Серебряная роза - Фэйзер Джейн. Страница 35

Пристально оглядев Ариэль сквозь полуопущенные веки, Саймон заметил, что в выражении ее лица при этих словах что-то изменилось. Однако его жена тут же опустилась на колени перед стоящим на полу подносом и принялась смешивать ром и горячую воду в чаше для пунша.

— Раз уж вы не хотите позволить мне смазать вашу ногу целебным бальзамом, то должны по крайней мере разрешить мне приготовить для вас питье, чтобы вы как следует выспались. Думаю, без такого питья вы промучаетесь всю ночь.

— Ого! Так вы задумали лишить меня способности двигаться?

Саймон снова сел, легко положив больную ногу на стул.

— Напиток поможет вам заснуть, — невозмутимо повторила Ариэль, выжимая в смесь лимон. — Ведь вы же хотите выспаться?

Она откинула с лица густую прядь распущенных волос и взглянула на мужа.

— Если бы я хотела сделать вас беспомощной жертвой, вряд ли я стала бы рассказывать вам, что именно делаю.

— Вполне логично.

Заложив руки за голову, граф наблюдал, как ловкие пальцы Ариэль мелькают в воздухе, растирая травы, смешивая их с пуншем, добавляя туда какие-то настои.

— А что вы сейчас туда кладете?

— Мускатный орех и белладонну.

— Побойся Бога, девочка! Это же сильнейшие снадобья!

— В правильной пропорции они всего лишь принесут вам целительный сон, — убежденно произнесла она. — Я уже говорила вам, дорогой супруг, что знаю толк в таких вещах.

Опустив в чашу последнюю из трав, Ариэль размешала напиток, перелила его в кубок и поднесла мужу.

— Должен признаться, что сон редко освежает меня, — со слабой улыбкой произнес тот, беря кубок в руки. — Думаю, мы должны выпить этот напиток вместе, жена моя.

— Я сплю достаточно хорошо без всяких снадобий.

— Пусть так. Но я надеюсь, что вы понимаете мои опасения?

Улыбка Саймона стала чуть шире, и Ариэль поняла, что он говорит вполне серьезно: ее муж выпьет лекарство только в том случае, если жена отведает его первой.

Наполнив второй кубок для себя, Ариэль с лукавой улыбкой взглянула в глаза мужу.

— Ваше здоровье, супруг мой.

И, приветственно приподняв кубок, молодая женщина отпила несколько глотков.

— Ваше здоровье, дорогая, — ответил он и осушил кубок до дна. — Вы приготовили отличный пунш. Я не чувствую никакого постороннего привкуса.

— Эти сонные травы безвкусны, — и Ариэль взяла кубок у него из рук. — Если вам угодно, я могу приготовить еще порцию без всяких добавок.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, в этом доме мне лучше сохранять голову ясной. Давайте-ка лучше укладываться.

Встав со стула, он проковылял к кровати, наклонился и вытащил из-за спинки злополучное складное ложе.

— Когда я согрею ногу, то уступлю грелку вам.

— Слабое утешение для человека, которого лишили собственной кровати, — надув губки, произнесла Ариэль.

— Но я вовсе не лишал вас кровати. Мне кажется, я ясно дал понять, что буду рад разделить ее с вами.

— Только если вы положите между нами обнаженный меч, — заявила она.

— Несите его.

С этими словами Саймон задул свечу у изголовья кровати и, повернувшись к жене спиной, сбросил одежду и забрался на высокую постель.

Ариэль быстро отвернулась, успев, впрочем, бросить взгляд на его обнаженное тело: длинная и стройная спина, узкие бедра, мускулистые ноги. Ей снова пришло в голову, что никто, взглянув на это сильное тело воина, не подумал бы, что ее муж так сильно искалечен.

Со вздохом облегчения Саймон откинулся на подушки, потом снова закинул руки за голову и в темноте нашел взглядом фигуру жены.

— Если хотите, можете взять мое покрывало.

— Чрезвычайно вам признательна!.. — с откровенной иронией пробормотала Ариэль, сдергивая с кровати толстый плед и набрасывая его поверх своего узкого ложа. — Но надо ли столь пристально смотреть на меня?

— Пусть я и не делю ложе со своей женой, но не понимаю, почему бы мне хоть не полюбоваться ею… Нет, серьезно, Ариэль, я искренне наслаждаюсь вашей красотой.

Молодая женщина покраснела.

— Я не очень-то привыкла к подобным комплиментам.

— Действительно, сомневаюсь, что вам приходилось часто слышать их от братьев, — с кривой усмешкой произнес Саймон. — Почти уверен, что Равенспирам не дано видеть красоту. У них из рода в род передается уродство.

Глаза его собеседницы, казалось, метнули молнии.

— Если, как вы считаете, моя мать любила вашего отца, она должна была увидеть его красоту; — произнесла она сдавленным от гнева голосом.

— Ваша мать по крови и по рождению не принадлежала к роду Равенспиров.

— Но я-то принадлежу к нему. Неужели вы считаете, что и мне не дано видеть красоту?

Лицо графа темным пятном выделялось на белом фоне подушки.

— Мне хотелось бы думать, что вы именно то исключение, которое подтверждает правило, Ариэль.

Она отвернулась от него и погасила лампу, так что теперь комната оказалась освещенной только огнем камина. Отступив подальше в темный угол, который не просматривался с кровати, она разделась и быстро скользнула под одеяло на свое узкое ложе.

— Ой, как холодно! — невольно воскликнула она, когда ее теплая кожа соприкоснулась с холодным как лед полотном простыни. — И вдобавок ко всему еще и сыро!

— Что ж, перебирайтесь сюда. Я положу между нами подголовный валик, — уже сонным голосом предложил Саймон, наслаждаясь теплом своей постели и тем, что боль затихала в ноге, впервые за последнее время. — Уверяю, что вам не следует бояться меня. Отведав вашего зелья, я не в состоянии претендовать на свои супружеские права.

Протяжный зевок подтвердил его слова.

Ариэль поежилась. Простыня казалась сырой, хотя Ариэль точно знала, что этого не может быть. Вдобавок сегодня она почему-то казалась еще и более холодной, чем предыдущей ночью.

— Если вы согрелись, дайте мне грелку, — стуча зубами, пробормотала она, сворачиваясь калачиком.

С широкой кровати до нее не донеслось ни звука. Ариэль прислушалась и различила лишь сонное посапывание Саймона.

— Саймон!

Снова сладкое посапывание.

Вполголоса выругавшись, она села на узкой, жесткой постели, повыше подтянув плед, и просунула руку под одеяло его постели, пытаясь на ощупь отыскать грелку. В широкой постели было почти жарко, и, когда пальцы Ариэль коснулись кожи его ног, она своей теплотой так и поманила к себе.

— Ты меня простудишь, девчонка!

От внезапно раздавшегося в темноте голоса, ничуть не сонного, она, испуганно ойкнув, отдернула руку.

— Иди сюда и перестань глупить!

Одеяло на большой кровати взметнулось вверх, и в следующую секунду Ариэль почувствовала, как мощные руки подхватывают ее под мышки. Неодолимая сила подняла и опустила на кровать ее дрожащее от холода тело; кожа сразу ощутила тепло толстого одеяла, ноги сами собой обхватили горячий камень грелки.

Ариэль вспомнила, что еще утром, рассматривая его обнаженный торс, подумала: какая, должно быть, неимоверная сила скрывается в его руках и плечах. Но сейчас она была слишком ошеломлена неожиданностью всего происшедшего, чтобы говорить. Саймон больше не прикасался к ней, но она всем своим существом ощущала его присутствие рядом с собой.

— У меня нет под рукой обнаженного меча, но подголовный валик вполне может заменить его. Вот так…

Вытащив из-под головы толстый длинный рулон, он уложил его между собой и женой.

— Черт побери, девочка, ты ведешь себя, словно девственница, воспитанная в монастыре. Да люди столетиями спали друг с другом просто так.

— Только когда у них не было достаточно кроватей, — обрела наконец голос Ариэль. — А в этой комнате ничего подобного не наблюдается.

— Мне кажется, что в этой комнате не хватает теплых постелей. А теперь давай спать. У меня уже слипаются глаза.

С этими словами Саймон повернулся к ней спиной, потянув одеяло на себя. Ариэль вцепилась в него обеими руками, чтобы сохранить тепло. Полежав так еще несколько минут, она, почувствовав, что ее начинает клонить в сон, тоже повернулась на бок и провалилась в темный омут забвения.