Ничего хорошего - Фэйрстайн Линда. Страница 13

— Они наши гости, мисс Купер. Понятно? Я гостеприимно распахнул перед ними двери полицейского участка, на сегодняшнюю ночь и на такой срок, на который они захотят здесь оставаться. Так что, прежде чем писать на меня доносы начальству, оцените ситуацию по достоинству.

Петерсон пожал плечами, а Макгро бросил трубку и жестом велел мне следовать за ним в главную комнату убойного отдела. При этом он громогласно вещал:

— Дверь в «обезьянник» широко открыта. Видите? Эти люди вольны спать на скамье или на полу. И у нас они питаются лучше, чем за все последние годы. Разве не так, Веник?

Оборванный лысый старик, руки которого были сплошь покрыты коростой, посмотрел на Макгро со своего места.

— Этого зовут Веник. Он говорит, что забыл свое настоящее имя. Ему некуда было идти, когда его турнули из «Стайвесант» четыре с половиной года назад, поэтому он поселился в больнице. В гараже полицейского участка стоит его тележка, забитая зеленой докторской формой и бог знает чем еще. Он ворует — называя это «заимствованием» — медицинские тряпки из шкафов, а потом продает их тем бездомным, у кого нет одежды. — Ты голоден, Веник?

— Нет, сэр.

— Мои парни кормили тебя сегодня?

— Да, сэр, мистер шеф. Дали две сладкие булочки и бутерброд с копченой говядиной. И пять баночек колы.

— Расскажи даме, что еще ты делал сегодня.

— Смотрел телик. Прямо там, где вы щас были. Смотрел мультики, смотрел реслинг и видел фотку той докторши, которую убили у меня дома.

— Ты ее знал?

— Никогда не видел ее, только сегодня по телику.

— Что ты собираешься делать дальше, Веник?

У меня возникло четкое ощущение, что бедному старику сегодня уже задавали все эти вопросы, прежде чем заставить его разыграть передо мной спектакль.

— Я рад оставаться здесь, с вами, пока вы меня не выгоните.

Макгро обернулся ко мне.

— Так и передай Полу Батталье, лады? Я не хочу, чтобы кто-то думал, будто я дурно обращаюсь с этими психами. Я буду хорошо заботиться о них, пока не выясню, что к чему. И своим парням дам соответствующие указания.

Я подумала и решила, что «вопрос на 64 тысячи долларов» [11] задам Петерсону. Раздраженный Макгро удалился, а я повернулась к лейтенанту и спокойно спросила:

— А что, если кто-нибудь из них заявит вам, что хочет уйти? Вы его отпустите?

Мимо пробежал Чэпмен — кто-то из полицейских на телефоне громко позвал его.

— Разрешите ей забрать двоих к себе, лейтенант. Она у нас очень жалеет стариков, правда, Куп? Готовить им она не станет, но гарантирую, что завтра все они заявятся сюда в новеньких вязаных шапочках.

— Ты же знаешь, Алекс, я не могу позволить никому из них уйти. Очевидно, что в приют они не хотят, и никто из них не может дать нам адрес родственников. Мы их никогда больше не увидим. Мы сняли у каждого отпечатки пальцев...

— Что?

— Алекс, они дали согласие.

— В суде это согласие не будет стоить выеденного яйца. Я и подумать не могла, что вы так сглупите. Не дай бог, кто-нибудь из этих людей причастен к смерти Доген, а мы не сможем использовать ни одно доказательство, полученное таким образом.

— На самом деле мы проверили их по компьютеру, и по крайней мере на троих имеются просроченные повестки в суд. Так, по мелочи — безбилетный проезд, мелкая кража, незаконное проникновение. Ничего такого, что дает нам повод подозревать их в способности совершить тяжкое преступление, но это дает нам право держать их здесь до тех пор, пока их не переведут в здание суда и не предъявят обвинение.

Это только все усложняет.

— Значит, вам известно, есть ли у них адвокаты по текущим делам?

— Успокойся, Алекс. Мы не проверяли их по компьютеру, пока не задали все интересующие нас вопросы. Знаю, тебе это не по душе, но в сложившихся обстоятельствах у нас просто нет другого выхода.

Сегодня я решила этим не заниматься, но это будет первое, что я обсужу с Родом Сквайерсом. Будучи главой судебного отдела, он выходил победителем в схватках с Макгро чаще и с большим превосходством, нежели дюжина моих коллег, вместе взятых.

Я убрала блокноты в папку и устроилась неподалеку от стола Мерсера — мы оба ждали, пока Чэпмен поговорит по телефону.

— Что ты хочешь на ужин? — спросила я, потому что мне предстояло взять расходы на себя.

— Сегодня мне до смерти хочется китайской еды.

— "Дворец Шан-Ли"?

— В точку, Купер. Это самое лучшее место.

Чэпмен положил трубку, попрощался с коллегами и присоединился к нам. Мы вышли на улицу.

— Возможно, у нас есть зацепка. Звонила одна дамочка-экстрасенс. Она видела репортаж про Джемму Доген в утренних новостях и с тех пор целый день впитывает флюиды высших сил. Говорит, если мы предоставим ей больше информации, она сможет назвать нам имя убийцы уже к утру. И не кривись так, блондиночка. Откуда ты знаешь, что ничего не получится?

— Что ты ей сказал?

— Чтобы она присоединялась к нам за ужином и мы все обсудим.

— Майк, я действительно не хочу закончить свой день таким...

— Расслабься, Купер. Где твое чувство юмора? Куда мы идем? Я не назвал ей ресторан и не сказал, когда мы там будем. Я просто намекнул, что если она действительно экстрасенс, то найдет нас. Давай, Мерсер, пошли отсюда.

7

Ресторан на 55-й улице был почти пуст, когда мы пришли, часы показывали одиннадцать. Патрик Чу поклонился, приветствуя нас, и провел мимо бара к единственному ряду столиков в большом обеденном зале. Выкрашенные синим стены со вставками, имитирующими старинные фарфоровые фрески, и свисающие с потолка курильницы создавали атмосферу богатства и шика, что было нехарактерно для китайских забегаловок на Манхэттене.

— Рад видеть вас, мадам обвинитель. — Патрик улыбнулся и подал каждому из нас меню.

— Это получше, чем в прошлый раз, — заметил Чэпмен. — Мы с Куп зашли сюда недели через две после дела Ласкар, когда ее лицо пропечатали во всех газетах. Тогда Патрик, местный мэтр, сказал хозяину, что пришла «мадам обревнитель».

— Мой английский теперь намного лучше, мистер Майк. Я больше не допущу такую ошибку.

— Тебе повезло, Патрик, что тогда все обошлось. Обвинитель-обревнитель, на мой взгляд, не очень опасная оговорка. Возможно даже, у этих понятий есть что-то общее.

Мы заказали выпивку и сказали Патрику, что меню не нужны.

— Горячий суп со сметаной, весенние булочки, креветки в кляре. Утка по-пекински и запеченный морской окунь, — на одном дыхании перечислил Чэпмен. — А если я останусь голоден, то мы закажем еще. Я ничего не забыл?

— Не знаю, как ты, Алекс, но я хотел на ужин именно это, — подмигнул мне Мерсер. — И какие у нас планы, Майк?

— Завтра с утра пораньше отправлюсь в морг. Может, заедешь за Алекс на работу и привезешь ее туда к обеду? Уверен, к этому времени Киршнер будет готов обсудить с нами результаты. А с обеда я буду помогать опрашивать персонал больницы, и в это время вам, наверное, лучше наведаться к Доген домой.

Я высказала предложение поместить Морин в больницу в качестве пациентки. И Чэпмен, и Мерсер были обеими руками «за», и мы согласились, что, как только получим «добро» от Петерсона, будет глупо предупреждать о нашем «кроте» персонал больницы.

Мы с Морин Форестер работали вместе уже над многими делами. Дочь одного из первых в полиции Нью-Йорка афроамериканцев, невысокая и симпатичная, она была сильной, быстрой и волевой, что делало ее прекрасным полицейским. Четыре года назад Батталья уговорил шефа полиции отпустить Морин к нему, в отдел расследований при офисе окружного прокурора, чтобы она могла работать с нами на сложных делах. Она очень часто помогала мне, к тому же была хорошей подругой.

— А как мы ее внедрим? — поинтересовался Уоллес.

— Через Дэвида Митчелла. — Это мой близкий друг, сосед и самый преуспевающий психиатр в городе. — Я позвоню ему утром. Мигрени, галлюцинации, провалы в памяти — у него есть связи, он сможет определить ее на неврологическое обследование в тот же самый день, ему достаточно будет сделать пару звонков.