Хроники песчаного моря - Янг Мойра. Страница 4

Удар! Яркая вспышка раскалывает темноту, тут же гулко громыхает гром. Меня подбрасывает в воздух. Я падаю и ударяюсь головой о землю. Сильно. Пытаюсь встать, но снова падаю. Голова кружится. У меня вырывается стон.

– Саба! – кричит Лу. – Как ты?

Вспышка молнии разрезает темноту. Раздается раскат грома. Похоже, гроза обгоняет нас. Голова как в тумане. В ушах звенит.

– Саба! Ты где? – зовет Лу.

– Здесь, – отвечаю я дрожащим голосом, еле слышно. – Я здесь.

Лу возникает рядом, опускается на колени и помогает мне сесть.

– Ты ранена? Как ты? – волнуется он.

Брат подхватывает меня и поднимает с земли. Мои ноги словно набиты ватой.

– Тебя ударило молнией?

– Нет, просто сбило с ног, и все, – отвечаю я.

Мы оба встаем. Темнота отступает.

Мир багровеет.

Становится алым, как сердцевина пламени. Все красное. Земля, небо, хижина, я, Лу. Мелкая красная пыль наполняет воздух, окрашивая все в красный цвет. Красный, красный мир. Никогда не видела ничего подобного.

Мы с Лу смотрим друг на друга.

– Похоже на конец света, – говорю я. Мой голос звучит приглушенно, словно из-под одеяла.

И вдруг из красного пыльного тумана появляются всадники.

Их пятеро. Скачут на крепких лохматых мустангах.

Обычно на Серебряном озере чужаков не сыщешь. До ужаса странно видеть незнакомцев, что скачут вслед за жуткой бурей. Всадники останавливают коней возле хижины. Они не спешиваются. Мы идем к ним.

– Говорить буду я, – предупреждает Лу.

Четверо всадников покрыты красной пылью. Все они в длинных черных плащах, под которыми видны плотные кожаные нагрудники. Головы обмотаны черными шимами. Мы подходим ближе, и я узнаю в пятом всаднике нашего соседа, Проктера Джона. Он верхом на своем коне, Хобе.

– Странный день для прогулок, Проктер Джон! – кричит Лу.

Никто не произносит ни слова. Шимы скрывают лица всадников.

Мы останавливаемся перед чужаками.

– Проктер, привет, – кивает Лу. – А кто твои друзья?

Проктер молчит, уставился на поводья в руках.

– Гляди, – шепчу я Лу.

Из-под шляпы Проктера Джона по лицу змейкой стекает кровь.

– Что тут происходит? – спрашивает Лу. – Проктер?

По тону его голоса ясно, что ему не нравится происходящее. И мне тоже. Сердце бешено колотится в груди.

– Это он? – спрашивает один из всадников у Проктера Джона. – Золотой мальчик? Это он родился в день зимнего солнцеворота?

Проктер не поднимает глаз. Кивает.

– Да, – говорит он тихо.

– Сколько тебе годков, парень? – обращается всадник к Лу.

– Восемнадцать, – отвечает брат. – А тебе-то что за дело?

– Ты и правда родился в день зимнего солнцеворота?

– Да. Слушай, в чем дело? – настаивает Лу.

– Говорю же, он это, он! – произносит Проктер Джон. – Я знаю. Я с него глаз не спускал, как было велено. Так я пойду, а?

Всадник кивает.

– Прости, Лу. У меня не было выбора, – говорит Проктер Джон, не глядя в глаза.

Он пришпоривает Хоба и скачет прочь. Всадник неуловимым движением достает из-под плаща арбалет. Мне кажется, что время отчего-то замедляется. Незнакомец выпускает в Проктера стрелу. Хоб в страхе встает на дыбы. Проктер бесчувственным кулем сползает на землю.

Мороз пробегает у меня по коже. Пришла беда. Я хватаю Лу за руку. Четверо чужаков направляются к нам.

– Позови Па, – говорит Лу. – Живо! Я уведу их подальше от дома.

– Нет, слишком опасно, – возражаю я.

– Давай уже, черт побери! – велит он.

Брат бежит к озеру. Всадники пришпоривают лошадей и скачут за ним.

Я со всех ног несусь к убежищу.

– Па! – кричу я. – Па, скорее!

Оборачиваюсь. Лу на полпути к озеру. Четыре всадника разделяются и окружают его. Лу в ловушке. Преследователи сужают кольцо. Один из всадников отцепляет от седла веревку.

Я барабаню ногой в дверь убежища.

– Па! Па! Открывай же!

Дверь со скрипом откидывается. Из черноты подвала появляется голова Па.

– Они здесь? – спрашивает он. – Пришли?

Ты знал, что это произойдет. Тебе звезды сказали.

– Четыре всадника! – выпаливаю я. – Быстрее! Надо их остановить!

– Эмми, сиди здесь! – приказывает Па и выбирается из убежища. – Их не остановишь, Саба. Это конец.

Глаза у Па пустые, точно мертвые.

– Нет! Не говори так! – кричу я.

Всадники кольцом окружили Лу. Брат кидается между лошадьми. Они его не выпускают. Он спотыкается, падает, снова поднимается. В красной пыли все кажется сном.

– Па! Пошевеливайся, – кричу я. – Помоги мне!

Я кидаюсь в хижину. Нахожу свой лук, закидываю колчан на спину. Арбалет Па не заряжен. С проклятьями отбрасываю его. Хватаю второй лук и колчан.

Выбегаю на улицу.

– Па! – ору во все горло. – Они схватят Лу! – Я трясу его за руку. – Ну что же ты! Мы их победим, вот увидишь!

И вдруг Па приходит в себя. Он выпрямляется, глаза загораются огнем. Теперь Па снова такой, каким был раньше. Он притягивает меня к себе и обнимает так крепко, что становится трудно дышать.

– Мое время вышло, – быстро произносит он.

– Нет, Па! – шепчу я.

– Слушай меня! – настойчиво говорит он. – Что случится потом, мне неведомо. Знаю только, что ты нужна им, Саба. Ты нужна Лу и Эмми. И другим людям тоже. Не бойся. Будь сильной. И никогда не сдавайся, слышишь? Никогда. Что бы ни случилось.

Я не свожу с него испуганных глаз.

– Я не сдамся, Па, – обещаю я. – Не отступлю.

– Молодец, – говорит Па.

Он берет лук. Забрасывает колчан на спину.

– Готова? – спрашивает Па.

– Готова, – киваю я.

Мы бежим за Лу и всадниками.

Один из преследователей раскручивает аркан.

– Заряжай! – велит Па.

Мы хватаем стрелы и заряжаем луки.

Веревка описывает круги над головой всадника.

– Целься! – кричит Па.

Веревочная петля опутывает ногу Лу. Всадник затягивает аркан, Лу падает.

– Стреляй! – говорит Па.

Звенит тетива. Стрелы не долетают до цели.

– Заряжай! – снова кричит Па.

Два всадника спешиваются. Они переворачивают Лу на спину. Один садится на него. Другой связывает ему руки. Потом ноги.

– Прекратите! – кричит Па. – Отпустите его!

Мы бежим. Целимся на ходу. Один из всадников оборачивается и видит нас. Он вскидывает свой арбалет и стреляет.

Па вскрикивает. Взмахивает руками.

– Па! – ору я.

Он спотыкается. Падает.

– Па, – шепчу я.

Опускаюсь на колени рядом с ним. Стрела пронзила его в самое сердце. Я хватаю Па за плечи и приподнимаю. Его голова свисает на грудь.

Я трясу его что есть сил.

– Нет, не смей, Па! – кричу я. – Не умирай! Прошу тебя, не умирай!

Его голова безвольно запрокидывается.

– Па, – снова шепчу я.

Я цепенею. Не могу шевельнуться. Па умер. Моего Па убили.

Во мне закипает дикая ярость. Красная ярость. Заполняет меня. Захлестывает. Я хватаю лук, срываюсь с места и мчусь к всадникам. Заряжаю лук на бегу.

Кричу во всю глотку:

– А-а-а-а!

Прицеливаюсь. Стреляю. Руки дрожат от ярости. Я промахиваюсь. Стрела пролетает мимо цели.

В меня со свистом несется тяжелая арбалетная стрела. Острая боль пронзает правую руку. Я вскрикиваю и роняю лук.

Продолжаю бежать.

Прорываюсь мимо лошадей и прыгаю на чужака, который связывает Лу. Мы катимся по земле. Я пинаю его, молочу кулаками, ору что есть мочи. Он меня отбрасывает. Потом хватает за руку, ставит на ноги и бьет наотмашь. Я падаю на спину. Пытаюсь вздохнуть. Не могу дышать. Не могу. Не могу сделать ни вздоха.

Сейчас.

Вот сейчас.

Поднимаюсь с земли и встаю перед ними. Меня шатает.

Все четверо всадников спешились. Собрались вокруг Лу. В мою сторону не смотрят. Словно меня нет. Словно меня не существует.

Я прижимаю окровавленную руку к груди.

– Отпустите его, – говорю.

Они не обращают на меня внимания.

Лу поднимает голову. Глаза широко распахнуты. Лицо бледное. Испуганное. Я никогда не видела брата таким.