Пёстрые перья (СИ) - Финн Таня. Страница 28

А ещё через несколько дней я пошёл на озерцо набрать воды. И увидел у берега Милли. Она лежала, опустив голову в воду, и не шевелилась.

Отшвырнув кувшин, я бросился к ней. Оттащил от воды и перевернул на спину. Лицо у неё было синее. Она не дышала. Холодея, я стал трясти её, хлопать по щекам. Потом в отчаянии приподнял, пытаясь вытряхнуть из лёгких воду.

Меня взяли сзади за плечи и оттащили в сторону. Милли подняли и куда-то понесли. Я всё смотрел на её посиневшее лицо, её остановившиеся, широко раскрытые глаза.

– Не убивайся ты так.

Сзади стоял Молль. Рядом с ним опирался на своё копьецо Тим. Против обыкновения, он не улыбался.

– Она сама так захотела. Вот и всё. – Молль хмурился, покусывая губы.

Я поднялся, стряхнул с одежды прилипший песок.

– Хотите сказать, что она сама утопилась?

Мне никто не ответил.

Потом начались дожди. Мелкие, холодные капли падали непрерывно, методично заливая землю. Все вещи, необходимые в дороге, были собраны. Ненужные – оставлены. Землянки сровняли с землёй. Места кострищ и вытоптанные участки перекопали, и прикрыли принесённым их лесу дёрном. Когда мы снялись с места, ничто уже не говорило, что здесь были люди.

Сначала мы придерживались мест, поросших густым лесом. Затем деревья стали понемногу редеть. Здесь отряд разделился. Часть его, в котором был я, продолжила неторопливо пробираться среди деревьев, а другая, свернув на дорогу, прибавила скорость.

Вечером мы тоже вышли на дорогу. И увидели медленно двигавшийся обоз. Несколько телег, гружённых мешками, прикрытыми от дождя плотной тканью, и карета. Рядом ехали всадники – охрана.

Грач, оставленный при нас за старшего, прямиком направился к ним.

– Куда он? – прошептал я.

На меня шикнули. Наш старший приблизился к одному из всадников. Они остановились, обменялись несколькими словами. Потом Грач обернулся, и коротко свистнул. Наша маленькая группа тронулась с места, последовав за ним. И я увидел, что на лошадях, под видом охраны, наши парни. С телеги мне помахал рукой Фикс.

Я не стал спрашивать, куда делись люди, ехавшие с обозом прежде. Мне дали другое платье, и я переоделся в карете. Со мной устроился Молль. Чеглок с Жаком на лошадях поехали рядом. Тим с видом заправского кучера сидел на козлах.

Молль бросил мне на колени свёрнутые в трубку бумаги.

– На, прочти. Это документы владельцев кареты.

Прочтя, я отложил свёрток:

– Это безумие. Тех людей могли запомнить.

Молль скривил губы:

– Наша маленькая красотка хочет быть самой умной?

– Я подвергаюсь опасности вместе с вами. Я должна знать, на что иду.

– Хорошо, деточка, я тебе объясню, – он наклонился поближе, горячо дыша мне в щёку. – Эти люди нездешние. Они появились здесь недавно, и прибыли по другой дороге. Так что можешь уже сейчас начинать изображать из себя дворянку, госпожу Барбариссу.

– А вы господина Барбарисса? – невинно глянул я на него.

Молль сжал зубы, по челюсти прокатились желваки. Отвернувшись, он уставился в окошко.

Потом впереди показался перекрёсток. Рядом возвышался грубо обтесанный столб. К столбу были прибиты доски – указатели. В стороне виднелся дом с пристроенной коновязью под дощатым навесом. Вывеска гласила: «Постоялый двор «У перекрёстка». Чьи-то лошади уже стояли под навесом.

Мы остановились. Несколько наших всадников слезли с коней, и вошли в дом. Их пришлось подождать. Потом они вышли, сопровождаемые человеком в фартуке. Человек часто кивал, потирая руки. Молль глянул на меня.

– Посмотри сюда, – он распахнул полу кафтана. За поясом у него виднелись рукояти пистолетов. – Не вздумай строить глазки симпатичным парням. И тем более не распускай язык без надобности. Мне позволили тебя пристрелить, если что.

– Посторонних людей это может удивить, вы не подумали?

– Но тебе-то уже будет без разницы.

Я хмуро кивнул.

Мы вошли в дом. Там было тепло. В разожжённом камине ярко горел огонь. К огню протягивала руки худая, белобрысая девица. Оранжевый свет камина бросал блики на её острый носик и угловатые скулы. Её мать, судя по сходству, расположилась рядом, закутавшись в меховую накидку.

Ближе к стойке пила вино группа мужчин. Это было сопровождение обоза, и с ними тройка торговцев в добротных дорожных кафтанах.

Едва мы вошли, все повернулись к нам. А дама у камина приветливо кивнула мне, указав на место рядом с собой. Несмотря на недовольный вид моего спутника, я подошёл и поздоровался с женщинами.

– Дорогая, это просто ужас, – пожаловалась старшая дама. – У нас сломалась карета, и мы сидим здесь со вчерашнего дня. А наглец хозяин за всё запрашивает невозможные цены.

Её дочь скорчила рожицу.

– Прошу прощения. – Молль ухватил меня за локоть. – Мы устали с дороги.

И так сжал мне руку, что женщина обеспокоено сказала:

– О, конечно. Дорогая, вы так побледнели.

Мы поднялись наверх. Если и была у меня мысль кому-то рассказать о себе, то она усохла. «Муж» велел мне ложиться в постель. Потом вышел и запер дверь снаружи.

Глава 22

– Вставай! Живо! – хмурый с утра Молль сдёрнул с меня потёртое одеяло.

Было ещё очень рано. Я сунул ноги в туфли и наскоро пригладил волосы при свете тусклой лампы.

Мы спустились вниз. Там суетились вчерашние торговцы. Обе женщины были здесь. Они сонно зевали, кутаясь в дорожные плащи. Во дворе уже стояли осёдланные лошади. Повозки были запряжены. Возле нашей кареты, похлопывая свёрнутым кнутом по сапогу, прохаживался Тим. Последовала минута предотъездной суеты, возницы и охрана занимали свои места.

Мои новые знакомые забрались в простую, носившую следы починки, карету. С ними устроился один из торговцев, крупный, плотного сложения мужчина. Вскоре мы все потянулись по дороге, разбивая подсохшую за ночь грязь.

Взошло солнце и согрело людей и животных. Лошади пошли веселее. Я высунулся в окошко кареты. Свет тут же загородил гнедой конский бок. Жак насмешливо пожелал мне доброго утра. Невозмутимый Чеглок ехал поодаль. Он молча кивнул.

Ближе к полудню мне невыносимо захотелось на воздух. В карете было душно. Молль дремал, мотая опущенной на грудь головой. То он вдруг просыпался, и отчаянно зевал, рискуя свихнуть себе челюсть, посматривая на меня мутным взглядом.

Я опять высунулся наружу:

– Я хочу сесть вперёд.

Жак присвистнул. Проснувшийся Молль выругался и потянул меня сзади за юбку. Я решительно выдернул подол, приоткрыл дверцу, и, цепляясь, перебрался на козлы к Тиму.

Тот уставился на меня округлившимися глазами.

– Смотри на дорогу, Тимас! – весело сказал я, устраиваясь поудобнее.

Поравнявшись с козлами, главарь склонился с седла:

– Вы что вытворяете?

– Я просто немного посижу здесь, пожалуйста. Там душно.

– Быстро лезь обратно! – прорычал Чеглок.

Впереди послышался короткий птичий посвист. Навстречу нашему обозу двигался небольшой конный отряд.

Вскоре десяток кавалеристов приблизились, и обоз стал. Всадники неторопливо следовали вдоль телег, переговариваясь с возницами и осматривая груз. Предводитель отряда, в дорогой кирасе и с цветастой перевязью на груди, поговорил с пассажирами другой кареты. Кивнул на прощанье, и подъехал к нам.

Приветливо улыбающийся Молль подал наши документы. Нарядный всадник, сосредоточенно нахмурив брови, просмотрел бумаги. Поднял голову и встретился со мной взглядом. Я увидел, как расширились его глаза. Сунув свиток Моллю, офицер тронул коня в мою сторону.

– Прошу прощения, госпожа, – он взялся пальцами за край лёгкого шлема. – Вы меня не помните?

Я посмотрел внимательнее. Он был совсем молодым, моложе моего брата, если бы тот был жив. Из-под шлема выбивались тёмные, кудрявые волосы. На подбородке лиловели заживающие прыщи. Карие глаза смотрели с радостным восторгом.

– Мы останавливались в доме вашего отца. Ваша сестра, прекрасная Эльвира, потом вышла замуж…