Хомячки в Эгладоре - Галина Мария Семеновна. Страница 29
— Доигрались, — говорит он мрачно.
— Что, собственно, происходит? — возмущается Генка, — какое вы имеете право? Это насилие над личностью! международный инцидент! Я взрослый человек, женщина детородного возраста, у меня ИНН есть!
— Какой ты человек? Ты даже не человек, — говорит эльф, — ты мелкий тупой паскудный хоббит.
— А вот это уже настоящий расизм. Я говорила тебе, Дюша, что все эльфы — фашисты? Говорила?
— Не помню, Геночка…
— Они нас пытать будут, вот увидишь!
— Что ты говоришь, Геночка! Это же эльфы. Культурная раса…
— Про немцев так же говорили!
— На фиг вас пытать? — говорит эльф. — Владычица посмотрит в глаза, сами все скажете.
В оранжерее еще жарче, чем на улице. Стеклянные стены сплошь увиты лианами, где-то за стеллажами тихо и умиротворенно булькает вода. В теплом сумраке одуряюще пахнут тысячи цветов. В ящиках с землей стелется мшистый ковер, на нем распускаются крохотные белые звездочки…
— Эланоры? — оживившись, спрашивает Боромир.
— Ну да, — голос у эльфа смягчается, — прижились все-таки… Он кивает на перевернутые пластиковые ящики из-под рассады.
— Садитесь, фиримар. [Фиримар — cмертные (эльф.). Так эльфы, которые то ли бессмертны, то ли феноменально долгоживущи, называют представителей остальных рас, но в первую очередь людей. Комментатор 22-го Оксфордского издания эльфийско-го словаря (расширенного и дополненного в свете последних событий) сэр Фурпоу уверяет, что никакой отрицательной окраски это слово не несет. Лично я в этом сильно сомневаюсь. Тем более что в эльфийском есть слово «Эдайн» (вторые), по сути своей пренебрежительное, но семантически несущее положительную коннотацию (используется только применительно к «хорошим» людям, то есть эльфийским союзникам). Не понимаю, почему бы эльфам не называть людей просто «люди». ]
— Спасибо, перворожденный, — с достоинством говорит Боромир.
Он усаживается на ящик, который прогибается под его тяжестью, и мрачно сообщает Генке и Дюше:
— Допрыгались, зайчики!
— А в чем, собственно… — Дюша отчаянно пытается сохранить достоинство.
— Говорил я вам, задницы мохнатые, отдайте кольцо!
— Что это вдруг? — защищается Дюша, — мы его в Ородруин бросим!
— Да вы же просто не дойдете до Ородруина, хомячки безмозглые! Вы что же, не понимаете, для чего вас используют? Это ж будет конец всему! Отдайте кольцо, муфлоны!
— Генка, он дезу гонит, — неУверенно говорит Дюша.
— Он говорит сущую правду, — раздается серебристый голос, — с одной только поправкой. Кольцо отдавать поздно!
— Что, таки уже? — безнадежно спрашивает Боромир.
— А чего ты хотел? — говорит Владычица. Она сидит на перевернутом ящике, выпрямив спину. Косынка сбилась ей на затылок, и из-под нее выбиваются серебристые локоны и остроконечные ушки. — Пока они с ним бродили, оно набрало силу. Теперь никуда не денешься…
— То есть? — вежливо спрашивает Дюша, не отводя глаз от Владычицы. Она его очаровала совершенно.
— Нужно, чтобы все шло, как предписано. Кольцо должно сгинуть в Ородруине!
— То есть… — вновь вопрошает Дюша с замиранием сердца, — это действительно кольцо Всевластья?
Генка дергает головой — ей кажется, что шнурок, на котором висит кольцо, начал натирать. И вообще кольцо явно тяжелеет. До сих пор она о нем и не вспоминала.
— Когда его повесили вам на шею, — печально говорит Боромир, — это было самое обычное кольцо. Дешевка.
— Дюша, я ничего не понимаю, — возмущается Генка.
Дюша думает — мамочки, до чего же потрясающая женщина! То есть сексапила ноль, сексапила как у мраморной статуи, но такое тело, такое лицо раз в жизни только увидишь… Как ей это удается — от нее же глаз отвести невозможно! Вот халат на ней этот бязевый или какой там, на ногах… что там у нее на ногах? А, лодочки черные, стоптанные такие, но когда она вот так эту ступню ставит… рукой вот так делает… И что-то такое еще, неуловимое, что хочется смотреть на нее и смотреть и в животе замирает. И выполнять любую ее прихоть, я не знаю там, спинку в душе тереть, рассаду высаживать… Ушки у нее острые, это надо же! Неужели теперь пластику такую делают, чтобы, и ушки эльфийские? А вдруг она и правда эльф? Нет, это уже полный бред, они вжились в роль просто здесь, и как бы предупредить Генку, чтобы она виду не подавала, что им не верит, а то они нас в безумии порешат. Но какая женщина, у нее же кожа светится!
Эльф Хирилорн приводит Арагорна. Лицо у Арагорна зеленоватого оттенка, он затравленно оглядывается по сторонам.
— Все было спланировано с самого начала, — поясняет Боромир, — ну, выбрали двух чайников, со стороны, чтобы проще было, повесили на них колечко и пустили в бега. А чтобы подостоверней, так собрали ролевку, из тех, что потупей, новичков там, фанатов, квенту запустили…
— Ну и что? — не понимает Дюша, — это же так и надо…
— Тьфу, ты и правда тупой как хомяк! Она все устроила так, что кольцо должно было попасть к Саурону!
— Она? Кто — она?
— Моргана, — брезгливо говорит Боромир.
— Какая еще Моргана? — возмущается Генка, — ты можешь говорить по-человечески?
— Но я и говорю по-человечески!
— Погоди, я все объясню, — серебристым голосом говорит Владычица, — все дело в том, что сейчас венец лета!
— Чего?
— Ну, Иванов день по-вашему. А в скрытых книгах написано, что раз в эпоху, под венец лета, при особом расположении созвездий то, что произошло, можно изменить. Ну, переиграть по-другому.
— Ой, — говорит Арагорн, по-прежнему держась за живот, — и если кольцо не уничтожить, Саурон захватит Средиземье, да?
— Если бы только Средиземье, — печально говорит Владычица. Боромир мрачно кивает.
— В общем, — добавляет он, — план был такой — довести вас до Ородруина и там, в кульминационной точке, кольцо отобрать. То есть прибежали бы назгулы на палочках, начистили бы вам морду как нечего делать… учитывая полную вашу бездарность… Ну, и все. Звездец Светлым Силам!
Владычица что-то тихонько шепчет ему на ухо. Дюша отчаянно завидует.
Боромир опять мрачно кивает.
— В принципе, — говорит Владычица, — мы бы вас могли подстраховать. Мы, собственно, и собирались. Ибо нашим боевикам начистить морду вашим назгулам как два пальца обоссать…