Дети Мира - Пекур Екатерина. Страница 32

Но я знаю, что нет. Не оглянулась бы. И не взяла.

Ничто из этого не было так ценно, как то, что я в итоге приобрела.

Ничто из этого не смогло бы поддержать меня, помочь или направить на верный путь — среди ожидавших меня потрясений и кошмаров. Более того, ничто из этого и не уцелело бы — разве что воспоминания.

И я перешагнула через порог и ушла вниз по лестнице.

Спустя семь минут я уже стояла в тени парковой зелени в двух кварталах от дома. Кинай появился неожиданно — я заподозрила, что он прятался в кустах.

— Добрый день вам ещё раз, госпожа Санда.

Я кивнула, жестом приглашая его сесть на скамейку. Поскольку он был со мной, Порядком это не возбранялось. Кинай застенчиво сел на краешек.

— Кинай, что стряслось?

— Я буду по-быстрому, ладно? Это все Раник. Когда её уволили, она затаила обиду на господина да Растана. Я её встретил, и она просила именно вам передать кое-что важное. Мы все согласны, что вы — одна из лучших аллонга на свете. Вы поймёте, что с этим делать. Раник хотела бы как-то отомстить господину директору, потому что он использовал её в этой истории, но никак не отблагодарил.

Не стоит недооценивать хупара. А плевать на людей вообще не стоит. Отец мне это всегда говорил.

— С «лучшей на свете» — это ты, пожалуй, загнул. Ну да ладно, спасибо за доверие, конечно. Я слушаю тебя.

— В то утро, когда у вас в галерее сбежал пациент, Раник обнаружила это первой, — Я так и выставила уши, — Она пошла искать Куйли, но нигде не нашла. Это было очень странно, ведь она же всегда сидела на посту. Она искала гостя и Куйли по всему корпусу. Тогда Раник позвонила к господину директору, прямо ночью. Она была в растерянности. И рассказала господину да Растану, что гость пропал. А про Куйли она бы сроду не сказала — подружка ведь. Господин директор сказал никуда не уходить, бросил трубку и мигом прибежал, — Ну да, ведь он жил прямо за парком клиники, — Бледный и жутко испуганный, так мне описала Раник. Они пошли вдвоём в палату, и всё там осмотрели. А потом господин директор потребовал, чтобы Раник держала рот на замке, и никому ни за что не говорила, что он заходил в эту комнату. Даже если её будут резать на части, потому что, мол, иначе они оба ещё больше пострадают. Но Раник видела, как господин директор что-то нашел среди бумаг гостя. И забрал это.

— Как это среди бумаг? Ведь на столе же ничего не было? — поразилась я, — Ни на столе, ни в шкафу.

Кинай покачал головой, явно переваривая то, что я сказала.

— А Раник клянется Богами — там была целая куча бумаг. Господин директор перерыл их — очень быстро. И вдруг увидел какую-то бумажку, спрятанную в записях, заволновался ещё больше и положил её отдельно. А все записи забрал себе.

Потрясающе. Я еле удержалась, чтоб не разинуть рот.

— Раник натерпелась страху, когда её вызвал Большой Аллонга. Она чуть не проболталась — так он на неё смотрел. И он кричал. Зато она была уверена, что уж её-то не уволят. А он её всё равно выгнал, — со сдавленным гневом проговорил Кинай.

— Постой-ка. А Куйли когда нашлась?

— А Куйли потом пришла, уже когда господин директор ушёл. Раник всё обставила так, будто она только что нашла пропажу. Хотя ей сильно хотелось рассказать.

Мда. Довериться болтушке Раник — это был шаг отчаяния. А так зло после этого с ней поступить — шаг необычайной и неописуемой глупости и самоуверенности.

— А как Куйли отреагировала? — допытывалась я.

— А Куйли стала всех обзванивать — ну, всё уже обычно пошлС. Так вы уже, видимо, знаете.

Я кивнула.

— Спасибо тебе, Кинай. Ты действительно рассказал мне нечто важное. Хотя мне ещё надо всё это обдумать. Скажи мне, ты мог бы повторить эти слова под присягой?

Хупара разинул рот.

— Нн… не знаю, — пролепетал он. — А зачем?

— Чтобы до господина директора добраться, вот зачем, — мстительно проговорила я, — И чтобы он и госпожа да Кунделла больше не гадили людям.

Кинай колебался. Ему было страшно (он примерно понимал, кому придется давать показания) и совестно — он наверняка дал Раник какую-нибудь страшную хупарскую клятву.

— Я подумаю… можно? Я позвоню вам.

Глянув на часы, он вскочил с лавочки, как ошпаренный.

— Я бежать должен, простите, госпожа Санда!

— Пока, Кинай, передавай привет Мару.

Он поспешно ушёл, а я некоторое время сидела неподвижно.

Итак, да Растан присвоил записи со стола да Ринна, а ещё какой-то важный огрызок бумаги. Всё это он скрыл от следователя КСН — ничуть не побоявшись последствий! Более того — ограничился лишь честным словом невольной соучастницы этой подставы, а после этого даже не побоялся её выгнать с работы. Он ощущал себя очень уверенно. Потом. А вначале его жутко напугала пропажа Лапарси.

Итак, что следует — он уже тогда знал, что за да Ринном глаз да глаз нужен? И что ему крупно не поздоровится, если с физиком случится беда? Он так высоко ценил могущество этих опекунов да Ринна, что даже КСН счел комариной стаей над ухом. Оно и понятно — да Растан типичный неудачник. Найдя покровителей, он тут же ощутил себя всемогущим и даже стал угрожать. Уже и Карун ему был не помеха, а мной он вовсе собирался пожертвовать.

Когда же да Ринн нашелся, вся эта тёплая компания слетелась как мухи на мёд. Убеждения да Лигарры, что это уже НЕ да Ринн, лишь взбесили кого-то, кому срочно нужен был готовый аппарат для летания. Тогда-то в «Масийю Рунтай» зачастили мобили с гербами Десяти Первых Семей. Точно, похолодела я. Ведь Карун же спрашивал у меня, когда именно случились первые визиты? Получается, как раз после его первого рапорта о неадекватном поведении Лапарси. Они по-настоящему испугались, что этот параноидальный офицер Комитета сможет остановить проект — и риннолёт так и не будет достроен.

То-то они, наверное, засуетились, когда оказалось, что подмена да Ринна — вовсе не бред да Лигарры, а вполне реальный факт. И что пол-«Каурры» знает, что в восьмом блоке побывал бриз — а КСН поднят по тревоге. Потому что при таком раскладе, выплыви их опёка наружу — какая мысль пришла бы первой? Что они в сговоре с Отродьями!

Зачем им был нужен этот проклятый аппарат? Что они хотели провернуть — и провернули бы, не вмешайся, по дурацкой случайности, загадочные рыжие генетики? Какие делишки они так упорно прячут от глаз Комитета?

Впрочем, могло быть и так, что связь между современными Десятью Семьями и летунами всё-таки была. И что действовали они заодно. Гадать об этом было сложно, и, как верно заметил да Лигарра, опасно.

Что ещё опаснее — размышлять об их каналах давления на КСН… На кой им тогда скрываться от «конторы», если они и так могут всё замять? Или их влияние распространяется только на неких конкретных людей? Например, высокопоставленных сотрудников Комитета, происходящих из зависимых от Десятки Семей? Я прокашлялась. Могло ли такое быть? Или начальники этой жуткой структуры уже сами по себе такие могущественные люди, что об этом и говорить смешно? Да и какие могут быть семейные связи, если речь идет о присяге Комитету..? это, как я понимала, такая штука, которая нивелирует все прочие Слова Чести. В общем, чистая правда, думать об этом не стоило. Хотя бы потому, что фактов мне не хватало.

Я ещё раз прокрутила в голове рассказ Киная. Отсуствие Куйли именно во время пропажи да Ринна — вот что ещё меня обеспокоило (наверное, мне передалась дотошность Каруна). Обоих — и младшего врача, и гостя — не было в корпусе. Куйли как-то связана с похищением да Ринна?! Я порывисто вздохнула. Вот так улов. Этим я сшибу да Лигарру с ног — хотя, конечно, он расстроится. Его грубо уделали богатенький хам и две хупара. Все трое смогли держать рот на замке. В результате, из-за каких-то там интересов да Райхха и прочих, он упустил Проникновение и, возможно, потерял друга.

…А я влипла по уши со своими глупыми вопросами…

Да, Карун будет в ярости — и вряд ли спустит это всем задействованным лицам. Если Кинай даст показания — да Растану конец. Хотя бы за сговор и утайку вещественных доказательств — а потом ищи-свищи его в казематах КСН… никто и не почешется.