Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 123

Лошадь была мертва. Мороз покрыл инеем морду, посеребрил высунутый язык, капельки крови замерзли вокруг рта. Стрела пронзила ее грудь чуть выше передней ноги. Хороший выстрел, но не настолько, чтобы пробить сразу оба легких. Я знал, что если бы  разрезал животное, то увидел, что тело наполнилось кровью. На лошади не было седла, только поводья, возможно, всадник убегал в спешке. Я заставил Флитер подойти ближе, несмотря на ее отвращение к увиденному, а затем спешился. Тело, лежавшее под лошадью, было слишком большим, чтобы принадлежать Пчелке, сказал я себе, пробираясь по снегу. Волосы, видневшиеся из-под белой меховой шапки, были такими же светлыми, как у моей дочери, но это не могла быть Пчелка, и когда я, наконец, достиг тела и перевернул, то с облегчением понял, что прав. Бледная девочка была мертва, как и лошадь, меха на груди покраснели от крови. Возможно, стрела прошла насквозь. И девочка была Белой. Или полу-Белой. Упав лицом в снег, она прожила недолго. Изморозь от последнего вздоха застыла вокруг рта, остекленевшие голубые глаза смотрели прямо на меня. Я позволил телу упасть обратно в снег.

Сердце билось так часто, что я не мог вздохнуть. «Пчелка. Где ты?», - воздуха в легких не хватило даже на шепот. Мне хотелось бежать по кровавому следу, выкрикивая ее имя. Оседлать Флитер и нестись туда быстро, так быстро, насколько это возможно. Хотелось использовать Скилл, чтобы кричать свои просьбы о помощи, и чтобы каждый в Шести Герцогствах пришел сюда и помог спасти мою дочь!.. Но я заставил себя встать, дрожа и  обливаясь потом, и ничего не делать, не двигаться, пока не пройдет мой безрассудный порыв. А потом пошел к лошади.

Но когда я уже готов был всунуть ногу в стремя, Флитер опустилась на колени передо мной.

 Устала. Так устала, - она вздрогнула, задние ноги подогнулись. - Так устала.

Флитер! - задохнулся я в страхе. Не надо было просить, чтобы она сама сказала, когда устанет. Семена карриса наполняют энергией лишь до тех пор, пока не исчерпают полностью все ресурсы тела. - Не ложись в снег. Вставай. Поднимайся, девочка моя. Давай. Пойдем.

Она подняла на меня усталые глаза, и на мгновение я испугался, что лошадь опустит голову и не послушается. Затем, покачиваясь и содрогаясь всем телом, она встала. Я медленно повел ее по следу к вечнозеленым деревьям. Под ними было меньше снега.

Побудь здесь и отдохни. Я скоро вернусь.

Ты бросаешь меня здесь?

Я должен, но только на время.  Я вернусь к тебе.

Я не понимаю.

Просто отдохни. Я вернусь, оставайся здесь. Пожалуйста.

Затем я закрыл свой разум от нее. Никогда прежде я не загонял лошадь до изнеможения. Стыд подавил все остальные чувства. И ощущение, что все мои действия были бессмысленными и бесполезными.

Но хватит, теперь я буду делать все правильно. Я достал из седельных сумок все, что могло потребоваться, и запретил себе думать о Пчелке. Отгородился от воспоминаний о Молли и мыслей о том, что бы она сказала на все это. Выбросил из головы все предостережения и советы Шута и отбросил все, чему учил меня Баррич. Я распрощался с помещиком Баджерлоком и отправил принца Фитца Чивэла обратно в тень, где он пребывал до этого долгие годы. Расправил плечи и закрыл свое сердце всем тревогам и чувствам.

В глубине моего разума жил еще один человек – мальчик Чейда. Я вздохнул, вызывая те воспоминания и восстанавливая все, чему Чейд обучил меня. Я был убийцей на задании. Я уничтожу их всех, эффективно и быстро, без угрызений совести и эмоций. Эту задачу надо выполнить холодно и качественно. Также качественно, как это было с близнецами из Бриджмора, когда мне было 14, или с Хуфером Вэблингом, когда мне было 15. Или с тем трактирщиком, оставшимся для меня безымянным, которого я отравил. Знать его имя не входило в мою задачу.

Я подумал о всех тех заданиях, что изгонял из мыслей сразу по их завершении, о тихой работе, которой не позволял быть частью себя и своих воспоминаний. Сейчас я вызвал их обратно, позволяя им наполнить меня. Теперь я мог разрешить себе вспомнить, как слепо следовал за Чейдом или самостоятельно выполнял его задания. Когда-то Чейд предостерегал меня, что убийцы, которыми мы являемся, не спрашивают друг друга о совершенном, не говорят и не пишут о них. Таких заданий было не так уж много, лишь десяток поручений. Король Шрюд никогда не был безжалостным тираном, мы с Чейдом являлись оружием крайней меры и вступали в игру, когда все другие способы терпели неудачу. Близнецы были необыкновенно жестокими насильниками. Дважды они стояли перед судом, получали наказание и обещали исправиться, но это не помогло, и отец преступников тоже оказался не в состоянии держать их в узде. В конце концов, мой король послал меня, неохотно и лишь в качестве последнего средства, словно я был охотником, уничтожающим бешеных псов. А что сделал Хуфер, я так и не узнал, так же, как не узнал - почему должен был умереть хозяин таверны. Мне давали задания, и я их выполнял, тихо и четко, не осуждая, а затем забывал о них.

Убийцы ни с кем не разделяют свои маленькие мрачные победы. Но мы помним о них, и я ни минуты не сомневался, что Чейд поступал также, как я сейчас. Думаю, теперь я знал причину, по которой он советовал держать такие воспоминания подальше. Когда тебе четырнадцать, и ты перерезаешь горло мужчине двадцати трех лет, то кажется, что это поединок равных. Но много лет спустя, оглянувшись назад, взрослый человек увидит юнца, убивающего другого юнца, по глупости напившегося в неправильной таверне и бредущего домой по темному переулку. И я сказал себе, что эти мысли не могут повлиять на ту точность, с которой я буду действовать сейчас. Я надел капюшон, велел лошади оставаться на месте и ждать и крепко привязал кружевные рукава к предплечьям, напоминая себе, что работа убийцы - то, в чем я действительно преуспел. Как сказал Шут – в этом я был хорош.

Я не пошел напрямик по следу, оставленному девочкой на лошади, а двинулся чуть в стороне через рощицу, держа продавленный, забрызганный красным след в поле зрения. Я позволял своему разуму концентрироваться лишь на том, что видел. Девочка была частью той силы, что забрала Пчелку. Их с лошадью, скорее всего, подстрелили, когда они в спешке пытались сбежать. Это было достаточно давно, раз тела уже успели окоченеть. Сердце слегка затрепетало. На одного меньше убивать, на одного меньше сражаться. Возможно, стража Рингхилла уже разобралась с калсидийцами. Тишина, царящая в лесу, говорила о том, что битва позади. Вероятно, Пчелка и Шайн уже в безопасности. Сейчас я сожалел о том, что принял эльфовую кору. Что-то могло произойти, и Дьютифул узнал бы об этом через Скилл или от почтовой птицы. Если бы я не заглушил Скилл, то тоже знал бы обо всем. Я перехитрил самого себя. Теперь оставалось только одно – идти по кровавому следу. Я нахмурился, подумав, что животное со стрелой в легком не могло уйти далеко. Значит, все случилось где-то рядом. Тишина вокруг говорила о том, что либо битва завершилась, и все бойцы покинули место сражения, либо происходило что-то очень странное.

Что ж, предупрежден - значит вооружен. Я двинулся дальше, перемещаясь рывками и время от времени слегка меняя направление. Лучше всего глаз замечает движение, которое повторяется. Я снова тихо шагнул, остановился, принюхиваясь в поисках запаха дыма или лагеря. Невдалеке послышалось карканье вороны. Потом я увидел ее, низко летящую через лес. Мотли почти сразу заметила меня и уселась на ветку над головой. Я горячо понадеялся, что она не выдаст мои перемещения вдоль следа лошади.

Я слышал, как ветер мягко шевелил ветви деревьев, слышал слетавший с них снег и отдаленные трели птиц. А потом обычная тишина зимнего леса сменилась шумными птичьими криками - хриплым карканьем спугнутого ворона и галдежом ворон. Моя собственная ворона тут же приземлилась на мое плечо, мягко, будто друг коснулся рукой.

- Красный снег, - сказала она опять. - Очень плохо.