Сумеречный клинок - Мах Макс. Страница 15

— Девочка! — позвал откуда-то сверху тихий голос и моментально разрушил очарование овладевших Тиной грез.

— Что?! — вскинулась она. — Кто здесь?

— Не пужись! — сказал кто-то тихим нервным голосом откуда-то из-за потолочной балки. — Я правильно сказать? Или лучше — не пужайся, не страшись? Страшись — это верно?

— Не бойся, — чисто машинально поправила невидимого собеседника Тина. — Кто вы такой? Что вы здесь делаете? Где вы?

— Много слов… — вздохнул кто-то невидимый. — Быстро-быстро… Не успеть, опоздать, потерять, плакать!

— Кто ты? — уточнила вопрос Тина.

— Ага! — обрадовался голос. — Понимать, знать. Я. Вопрос. Об я? Вопрос об я? Кто он я. Понимать, принимать, уважать. Отвечать. Я не он.

— А кто? — Голос умудрился совершенно запутать Тину, или это самогон играл в ее крови?

— Я она! — гордо сообщил голос. — Не он. Она. Не мальчик. Понимать? Девочка? Женщина? Сударыня?

— Барышня, — предложила Тина. — Девушка.

— Сука, — продолжил голос перебирать варианты, но Тина поняла уже, что говорит с «иностранцем», — вернее, «иностранкой», — и обижаться грешно.

— Нет, нет! — возразила она с улыбкой. — Сука — это собака. Кобель и сука, так говорят о собаках. А у людей — девушка или барышня.

— Не людь, — сказал тогда голос, чуть помолчав. — Не собака.

— А кто?

— Рафаим… — Голос упал до шепота, и слово прозвучало, словно шелест ветра в камнях.

— Ты? — воскликнула от удивления Тина. — Ты? Ты рафаим?

И тогда ее пробил совершенно истерический хохот.

— Ты… ты… — повторяла она сквозь смех, всхлипывая и обливаясь слезами. — Ты… ты… ты ра… ра… фа… ииииимммм!

— Зачем? — спросил голос, когда истерика чуть утихла. — Что сказать смеха для?

Почудилось, или в таинственном голосе действительно прозвучали ноты неподдельной обиды.

— Ты рафаим? — Тина села на кровати и, прихватив свечу в подсвечнике, высоко подняла трепещущий огонек, пытаясь разглядеть собеседника в скопившейся под потолком тени.

— Я? Да! Из сынов Рафа я, ужасен видом, опасен в бою, страшен в гневе…

— Ты только что сказала, что ты девочка, — возразила Тина, все еще вглядывавшаяся во мрак.

— Много слов, — был ее ответ.

— Сын Рафа — мальчик, дочь — девочка, — объяснила Тина.

— Девушка. — Тина уже заметила, что собеседница не желает называть себя девочкой, и это ее насторожило.

— Дщерь Рафа, — предложила Тина.

— Дщ… десч… дещ… — попробовал голос повторить трудное слово.

— Дщерь. — Тина попыталась произнести слово как можно более отчетливо.

— Не мочь, — разочарованно признал голос. — Права. Дещ…

— Но рафаимы огромны, они — великаны, — вспомнила Тина причину своей истерики.

— А я как? Кто? Зачем?

— Ты великан? — еще больше удивилась Тина.

— Великан? Большой? Гора? — переспросила невидимая собеседница.

— Да, где-то так.

— Истинный облик, — объяснила тогда обладательница голоса, который вполне сошел бы и за мальчиковый, но принадлежал, как теперь выяснилось, девочке. — Здесь нельзя. Тесно. Опасно.

— Ну, хорошо, — не стала спорить Тина. — Допустим.

— Допусти! Не пужись. Маленький, не видно, — и на одеяло упала с потолка крошечная девочка в веселеньком красном платьице и такого же цвета шапочке.

«Дюймовочка», — с умилением подумала Тина, в восхищении рассматривая крошечное — и наверняка волшебное — существо.

Девочка была маленькая — она легко уместилась бы на ладони Тины, — и прелесть, как мила, с волосами цвета спелой пшеницы и крохотными голубыми глазками.

— Смотреть, всхищаться…

— Восхищаться, — поправила Тина и тут же взяла себя в руки. — С чего это ты взяла, что я тобою восхищаюсь?

Повисло молчание. «Дюймовочка» сидела на одеяле, натянув подол красного платьица на колени, и лупала глазами цвета небесной синевы.

«Много слов», — поняла Тина.

— Не хочешь, не надо! — вдруг сказала «Дюймовочка». — Плохо. Худо. Же. Ты.

— Тебе же хуже, — перевела Тина.

— Я — нет, ты!

— Я, — согласилась Тина. — Мне хуже, я многое теряю. Как тебя зовут?

— Звать? Кликать? Именовать?

— Точно.

— Метко? — переспросила девочка.

— Правильно, — пояснила Тина.

— Глиф — имя есть быть, — гордо сообщила «Дюймовочка». — Глиф, клан, Раф.

— Глиф из рода Рафова? — переспросила Тина, припоминая сказки из собрания Губерта.

— Так есть. Точно. Правильно. Быть… Ой!

— Что? — встрепенулась Тина.

— Твой. Женщина. Большой, взрослый, зрелый… идти, поднимать… ся, ходить.

«Дама Адель!» — Тина прислушалась.

Действительно, сквозь толстую деревянную дверь доносились смутно различимые голоса: Ада аллер’Рипп и какой-то мужчина…

— Я ты, ты — я! — предложила Глиф.

«Ты мне, я тебе?»

— Что тебе нужно? — спросила Тина, понимая, что времени на длинные разговоры не осталось.

— Идти. Перевал. Каскад. Брать я. Мне. Меня. Туда. Не говорить, молчать, таить… ся.

— Взять тебя с собой?

— Да.

— Тайно?

— Скрытно.

— Хорошо, — кивнула Тина, прислушиваясь к голосам в коридоре. — Я тебе. А ты мне?

Наверное, попроси «Дюймовочка» взять ее с собой, Тина помогла бы ей и просто так, без всякой платы. Но Глиф предложила цену, и грех было бы не узнать, что есть в запасе у волшебного существа.

— Тайна. Один. Помощь — два. Богатство, сокровище — три, — загнула Глиф крошечные пальчики.

— Согласна, — едва сдерживая смех, согласилась Тина. — Начнем с сокровища.

— Взять, — протянула девочка крошечный узелок.

Впрочем, крошечным он казался только Тине, по сравнению с Глиф он имел куда более внушительные размеры, и оставалось совершенно непонятно, как он умудрился остаться незамеченным все это время.

— Взять, — сказала Глиф, протягивая Тине узелок. — Владеть, обо-га-щать… ся!

Тина осторожно взяла из рук «Дюймовочка» что-то твердое, укутанное в крошечный кусочек тонкого шелка, и сама не заметила, как на ее ладони оказался огромный чудной огранки бриллиант. Просто шелковинка вдруг распустилась, и камень открылся восхищенному взору Тины. Он был огромен — едва ли не больше лучших из камней, украшавших руки и грудь княгини, — и дивно прозрачен. Свет свечи играл и дробился в его многочисленных гранях.

— Ух!

— Да! — гордо сообщила Глиф. — Красиво, дорого, твой.

А голоса за дверью приближались. Медленно, но неотвратимо. Скорее всего, Адель уже сейчас была бы здесь, но ее задержал разговор с Сандером Керстом. Его голос Тина уже узнала.

— Это мне?

— Да. Три. Помнить? Обещать, я, богатство. Вот.

— А раз?

— Раз?

— Первое.

— А! Один.

— Да.

— Мужчина. Меч. Он не он. Лицо!

— Не понимаю, — нахмурилась Тина.

— Не есть быть то, видеть что, все есть… — Тирада далась Глиф с огромным напряжением сил.

— Выдает себя за другого? — предположила Тина.

— Да. Верно, точно. Лицо. Чужой!

— Чужое лицо?

— Да!

— Кто?

— Видела. Раньше. Герой! Меч. Воин. Страх. Кровь!

— Он воин?

— Солдат.

— Герой? Полководец? — пыталась нащупать нить разговора Тина.

— Так. Правильно. Точно. Верно. Кликать, называть, граф.

— Его называли графом?

— Так есть. Граф. Кликать, обзывать.

— Этот? — кивнула на дверь Тина, обмирая от открывшейся ей тайны.

— Нет, — качнула головкой девочка. — Тот! — указала она вниз.

«Ди Крей!»

— Черноволосый?

— Черн… Нет. Рыж… ий.

— Что?! — не поверила своим ушам Тина.

— Тайна, — развела руками девочка. — Один, богатство — три. Два. Помогать. Я большой. Много силы. Попросить. Сделать. Прячь!

Приказ поступил на редкость своевременно. Дверь как раз начала открываться, когда Тина спрятала девочку и бриллиант под одеялом и притворилась спящей, откинувшись на подушку и смежив веки.

— Ночь темна… — Ремт лег на кровать и «отпустил плоть». Теперь в рукавах сюртука и в пространстве выше жесткого воротника сорочки клубился мрак.