Игры в вечность (СИ) - Хайрулина Екатерина. Страница 17

Серебряные локоны месяца-Кунана, тоскливо перебирал неизвестно откуда взявшийся ветерок. Ну с этим все ясно – Лару обещала чудесные вечера под сенью звезд, но видать сорвалось. Как жаль. Если приглядеться – жаль было ни ему одному, рыжая Кани визжала со знанием дела.

Эмеш напряженно вглядывался в каждое лицо. Тщетно. Да и что он надеялся усмотреть?

Лару походила больше всего на затравленную лесную мышь, зажатую в угол, чем на прежнюю грациозную кошку с сияющим взглядом. Красные глаза, распухший нос, дрожащие губы шептали без перерыва – «это не я, это не я… я не хотела, это не я…» Сколько раз Эмеш пытался пробраться к ней и поговорить, но демоны строго блюли закон, охраняя пленницу – днем светлые илиль, ночью темные савалар, сменяя друг друга в ускользающий от взгляда миг.

Он изо всех сил пытался докопаться до правды, но правда ускользала, как верткий уж в неопытных руках ловца. Единственное, что удалось доподлинно узнать от Иникера – он сам вернулся домой почти на час раньше Лару, но вернулся почти под утро, и тут же завалился спать.

– Не лезь, – сурово сказал Атт, когда Эмеш прилетел с расспросами к нему.

– Неужели ты думаешь, это сделала она? – не поверил он.

– Плевать, – рявкнули небеса, – ты свое дело уже сделал. Не лезь!

Эмеш ушел прикусив язык. Он проморгал беду, хоть и был рядом.

Атт отказывался говорить с ним, это как раз можно было понять, – хозяин небес не мог простить Эмешу, что тот не уберег его дочь. Они ушли вместе…

Что теперь? Виноват – да. Старый дурак – сто раз да! Но не оставлять же как есть!

Но тогда как? Найти виноватого? Кого? Бегал, глупо приставал с вопросами. Некоторые сразу посылали, как Атт, некоторые пожимали плечами.

Италь степенно и равнодушно поведал ему, что да, в горах был, ну и что с того? Не думает же Эмеш?.. Нет, Эмеш ничего такого не думал. Гизиду прятался и нервничал.

– Надо убираться отсюда скорее, – жаловался он, – иначе демоны сожрут нас самих. Надо. Скорее. Но не оставлять же Ларушку так…

Думузи… с ним всегда было не просто. И в этот раз степной ветер не был оригинален.

– Уходите, – хмуро говорил он. Как будто сам собирался остаться.

Помнится, в самом начале он все пытался улизнуть назад, но отчего-то не вышло. То ли не пустили, то ли передумал, сейчас уже не разберешь. Рвался, метался, потом успокоился и затих, залез подальше в свои степи.

Уходить? Как бы там ни было, привычной жизни пришел конец.

Но дело еще в том, что оставив этот мир и вернувшись назад, они вновь станут просто людьми. Не Вечными, обычными. Их сила останется здесь, игра закончится. Все знали, что рано или поздно придется вернуться, но никто давно не воспринимал это всерьез. Триста лет – серьезный срок, за это время они забыли себя прежних. Попробовать начать с начала?

– Мы слишком заигрались, – угрюмо бурчал Атт, расхаживая взад-вперед.

Он давно хотел уйти, но прекрасно понимал, если уйдет так просто – обрушится небо. А хрупкий и без того мир, уже начинал крошиться в руках. Строили наспех, неумело. Тут у нас горы, а вот тут река, да не так, а вот так… Слепили как могли. Замок на песке.

И вот она – волна, поднялась с горизонта, бежит, грозясь нахлынуть высоким приливом. Пока этого предпочитали не замечать.

А веточка, детской рукой воткнутая в песок, дала корни, зазеленела настоящим деревом на песчаной крепостной стене. Ящерка облюбовала высокую башенку – греться на солнце, а в тени, у западной стены, завелись муравьи.

Живые жители замка. Настоящие, в игрушечном мире. Они перестраивали, меняли мир под себя.

И мир менялся. Становился все более реальным, обретая собственную плоть и кровь, взамен зыбкого марева иллюзии, учился дышать легким вздохом ветров, учился плакать слезами дождя и смеяться зайчиками, бегущими по глади реки, учился петь голосами птиц и тихо шептать шуршаньем песка…

Мир неуклюже пытался встать на собственные ноги. Но его вело и швыряло из стороны в сторону. Он был пока не готов, еще бы немного, еще бы несколько сотен лет…

Настоящему миру нужны настоящие боги, – говорил Уршанаби, – вы не справитесь, и мир подомнет вас под себя. Лучше уходите. Вы же всегда знали, что придется уйти.

Они сами видели это – они не боги. И эта игрушка становилась слишком сложной для них-людей. И без того… А теперь еще демоны.

Демонов боялись, но боялись и уходить – слишком привыкли. Как привыкают к хорошему, богатому, обустроенному дому. Бросать? Оставлять все? Уходить, с одной дорожной сумкой, неизвестно куда? Домой? А что там, дома? Однажды они уже сбежали оттуда, разменяв человеческую жизнь на божественную вечность.

Вечность стала слишком уютной, они слишком привыкли быть богами. Да, заигрались.

Демонов искали. Искали с единственной мыслью – лишь бы не найти! Потому, что никто не знал, что делать потом. Сражаться по-настоящему не умели. Дети, против раскатистой океанской волны, что они могли? Вроде-как-боги, против подлинных демонов.

Вдруг все рассосется само собой? Глупо? Возможно. Но это был единственный шанс сохранить вечность. Вечность улыбалась, словно шлюха, и призывно махала рукой. Выход искали, но найти ничего не могли.

– Думайте, – смеялся лодочник-Уршанаби, обнажая несколько рядов не человеческих, острых зубов, – думайте. Возможно один из вас выиграет главный приз.

Лару признали виновной, и Атт ни сказал ни слова в ее защиту. Когда пришло время, он вышел на трибуну, шаркая ногами, словно дряхлый старик, и поставленным голосом зачитал приговор. В зале царила тишина, и только Лару тихо всхлипывала в своем углу. После этого демоны света илиль взяли ее под руки, и отвели во тьму Илара. Ибо так велит закон. Не верилось, что это смерть. Смерть это как-то по-другому, не здесь, не так, здесь только игра. Лару скоро вернется, веселая и прекрасная, и все будет как прежде. Вечно…

Думузи вздохнул с облегчением, провожая взглядом лодку, скользящую сквозь гладь реки. Атт часто-часто моргал, стараясь скрыть слезы. Наверх небо и ветер ушли вместе. Дома встречала растерянная Шамхат.

– Господин… – она все никак не решалась начать, собираясь с духом.

– Не бойся, говори.

– Господин, – тихо начала Шамхат, – прости, что обращаюсь с этим к тебе, но… – она неуверенно облизала губы, – но я больше не слышу песни Великой Матери.

Эмеш едва удержался от ехидного смешка, – сейчас это было бы не к стати. В его представлении Лару ну никак не подходила на роль Великой Матери, она и на роль жены-то не особо подходила. Но для людей златокудрая красавица всегда была олицетворением плодородия, так что все правильно, она и есть Великая Мать. Шамхат – жрица Златокудрой. И утратив связь со своей госпожой, жрица заволновалась.

– Лару в Тат-Фишу, – как мог более буднично сказал Эмеш. Почему-то стало неловко, словно он сам во всем виноват.

Никогда раньше не видел, чтобы так, на глазах, менялось лицо, краски поплыли, по серым осунувшимся щекам пролегли широкие борозды слез, потухли глаза.

– Тогда мы все умрем, – едва слышно произнесла она.

Эмеш стиснул зубы, он и сам все прекрасно знал, но предпочитал, пока мог, не замечать будущего. Ситуация действительно не проста, слишком уж сильно люди зависят от них. Может быть со временем мир мог бы стать более самостоятельным… но долго ему вряд ли протянуть. Лару – это Жизнь. Без нее не взойдут посевы, не родятся дети, не распустятся цветы, певцы не сложат баллады под луной. Лару – это бурлящая кровь мира. Без нее лишь серость, покой и сон.

Не сразу, пока еще мир наполнен живительной кровью, но скоро ее запас иссякнет. Боги, конечно, не подвержены этой напасти, но что делать в таком мире богам? Собирать чемоданы?

Нет, наверно они найдут замену… нет, они обязательно вернут Лару! Потом отловят блудных демонов и все пойдет, как прежде. Пойдет в вечность.

Шамхат рыдала, не стесняясь слез. Она не спрашивала, почему так вышло, ничего не спрашивала, просто рыдала, не в силах сдерживать свои чувства. Эмеш хотел было успокоить, но понял, что не найдет подходящих слов. Какие тут слова? Можно ли успокоить обреченного на смерть?