Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 127

- Что с ним случилось?

Он засмеялся.

- Не знаю. Той ночью все пошло не так. Этот чертов Хоген. Ныл и клянчил женщину, как болонка, которую кормят со стола. Я дал ему одну, ту, что он заслужил. Она громко визжала. Кто-то привел мальчишку-колдуна, и он все увидел. Мы спросили, хочет ли он дождаться своей очереди. А потом та женщина, Двалия, она прибежала с воплями, что у нас нет чести. Что мы не мужчины вовсе. - он перевел глаза на меня. - Я не мог больше выносить ее. Двое моих людей схватили ее, но она бросилась на меня, дралась, царапалась. Я смеялся над ней, глядя, как ее груди и толстый живот трясутся, будто пудинг. Сказал, что мы сможем доказать ей, что мы мужчины. Мы начали срывать с нее одежду. И все пошло…плохо. Страх. Думаю, это все мальчишка. Он был связан с ней теснее, чем мы предполагали. Он погрузил нас в собственные страхи. Ужас охватил всех нас. Бледный народ начал кричать и разбегаться, будто кролики. Эта Двалия кричала на них, кричала на мальчишку-колдуна. Говорила ему забыть все, что мы наобещали, забыть нас и вернуться на путь.

Он повернул голову, разглядывая меня, седеющие волосы вывалились из-под шапки, потные пряди налипли вокруг лица.

- Мои люди забыли меня. Я стоял, раздавая приказы, но они бегали вокруг меня, будто я не существую. Они отпустили Двалию. Возможно, ее они тоже не могли видеть. Она позвала мальчишку-колдуна, и он пошел к ней, как побитая собачонка.

Он покачал головой и лег на снег.

- Никто не слышал меня. Один из моих людей врезался в меня, упал, поднялся и снова побежал. Они бегали за белым народом. Все словно обезумели. Лошади вырывались. Потом…потом мои люди начали сражаться друг с другом. Я выкрикивал приказы, но они не подчинялись мне. Не слышали меня, не видели меня. А я смотрел. Мои люди, избранные воины, братья по оружию в течение многих лет… Они убивали друг друга. Некоторые. Другие убегали. Мальчишка свел их с ума. И сделал меня невидимым. Возможно, Двалия и парень не подозревали, что я единственный мог сдерживать своих парней. Без меня… Двалия сбежала, бросив других на произвол судьбы. Вот что я думаю.

 - Женщина и ребенок, которых вы забрали из моего дома. Что они делали? Бледный народ забрал их?

Он улыбнулся, я поднял лезвие к его горлу. - Говори, что знаешь.

- Что я знаю…что  я знаю очень хорошо… - он взглянул мне прямо в глаза. Его голос упал до шепота, и я наклонился ближе, чтобы услышать. - Я знаю, как умереть воином, - внезапно он рванулся навстречу моему ножу, попытавшись насадить свое горло на лезвие, но я успел отдернуть нож и убрал его в ножны.

- Нет, - ласково сказал я. - Сейчас ты не умрешь. И ты не умрешь, как воин.

Я встал и повернулся к нему спиной, оставив валяться связанным, как свинью перед бойней.

Я услышал, как он глубоко вздохнул и проревел: «Хоген!». Я поднял меч Верити и пошел прочь с мечом наперевес. Пусть кричит, сколько захочется. Я погрозил ему пальцем, пока он орал, а затем повернулся ко второй цели. Меч или топор? Внезапно показалось, что меч Верити был единственно правильным вариантом.

Хоген смотрел в лес в сторону дороги, откуда должны были появиться остальные. Нет смысла дожидаться, пока они приедут. Годы практики тихого ремесла научили меня, что лучшей тактикой была неожиданность. Опустив меч, я тихо подкрался к нему. Что заставило его обернуться? Возможно, то чувство, что развивается у многих воинов, основанное одновременно и на Скилле, и на Уите. Это не имело значения, мой сюрприз не удался.

Возможно, не худшей тактикой было бросить вызов человеку, который едва мог стоять без опоры. Хоген увидел меня, отбросил топор и схватил меч, который валялся в снегу неподалеку. Я ждал, глядя как он балансирует на здоровой ноге, держа меч наготове. И улыбался ему. Он не будет драться, пока я сам не начну бой. Из-за ранения он не мог ни нападать, ни отступать, не используя меч для опоры. Я стоял и смотрел, пока он не опустил меч, уперев его в снег. Он старался не опираться на него слишком уж явно.

- Что? - требовательно спросил он.

- Вы кое-что забрали у меня, и я хочу вернуть это обратно.

Он уставился на меня, а я разглядывал его. Красивый мужчина. Белые зубы, ярко-голубые глаза, пшеничные волосы заплетены в две косы. Волосы у меня встали дыбом, когда я понял - кто это. «Красивый мужчина», который насиловал женщин в моем доме. Тот, кто напал на Шайн, а потом был атаковал бледным народом. А теперь он был мой.

- У меня нет ничего твоего.

Я покачал головой.

- Ты сжег мои конюшни. Вы разгромили мой дом, ты забрал мой меч, ты изнасиловал женщин, и когда ушел, ты забрал девушку и ребенка. Я хочу их вернуть.

Мгновение он просто смотрел, я шагнул вперед, и он поднял клинок. Боль, проступившая у него на лице, очень обрадовала меня.

- Как долго ты сможешь простоять на одной ноге, удерживая меч? Думаю, мы сейчас это выясним.

Я начал медленно обходить его по кругу, как волк, загоняющий лося. Он вынужден был прыгать и одновременно пытаться устоять, не сводя с меня глаз. Кончик его меча дрожал все сильнее, а я говорил, продолжая движение:

- Мы мило побеседовали с командиром Элликом. Ты  не помнишь его, не так ли? Не помнишь человека, который привел тебя сюда. Человека, убедившего вас помогать Служителям, пробраться в мой дом и похитить женщину и ребенка. Эллик. Это имя ничего для тебя не значит? Человек, который считал, что однажды станет Герцогом Калсиды?

Каждый раз, когда я произносил имя Эллика, он вздрагивал, будто его ударили. Я загонял его, словно собака пастуха Лина овцу. Шаг за шагом он отступал от огня и утоптанного снега в сторону нетронутых лесных сугробов.

- Ты помнишь налет на мой дом? Женщину, которую ты пытался изнасиловать, красивую, с зелеными глазами, в красном платье? Ты ведь помнишь ее, не так ли?

Вспышка настороженности в глазах, дрогнувшие губы.

- Я пришел взять кровь за кровь, Хоген. О да, я знаю твое имя. Командир Эллик сказал его мне. Я пришел взять кровь за кровь и причинить боль за боль. И помочь тебе вспомнить. Ты ранен твоими же друзьями-наемниками. Они клялись тебе, клялись друг другу и клялись Эллику. Командиру Эллику. Тому, который хотел стать Герцогом Калсиды.

Дрожь и потеря концентрации – я вновь видел это. И в третий раз, произнеся имя Эллика, я ударил. Он опустил острие меча, пока поворачивался ко мне, я резко отступил и взмахнул мечом, отрубив ему сразу три пальца. Его меч упал в снег, он закричал, прижав искалеченную руку к груди. В следующее мгновение он наклонился, чтобы схватить меч здоровой рукой, но я пинком отправил его в глубокий снег. Подобрал упавший меч и подержал его в руках. Оба моих меча теперь были со мной. Я, не задумываясь, променял бы их на моих девочек.

- Поговори со мной, - вежливо предложил я. - Расскажи о заложниках, которых вы забрали. Что с ними стало? С женщиной и маленькой девочкой?

Он смотрел на меня из сугроба.

- Мы не забирали маленькую девочку, - он судорожно держался за запястье искалеченной руки, прижимая к груди и укачивая, как ребенка. Сквозь стиснутые зубы он выдавил. - Трус! У тебя нет ни чести, ни мужества, ты напал на раненого!

Я воткнул оба меча в снег, достал нож и присел перед ним. Мужчина попытался отползти, но глубокий снег и перевязанная нога не пустили его. Я улыбнулся, махнув лезвием в сторону его промежности. Он побледнел, мы оба знали, что он был полностью в моей власти. Я стряхнул кровь с  перчатки ему в лицо и тихо сказал по-калсидийски:

- Ты пришел ко мне в дом, украл мой меч. Ты насиловал женщин в моем доме. Я не убью тебя, но когда я закончу, ты никогда и никого больше не изнасилуешь.

Его рот приоткрылся. Я коснулся пальцем своих губ.

- Тихо. Я собираюсь задать тебе вопрос, и на этот раз ты ответишь на него. Понял меня?

Он задыхался.

- У тебя есть единственный шанс остаться мужчиной, - это была ложь, в которую ему очень захотелось поверить, я увидел растущую надежду в его глазах. - Вы забрали ребенка из моего дома. Я пришел, чтобы забрать ее обратно. Где она?