Сумеречный клинок - Мах Макс. Страница 13

«Это смерть?»

Но мысль сгорела еще раньше, чем он успел ее додумать. Что им двигало? Наитие? Или это была рука судьбы? Или ангел Господень вдохнул в него силу и мужество? Сандер ударил раньше, чем успел сообразить, что делает. Ударил и прыгнул в сторону, но не туда, куда подсказывали инстинкты, а в противоположную, куда и прыгнуть-то было затруднительно. Еще он увидел, как летит по воздуху Ремт. То есть ему показалось, что увидел. Он упал, перекатился через плечо и услышал дикий пронзительный визг. Что-то ужасное, от чего кровь стынет в жилах и выворачивает наизнанку желудок. Ни люди, ни звери так не кричат. Во всяком случае, упав на спину и вспрыгивая невероятным усилием всех мышц на ноги, Сандер услышал визг погибающего демона, вопль беса, угодившего в собственный котел, но никак не живого — из плоти и крови — существа: человека ли, зверя.

Охотник лежал на земле кучей ломаного валежника, торчали в стороны угловатые конечности, вздрагивающие словно в ознобе. Конвульсии прокатывались по этим ужасным «руинам» идеального убийцы, и скрежещущий нечеловеческий крик безжалостного хищника вызывал зубную боль.

«И это все?»

Сколько длился бой? Секунду, две? Что успел сделать он, что другие?

Рядом с поверженным Охотником стоял на коленях ди Крей. Его меч торчал из мешанины темных костей и таких же темных мышц, содрогаясь вместе с агонизирующим врагом. И самого Виктора корежило не по-детски. Возможно, он был ранен или даже умирал. Стоял на коленях, упираясь руками в землю, и мотал головой, словно его тошнит с перепоя. Неподалеку валялся на спине Ремт. Он походил на кучу грязного белья, вот только сапоги разрушали впечатление, наводя на совсем другие мысли. Женщины дополняли композицию. Мгновения поединка странным образом разбросали их в стороны, но обе были, по-видимости, целы и на ногах.

А потом Сандер опустил взгляд и увидел клинок своего меча. Сталь словно бы обгорела в пламени адской печи, или ее окунули в чан с царской водкой?

«Боже правый, значит, и я попал в Охотника!» — и в это мгновение Сандер ощутил, чего ему стоили два-три мгновения этого невероятного поединка. Мышцы тела вопили от боли, и немудрено. Он не был готов к таким скоростям, он даже не знал, что способен на такое. Но, судя по всему, его тело тоже никто никогда о таком не предупреждал…

ГЛАВА 3

Дичь и охотники

1
Двадцать шестого листобоя 1647 года

— И вот лечу я, значит, господа пограничники, и думаю. — Ремт с сомнением покосился на открывших рты слушателей, но они казались искренними, и он продолжил: — Лечу и думаю, почему же я не птица? Отчего не летаю? Был бы соколом, улетел бы на хрен отседова, только меня и видели!

— Так вы попали в него, дяденька? — раздался вдруг детский голос из-за спин сдвинувшихся за столом мужчин.

«Что ж, не зря говорят, устами младенца глаголет истина. Вопрос и в самом деле не в бровь, а в глаз: попал или нет?» Сандер отпил немного из розовато-коричневого берестяного стаканчика, переждал прохождение жидкого огня сквозь глотку и пищевод и посмотрел на ди Крея.

Ди Крей сидел тихонько в стороне и наигрывал что-то неслышное на одолженной у дамы Адель лютне. Сама дама-наставница тоже присутствовала — куда же и податься на ночь глядя в Мельничной заимке, как не в общий зал «Хворого печальника» — единственной гостиницы и главного питейного заведения в деревне? Сидела в уголке, попивала из такого же невесомого стаканчика местное отдающее полынью пойло и, что характерно, даже не морщилась. Затейливую, надо полагать, жизнь прожила эта не старая еще и довольно привлекательная женщина. Но ведь не спросишь, а сама и не подумает рассказать. А рядом с Адой примостилась Тина, все еще исполняющая роль мальчика. Перед ней на столе тоже стоял стаканчик. Не пиво, не сидр, а самый настоящий погранцовский самогон. На куреном вине настояла, к слову, сама дама-наставница — «Отчего? Зачем? С какой целью?» — но девушку скрутило от первого же глотка, и теперь капли пота появлялись у нее на лбу, едва она задевала туесок с выпивкой нечаянным взглядом.

— Так вы попали в него, дяденька?

— Что ты, что ты! — всплеснул руками Ремт, но при этом умудрился не расплескать ни капли самогона. — Каким бы это макаром? Хорошо, уцелел! Где уж мне! Мы, брат, не герои! Не то что оне!

В другое время, в других обстоятельствах Сандер, пожалуй, и купился бы на эту простенькую, как сермяга, лесть. Приятно сознавать себя героем, рыцарем без страха и упрека, бойцом невиданной стати и мощи. Ведь и лжи в словах мастера Сюртука, почитай что, не было. Умолчание не ложь, не так ли? Однако…

«Умолчание умолчанию рознь!»

Не здесь и не сейчас. И что с того, что он попал?

«Попал…» Ему и теперь все еще не верилось, что меч, его собственный меч, поразил Охотника.

Сандер мало что знал об этих странных и опасных существах. Были ли они природными организмами, сиречь божьими тварями, как аспид или дракон, или порождениями дьявола и преисподней? Всегда ли убивали встретившихся им людей и часто ли убивали их самих? Где они обитали? Где охотились и где прятались? Отчего не перебили еще всех людей и животных на свете или почему не были уничтожены совокупной ненавистью людей? Вопросы, вопросы… Вот только ответов на них у Сандера как не было, так и нет. А ведь кое-кто наверняка многое мог бы рассказать про то, что и как произошло этим утром в виду мельницы, по всей видимости, и давшей в давние времена название людскому поселению — заимке, хутору, — превратившемуся теперь в большую деревню, в маленький пограничный город.

Сандер доподлинно знал, что удар ди Крея не пропал даром. Меч Виктора так и остался в теле охотника и оттого «обгорел» еще сильнее, чем меч Сандера. Ну, не обгорел, положим, но лучшего слова не подберешь. Потемнел, как бы обуглился, и «шлак» этот счистить с клинка оказалось совсем не просто. Сандер, впрочем, принялся было за дело — хотел очистить свой меч от этой непотребности, — сел, достал точильный камень, бархотку, кусочек замши, масло, но проходившая мимо дама Адель посоветовала этого не делать. Сталь испортите, сказала она прохладным, как бы задумчивым голосом. Да и незачем, мол… А на удивленные расспросы Сандера ответила кратким — можно сказать, лаконичным объяснением. Сталь, сказала она, словно бы нехотя отпуская слова на волю, сталь, побывавшая в теле Охотника, уже не совсем сталь. Перековывать ее нельзя, объяснила она, зато крепости ей прибавляется и еще кое-каких свойств, о которых пока умолчим.

«Умолчим… В этом-то все и дело!»

Получалось, что все они играют в игру умолчаний. Отчего лжет он сам, Сандер знал, и не то чтобы оправдывал себя — все это выглядело не слишком благородно, если не сказать низко, — но все-таки понимал причины и следствия своих поступков. Понимал и принимал. Однако что заставляло лгать других, оставалось только гадать.

Зачем Ремт скрывает, что и его меч побывал в теле Охотника? Не глубоко, на два-три дюйма, но сталь узкой шпаги-меча мастера Сюртука вошла в плоть чудовища, и полетел Ремт, собственно, только после этого. Если разобраться, выходило, что именно дурашливый, глуповатый и недалекий Ремт Сюртук первым обнаружил противника и первым его атаковал. И атака эта не осталась безрезультатной.

«Как он выжил?» — замечательный вопрос.

Несколько разрывов в сюртуке и плаще Ремта наводили на странные мысли. Это были следы стальных когтей Охотника. Оставалось непонятным, как могла уцелеть при этом плоть рыжего балагура, но вот он — рассказывает простакам свои незамысловатые истории…

«И зачем бы ему скрывать истину? И в чем она, эта истина?»

2

— Ремт ударил его первым, мэтр Керст — вторым.

— Третьим, — качнула головой Адель аллер’Рипп.

— Как так? — встрепенулась Тина.

— Вот и я думаю, как он успел?

— Ди Крей?

— Нет, — поморщилась дама-наставница. — Керст.