Магометрия. Институт благородных чародеек - Мамева Надежда. Страница 29

— Обещаю, — тихо ответила я.

А потом припомнилось, что о Дейминго говорили институтки, да и портнихи в дамском салоне, и поняла, что, несмотря на то, что любить Лим больше не любил, жизнь евнуха он отнюдь не вел.

— Значит, ты теперь сам разбиваешь сердца? — констатировала я факт.

Рыжий понял без дополнительных пояснений, о чем я, и иронично изогнул бровь.

— Ну, во всяком случае, я своих любовниц всегда предупреждал, что до алтаря дело ни при каком раскладе не дойдет. А зачем отказываться от удовольствия, которое доставляет слияние тел?

— Но не слияние душ, — закончила я вместо него, вспомнив свою семью, где мама и отец понимали друг друга без слов и были счастливы.

— Во всяком случае, это уже все в прошлом. Но именно сейчас, с тобой, я жалею, что мне не двадцать семь, а тридцать два. Распределитель прямо мне сказал, что я вышел из поры, когда мог бы предложить брачную сережку, и он только при одном условии даст согласие на брак…

Мне стало как-то неловко под его взглядом. Может, оттого, что испытывала чувства хоть и противоречивые, но отчасти созвучные. Мне почему-то тоже было жаль, что Лиму не двадцать семь и не двадцать пять.

— Но многие институтки надеются и верят, что у них есть шанс стать мадам Дейминго… — ответила я неуклюже, отводя взгляд.

На эту мою реплику Лим криво улыбнулся.

— Некоторые девицы бывают на диво уперты, — он хитро покосился на меня, а потом добавил то, что совершенно не вязалось с его взглядом, — и даже женатых мужчин пытаются обручить с собой.

Закатное солнце скользнуло прощальным лучом по рыжей шевелюре, запуталось с ней, придав и так огненным волосам нестерпимо яркий цвет.

— Уже поздно, — было неприятно это осознавать, но наше время вышло.

— Да. Пора, — Лим кивнул.

Скрывшись от посторонних взглядов, Лим активировал портал, сжав в пальцах серую гранулу. Вокруг нас вспыхнуло сияние, и тут я почувствовала жар, словно оказалась в эпицентре нестерпимого огня. Дейминго же совершенно не по-аристократически выругался, крепче прижимая меня к себе. Вокруг нас полыхало пламя.

Одежда тут же начала тлеть, новое платье тут же обзавелось плеядой подпалин.

— Держись, нас сбросило с трека перемещения. Я постараюсь создать барьер, — Лим крепко обнял меня и закрыл глаза.

Меня окутало мягким туманом, жар стал терпимым. Демон же шатался, от его тонкой батистовой рубашки остались разве что швы, слишком много было дыр, на коже начали вздуваться волдыри, свидетельствуя о том, что его-то пламя не щадит.

— А ты? Почему не…

— Я выносливее тебя и могу продержаться дольше, — выдавил в ответ рыжий, — хотя огненная стихия и не моя.

Я понимала, что мы оказались в ловушке и если не выберемся в ближайшее время, то превратимся в горстки пепла.

— Ты сможешь нас вытащить? — завопил тень, забыв о своей нелюбви к рыжему.

Хотя этой-то световой кляксе что сделается?

— Нет, — как-то устало и обреченно ответил Лим. — У меня просто не хватит сил…

«Эмоции дают силу, сила демона — это его чувства», — мысль звучала в сознании ударами гонга. Времени спрашивать и уточнять не было, да и в задуманном не была ни капли уверена. А вдруг я его состарю, как Андрея, а вдруг он не испытывает ко мне ничего? Или мы перенесемся куда-нибудь в прошлое?

А потом пришло спасительное озарение: «Хуже все равно уже не будет, может, хотя бы перед смертью поцелую этого несносного демонюку, который мне, увы, нравится». Больше ни о чем не думая, решительно подняла голову и поцеловала. Сама. Уверенно.

Лим, в первый момент не ожидавший от меня такого коварства, замер от неожиданности. А потом его руки скользнули мне на талию и ладони застыли над ягодицами.

Я же уже не чувствовала жара вокруг, словно его и не было. Лишь тело, сильное, напряженное, находящееся столь близко, что кожа чувствовала кожу. Лим прижал меня еще сильнее, и я с охотой подчинилась этому давлению, моя голова закружилась, а руки непроизвольно обняли его шею.

Мы уже не слышали и не видели ничего, наслаждаясь этими мгновениями, возможно последними в жизни. Грудь наполнила тоска о невозможности большего.

Губы меж тем касались губ, говоря на самом древнем из языков, наши руки, казалось бы, жившие своей жизнью, исследовали тела друг друга. Я ощутила под ладонью его собранные в хвост волосы, оказавшиеся на поверку жесткими, шею, сильные плечи.

Хвост Лима, нырнувший под юбку, воодушевленно изучал мое колено, медленно, но уверенно, поднимаясь все выше и выше.

То, что началось резко, решительно и для одного из нас внезапно, постепенно перерастало в нечто нежное, чувственное, свежее. Демон словно опасаясь, что я ускользну, провел рукой по спине, шее и обнял голову, как драгоценную чашу, беззастенчиво начал игру, то прикусывая губу, то скользя, дразня языком, то замирая в ожидании ответа.

Его непредсказуемая ласка обещала, манила, дарила желание. И я отвечала без стеснения и притворного стыда.

Мы оба были самими собой, отбросив маски и двуличие суетного мира. Словно огонь сжег его холодный панцирь отчуждения, мой страх прикосновений, сулящих старость и смерть…

— Ты мое наваждение, Лючия, — стон наслаждения, заставивший меня вздрогнуть, но не открыть глаза.

Телом я отчетливо чувствовала, что он хочет большего, и что самое поразительное, но я желала того же.

— Ребят, я, конечно, рад, что вы получаете взаимное удовольствие, но вам не кажется, что здесь стало как-то холодновато? — излишне громкий голос тени заставил нас обоих вздрогнуть и прерваться.

Я открыла глаза. Мы стояли не иначе как посреди Антарктиды: кругом был лед. Причем порою самых причудливых форм, словно сполохи огня враз застыли.

— Никогда бы не подумал, что заклинание охлаждающей сферы можно применить в таком масштабе, — протянул Лим, не разжимая объятий.

А мне было не до сфер. Просто тепло и уютно, несмотря на ледяное царство вокруг.

— Ну, теперь-то, когда она тебя подзарядила, сможешь нас вытащить, рогатый? — бесцеремонно обратился к демону тень и без перерыва обратился ко мне: — Это ты здорово придумала, с поцелуем.

В этот момент я была готова придушить излишне догадливую и болтливую тень, если бы это только было возможно.

Лим резко отстранился, из его взгляда исчезли теплота и нежность, их сменил холод сжиженного азота.

— Смогу, — коротко бросил он, поворачиваясь ко мне спиной. — Теперь силы хватит, спасибо.

Я сжала кулаки от досады.

— Какой же ты дурак! Идиот, хотя и следователь! — зло бросила я.

От такого эмоционального заявления Лим обернулся.

— И в чем же я дурак? В том, что реалист? — холодно бросил он.

— В том, что боишься сам себя! — крикнула я зло. — Веришь своим страхам, стоит какому-то световому пятну раскрыть рот!

— Но-но, попрошу не выражаться! — подал голос тень и тут же схлопотал от меня словесную затрещину.

— А ты вообще молчи, предатель!

— А я, может, за Аарона, — нагло заявил бестелесный довесок ничтоже сумняшеся. — Он как-никак глава клана Ника, к тому же теперь в лепешку разобьется, а хозяина спасет, твоя же жизнь с ним связана, ты стала избранницей его дракона… А этот рогатый — он же отмороженный, и для него маньяк — рядовое дело, и ты — рядовая…

Лим, сложив руки на груди, молча слушал нашу перепалку с побелевшими скулами и непроницаемым лицом. А мне буквально физически необходимо было услышать от него хоть что-нибудь. Хоть какую-нибудь реплику, фразу. Почему-то это было в тот момент для меня очень важно.

Но демон безмолвствовал, источая холод, в котором мне чудилось презрение.

— Почему ты молчишь? — выдавила я из себя, хотя в горле был ком.

— А что я могу сказать? — рыжий смотрел на меня без тени эмоций. — Я ошибался, и ты похожа на остальных. Может, это свойство женской природы: играть на чувствах тех, кому ты небезразлична, если грозит опасность жизни, использовать любые приемы, чтобы спастись… И приберегать запасные варианты. Судя по словам тени, и у тебя есть тот, кто защитит, стоит только броситься ему на шею…