Странствия Шута (ЛП) - Хобб Робин. Страница 81

А когда я осознал, что у меня есть личность, то неожиданно понял, что я не один. Кто-то был рядом, он утекал вниз, как комета, оставляя за собой яркий свет. Это было неправильно. Очень неправильно.

Между пониманием того, что это было неправильно, и желанием что-то с этим сделать, прошло неопределенное количество времени. Я боролся за то, чтобы узнать - что делать. Остановить его. Самому стать перед ним преградой. Как? Назвать его по имени. Воспользоваться одним старейшим видом магии, известным людям. Чейд. Чейд. Но у меня не было ни языка, ни голоса. И я своей личностью окутал его, удерживая всем, что было о нем известно. Чейд. Чейд Фаллстар.

Я держал его. Не тело, но сознание. Мы падали вместе. Осознание себя я держал отдельно и беспричинно надеялся, что там был край, где-то, когда-то в этом бесконечном падении. Несмотря на мои усилия, Чейд утекал от меня прочь. Как корзинку с едой на сильном ветру его, казалось, уносило Скиллом. Но хуже того, я не чувствовал, что он сопротивляется. Я держал его, собрав его вместе насколько смог, но и сам я также стремился разлететься на мельчайшие частички в неугасающем взрыве места, которое не было ни местом, ни временем. Безвременье это было оглушительно пугающим. Медленно и плавно мы плыли и плыли сквозь звездные просторы каменного пути. «Прошу», - выдохнул я, в ужасе оттого, что мы можем никогда не выйти, оттого, что никто никогда не узнает, что с нами сталось, оттого, что Пчелка будет жить или умрет с уверенностью в том, что отец даже не пытался ее спасти. Но мои страдания были недолгими.

Влейся, - прошептало нечто, которое было и не было Чейдом. - Отпусти. Это не имеет значения. И он поддался манящему сиянию пространства, темноте, которая была неизмерима. Чейд словно стал горсткой семян, разлетающихся по ветру. А я, я не был мешком, чтобы его удержать, я был сетью. Последним усилием воли я пытался не отпустить его, пусть искушение cверкающей тьмы и рвало нас на частички света.

Чейд. Чейд Фаллстар.

Его имени было недостаточно, чтобы привязать его. Он прятался от него слишком долго.

Чейд Фаллстар. Брат Шрюда Видящего. Отец Ланта Фаллстара. Отец Шайн Фаллстар. Чейд. Сделавший Фитца Чивэла Видящего тем, кто он есть. - Я наматывал на него части его личности, петлю за петлей, словно линь для закрепления корабля в шторм. Но я не мог закрыть его, не открывшись сам для притяжения настоящего.

Они здесь, у меня!

Я не хотел быть у кого-либо, но затем ухватился за Дьютифула и почувствовал, как камень колонны, который удерживал меня, подобно болотному илу, отпускает нас. Чейд все еще был со мной, хотел он этого или нет, и вот мы уже, сами не ожидая того, тряслись от холода на заснеженном склоне холма над Баккипом, пока занимался рассвет.

Рассвет.

Король Дьютифул схватил меня за запястье, рядом я увидел Кетриккен, закутанную с головы до ног в пурпурный шерстяной плащ с отделкой из белой лисы. Шестеро ее гвардейцев в тех же цветах стояли подле. Рядом с ними – повозка, для удобства обложенная подушками и одеялами. Стеди, сгорбившись сидел на одном из сидений, опустив лицо в ладони. Неттл тоже была там, закутанная в одеяла, как старый жестянщик. И Риддл рядом с ней, осунувшийся, с покрасневшим от мороза лицом. Одалживал свою силу, не задумываясь о последствиях. Оба выглядели изможденными, словно постарели на многие годы.

Годы?

Я повернул голову, вглядываясь в Дьютифула. Его борода была седой, а спина сгорблена.

Как долго?- спросил я, потом вспомнил, что речь должна исходить изо рта.

- Как долго? – снова спросил я, и слова карканьем вылетели из моей глотки.

Все вокруг, кто владел Скиллом, вздрогнули.

Дьютифул заговорил:

- Тише, Фитц. Спокойнее. Половину дня и всю ночь, - он потер щеку. Мороз. Его темная борода была покрыта инеем. Дни. Не годы. Но все же, дни.

Он положил руку мне на плечо, и подтянул меня поближе.

- Фитц. Что случилось? – и добавил:

Не нужно использовать Скилл так сильно. Мы здесь, и будет достаточно твоей речи, чтобы все услышали

Но вы все еще здесь? - я был поражен.

 - А где же еще нам быть? – рассерженно вскинулась Неттл. – Ты Скиллом сообщил о нападении, а затем мы больше ничего не слышали, вы оба от нас отгородились. Потом вы неожиданно сообщаете, что собираетесь идти через камни. Но вас все не было и не было! Что случилось?

Слишком многое нужно было объяснить. Я открывал рот, но не мог подобрать подходящие слова. Я сказал им, что на нас напали. Как это могло объяснить предательство, мечи, раны, боль, тяжелое дыхание и все то, что делали наши тела? Мои мысли скользили и разъезжались, словно колеса телеги в грязи. Дьютифул обхватил Чейда, поднимая, и двое гвардейцев помогли отнести старика в повозку. Кетриккен взяла меня за руку. Я почувствовал ее прикосновение очень остро. Такая храбрая женщина, такая искренняя и умная. Ночной Волк так ее любил.

- О, Фитц, - мягко произнесла она, и ее замерзшие щеки покраснели. Я без стеснения оперся на нее. Она поможет мне. Всегда помогала, никогда не подводила. Они все. Я легко открыл разум для Неттл и Дьютифула и позволил своей истории влиться в их мысли. Я был вымотан, и не было сил себя сдерживать. Я поведал им все – начиная с того момента, как я покинул Баккип. Скилл был проще речи. Я закончил самой ужасной правдой, которую знал.

«Вы были правы -  ты и Риддл.  Я ужасный отец. Мне нужно было отдать ее тебе. Этого всего никогда бы не случилось, послушайся я и отдай тебе Пчелку».

Я почувствовал, как Неттл отпрянула от меня. Подняла руки, чтобы закрыть уши, и мне вдруг стало трудно до нее дотянуться. Я искал ее, но она не пускала меня за пределы своих стен. Не могла. Я перевел взгляд на Дьютифула. Еще стена. Почему?

- У тебя все еще идет кровь, - Кетриккен достала платок и прижала к моему лбу шелковистую ткань.

Это случилось только несколько мгновений назад, - сказал я ей Скиллом, хотя прекрасно знал, что она не входит в круг людей, способных делить мысли.

- Как минимум день, - ответила она. Я уставился на нее. Уит или Скилл? А была ли разница, вдруг подумалось мне. Разве мы все не является животными, в некотором смысле этого глупого слова?

- Не уверен, что время одинаково текло для нас, - вслух сказал я, и обрадовался сильной руке Риддла, который схватил меня за запястье, поднял и повел к повозке.

Помогая забраться внутрь, он наклонился ко мне и прошептал:

- Отпусти Кетриккен. Подними стены, Фитц, я Скиллом не владею, но даже я слышу, как он изливается из тебя.

И он отвернулся, чтобы помочь Дьютифулу устроить Чейда. Старик лежал на боку, зажимая руками рану, и стонал. Возница прикрикнул, и лошади шаткой походкой потянули повозку, а я потерял сознание.

В себя я пришел где-то на ступеньках Баккипа. Слуга помогал мне подниматься. Я его не знал. Накатила тревога, но волна Скилла от Дьютифула убедила меня в том, что все в порядке. Я должен был просто продолжать идти.

Не пытайся отвечать мне Скиллом, пожалуйста. Или кому-то еще. Прошу, подними стены и постарайся сдерживаться.

От него исходила усталость. Кажется, я даже вспомнил, что он несколько раз просил меня следить за стенами. Я слышал его, но чувствовал, что он не хочет прикасаться к моим мыслям. Интересно, почему?

В комнате другой незнакомый слуга оскорбил меня предложением помочь снять окровавленную одежду и надеть чистую рубашку. Я не хотел, чтобы мне докучали и дальше, но пришел лекарь, он настаивал, что надо промыть рану на плече и зашить порез на лбу, и мучил меня болтовней:  «Прошу прощения, принц Фитц Чивэл», и «Будьте добры, мой принц, повернитесь к свету», и «Мне горько, что вы вынуждены выносить эту боль, принц Фитц Чивэл», пока мне не стало совсем тошно от его приторной любезности. Когда с этим было покончено, он приготовил чай. С первым глотком я понял, что там слишком много валерианы, но мне не хватило сил сопротивлялся его уговорам. Я выпил весь чай, а затем, должно быть, снова спал.