Два талисмана - Голотвина Ольга. Страница 16
— Не ори, медведя разбудишь, — негромко сказал ей Ларш и пошел к дверям.
«Человек-пес» ждал его за порогом, потирая плечо, в которое пришелся удар хозяина, но улыбаясь до ушей. От восторга он забыл о почтительности и обратился к Ларшу безо всяких «господин стражник»:
— Здорово! Ты, парень, пока в стражу не подался, не циркачом ли был?
— Нет, — коротко ответил Ларш.
— Ну и дурак. Снимай эту сине-черную тряпку и давай к нам. У тебя талант.
Ларш представил, как он на пару с медведем пляшет под окнами дворца Хранителя. И какое при этом лицо у тетушки Аштвинны, глядящей на это зрелище с балкона.
Надо было одернуть расхрабрившегося фигляра. Вместо этого Ларш спросил:
— А хозяин-то ваш меня возьмет?
— Прешдаг? Еще как возьмет. Он уважает тех, кто сумел его побить.
— Ну, пьяного и кошка побьет! А цирк… Знаешь, — вдруг признался Ларш, — я в детстве мечтал удрать с цирковым фургоном.
— В детстве-то все мечтают… — Так придешь?
— Я в страже первый день, — с легким сожалением отказался Ларш. — Не хочется бросать работу, не распробовав, хороша или плоха…
Верши-дэр, наррабанский вельможа (направлявшийся с не особо значительной миссией в Тайверан и застрявший в Аршмире сначала для поправления здоровья после морской болезни, а потом из-за приступа подагры), принимал у себя аршмирских друзей.
Круглолицый, с не по-наррабански светлой кожей и блестящими глазками, сводный брат Светоча нес бремя хвори без нытья и жалостных разговоров о самочувствии. Если бы не больная нога, вытянутая вдоль лежанки и накрытая легчайшим льняным покрывалом, никто бы и не догадался, что этот крепкий тридцативосьмилетний мужчина болен.
В остальном облик вельможи был безупречен: здоровая нога обута в красивый грайанский башмак с пряжкой, украшенной бирюзой, — хоть сейчас на танцы! И наряд по последней моде, и аккуратно подстриженная бородка, и ровные усики над белыми, крепкими, как у тигра, зубами… Верши-дэр, украшение двора Нарра-до, не позволил бы себе валяться на смятых простынях, хныкать и расписывать всем вокруг свой недуг.
«Пусть болезнь поймала меня, как капкан — волка, — храбро улыбался знатный наррабанец, — это еще не значит, что я должен отдать ей кусочек жизни. Со своей родины привез я дивные травы, отвар которых смягчает боль. Я не отравлю кислой миной добрую пирушку. Правда, я не смогу есть и пить с моими друзьями, зато буду наслаждаться их беседой, музыкой, плясками танцовщиц…»
С того дня, как сводный брат Светоча поселился в Наррабанских Хоромах, здесь не смолкала веселая болтовня и не переставало литься в чаши вино. Как мотыльки на свет, слеталась сюда знатная молодежь города.
Отчасти юношей привлекали прекрасный винный погреб и искусная стряпня повара, прибывшего с хозяином из-за моря. Отчасти сыграло роль всесильное общественное мнение. («Как, ты еще не был у Верши-дэра?!») Но главной притягательной силой было все же обаяние хозяина, который умел дать понять каждому гостю, какую радость тот принес с собой в дом. Этот бывалый, много видевший человек умел держаться на равных с юнцами, умел говорить и слушать, умел поддержать угасающую застольную беседу увлекательной историей или незаметно уйти в тень, когда эта беседа и без него плясала над столом, словно живое, искрометное пламя.
А какой добрый прием встречали в Наррабанских Хоромах актеры, певцы, музыканты! Хорошеньких актрис тут привечали почтительно, словно знатных барышень, не обижали дерзким словом: Верши-дэр презирал буйные попойки со шлюхами, и любая женщина, вошедшая в его дом, чувствовала себя в безопасности. Поэтому, кстати, молодые аршмирцы приводили в Наррабанские Хоромы своих сестер, а родители смотрели на это снисходительно и добродушно. Не первый раз гостил в Аршмире хлебосольный наррабанец, давно доказал свою порядочность.
Сейчас вокруг лежанки, на которой весело и красиво страдал Верши-дэр, расселись на ковре четверо юношей и две девушки. Они сидели не по-наррабански (подогнув под себя левую ногу), а как попало, но при этом явно не испытывали неловкости.
Когда лекарь Ульден отворил дверь и шагнул в комнату, он нырнул в облачко беззаботного смеха: один из юношей рассказывал нечто забавное. Лекарь не успел понять, о чем шла речь: все, обернувшись к дверям, радостно загалдели наперебой:
— Ой, Ульден!
— Заходи, Ульден, садись к нам!
— Здравствуй, ланцет двуногий! Садись прямо на ковер, мы уж тут по-наррабански…
— Ульден, где ты пропадал? Мы уже хотели просить Хранителя, чтоб начал розыск!
Молодой человек приветливо поднял руку.
Эти знатные и богатые юноши и девушки сердечно встретили не одного из городских лекарей, который в бесплатной больнице возится с хворыми нищими, а потом бредет из дома в дом, навещая более состоятельных пациентов. Нет, они загомонили, радуясь приходу последнего отпрыска Рода Ункриш, предки которого — от времен последней королевской династии до недавних лет — возглавляли городской совет. А что Ульден разорился и вынужден зарабатывать на жизнь лекарским ремеслом, так это не его вина, а его беда. Все равно он остается своим, с ним можно держаться на равных. К тому же Ульден отличный парень, бедность переносит мужественно, не ноет и даже уверяет, что лечить людей ему нравится!
Верши-дэр простер руки к вошедшему, заулыбался:
— Ульден, счастье моего дома! Как славно, что ты вернулся! Мы уже прощались с тобою, но расставание отодвинулось — это ли не подарок судьбы?
Увидев, что гость нагнулся к подколенным ремням своих сапог, хозяин протестующе замахал холеной кистью:
— Не разувайся! Заходи так! Видишь, я тоже не босой! — Он покачал здоровой ногой. — Эта орава грайанских невоспитанных дикарей расселась тут в обуви, и не нам с тобой научить их хорошим манерам!
«Орава невоспитанных дикарей» захихикала. Высокий, красивый юноша с вышитой на камзоле акулой (Зиннибран Стеклянная Секира, хороший приятель Ульдена) весело дал наррабанцу сдачи:
— Пусть хорошим манерам нас учит тот, кто умеет пользоваться столом и лавкой… Ульден, ты вовремя пришел. Тут Нидиор Островной Хищник рассказывает про забавный Поединок Чести… Что дальше было-то, Нидиор?
— Да почти ничего, — откликнулся загорелый Нидиор, которого Ульден не знал, но в котором за драконий скок видно было моряка. — Нагрянул капитан и заявил, что если мы немедленно не уберем мечи в ножны, то победителя он прикажет на обратном пути приколотить за ухо к грот-мачте. И плевать ему, капитану, на то, что мы оба — украшение и надежда своих Родов. Вернемся, мол, в Аршмир — там на здоровье можем рубить друг другу дурные головы, а в чужом порту это грех и срам…
— А до возвращения в Аршмир вы успели помириться? — догадалась хрупкая, рыженькая Гиранни Песня Ручья, дальняя родственница Ульдена со стороны матери.
— Верно, красавица!
Все снова расхохотались. Присоединился к смеху и хозяин, но на его лице улыбка тут же перешла в гримасу боли.
Заметил это лишь Ульден.
— Почтенный Верши-дэр, — спросил он заботливо, — как ты терпишь эту шумную банду? Хочешь, я возьму у твоей прислуги метлу и выгоню в шею этих крикунов?
— Нельзя их метлой, — вступился наррабанец за гостей. — Радость мне от них, веселье — разве это не лекарство?
— Ура! — дурашливо воскликнула темноволосая Арчели Золотая Парча, младшая сестра Зиннибрана. — Нас пожалели и не выгонят!
Ее радостный клич подхватили все, кроме Ульдена, который сердито буркнул: мол, это тот случай, когда лекарство хуже болезни…
Когда крик улегся, общее внимание обратилось на темноволосую Арчели. Брат устроил ей шуточный допрос: правда ли, что она на спор сыграла роль в одном из спектаклей театра, накрасившись до неузнаваемости. Девушка отпиралась с возмущением, но как-то неубедительно.
Воспользовавшись тем, что гости на время оставили хозяина в покое, Ульден сказал негромко:
— Все-таки их надо спровадить. Хотя бы ненадолго. Мне же надо осмотреть ногу…