Я резко обернулся, ругая себя за то, что отвлекся и совсем перестал следить за девушкой.

   Обернулся - и выругался уже вслух.

   Камелия глупо застыла, прижимая к груди мои изгвазданные и изодранные вещи, а на полу замерла, переливчатая, искрящаяся на солнце капелька-бриллиант. Прозрачнее, чем слеза.

   - Что... - начала девушка, но, встретившись с моим безотчетно злым, взбешенным взглядом, побледнела: - Я не хотела! Она сама! Я просто взяла и...

   Не слушая ее сбивчивых оправданий, я в два шага преодолел расстояние, разделявшее меня и подвеску. Не останавливаясь, наклонился - и зачерпнул пальцами пустоту.

   Я резко вскинул голову, обжигая полным ненависти взглядом того, кто ловко вытянул из-под моего носа капельку-бриллинт.