Охотник - Бодров Виталий Витальевич. Страница 39

– Я бы набирал скорее магов Воды, – бурчу себе под нос, но господин чародей слышит и с жалостью смотрит на меня.

– Видно, молодой человек, что о магии вы имеете самое общее представление. Никто больше не знает о структуре пожаров, чем огнемаги. Да и гасить пожар с помощью стихии Огня куда как сподручнее.

– Интересно, – против воли вступаю в спор. – Это что же получается, чтобы потушить, скажем, дом, его надо еще раз зажечь?

– Надо определить стержень пожара и выдернуть его, – заученно отвечает господин Излон, но от подробностей воздерживается. Надо понимать, что самолично он пожары тушить не пробовал.

– Он прав, – подтверждает госпожа ректорша, обращаясь ко мне. – Я могла бы привести теоретические выкладки или просто что-нибудь поджечь и погасить с помощью огня, но, надеюсь, ты поверишь мне на слово?

– Поверю, – бормочу я и отворачиваюсь.

– Маги Воды среди пожарных тоже были, – примирительно сообщает господин Излон. – Но немного. Впрочем, основами Воды пожарные владели тоже.

– Мне вот что непонятно, – робко встревает Медвежонок. – Я в этом ничего не понимаю, в магии то есть. Но недавно Дон нам рассказывал, что Потоп изменил всю магию в мире, и так появились ловушки, вроде той зеленой лужи. А если здесь маги жили…

– Работали, – поправляет господин Излон.

– Ну пусть работали. В этом здании была магия? Была. А почему лужи нет?

– Лужа – это от магии Воды, – задумчиво говорит Релли. – Но вопрос интересный. Мальчик прав, Потоп должен был оставить следы…

– И это говорит маг, Ректор Академии! – В голосе Дона торжество. Вот сейчас он всех этих столичных чародеев намажет на хлеб вместо масла и медленно сожрет. Ну или хотя бы понадкусывает. – Элементалисты! Да ведь Потоп и вызван был огненной магией!

– Верно! – оживляется госпожа ректорша. – Заклинания одной стихии либо усиливают, либо ослабляют друг друга. Здесь векторы были направлены противоположно, соответственно, чары в доме были ослаблены до нуля…

– Добавлю еще, что в некоторых городах, к примеру в том же Интуле, пожарным удалось ослабить Потоп, что и спасло нашу будущую столицу, – не упускает случая блеснуть своими познаниями господин Излон. – Правда, волна туда докатилась изрядно ослабленной, но все же…

– Потоп изменил саму структуру нашего мира, – добавляет эльф. – До того доминантной стихией была вода. Нынче же – огонь.

– Это спорный вопрос, – качает головой госпожа ректорша, но Дона унять не так-то просто.

– Ничего спорного тут нет! Точка кипения всех без исключения жидкостей понизилась. Равно как и точка плавления всех твердых субстанций.

– Я не готова дискутировать на эту тему, – отрезает Релли, и эльф наконец затыкается.

– Я гляжу, вы отдохнули уже? – Пора приструнить этих умников, иначе до утра будут судачить о своей любимой магии да о Руине в придачу. – Ну-ка, дружно налегли на еду! Привал долгим не будет!

Медвежонок, который уже успел плотно перекусить, подходит к стойке с топорами и прикидывает один за другим на вес. Я одобрительно хмыкаю. Даже отсюда видно, что оружие куда лучше, чем его собственное. Пожарные, понятно, использовали топоры в сугубо мирных целях, но кого это волнует? В доброй руке и камень – оружие.

Медвежонок останавливает наконец свой выбор на приглянувшемся ему топоре, сравнивает со своим.

– Строительная секира, – одобрительно бормочет специалист по Древней Магии. – Хорошая вещь, надежная.

Действительно, добрая вещь. Только тяжелая и громоздкая – в общем, не для меня. А вот Медвежонку как раз по руке.

– Завидно? – ехидно спрашивает Релли, уплетая ломоть холодного мяса. – Вот подожди, Охотник, доберемся до Золотой башни, там отведешь душу!

– Царь-Лук! – оживляется господин Излон. – Оружие эльфийских владык, в давние времена врученное королю Старилу как символ вечной дружбы!

– Отданное во временное хранение на вечные времена, – уточняет эльф.

Оба мага смущенно замолкают, эльф-то куда больше прав на чудо-лук имеет. Но Дон, угадав наши общие мысли, качает головой.

– Я предпочел бы взять Чашу Жизни, если это возможно.

– Думаю, ты ее заслужил, – поспешно соглашается госпожа ректорша.

– Пока еще нет, – возражаю я. – Вот если до Золотой башни доберемся, тогда да, заслужит, чем бы эта чаша ни была. А пока – хватит уже на будущее загадывать, не любит Руина этого.

– И Злой лес не любит, – подтверждает счастливый Медвежонок, крутя топор в огромных лапищах.

Короткий отдых закончен. Собираемся, дружно выходим на улицу. И вновь Руина встречает нас своей пронзительной тишиной.

Глава 24

Улица выводит нас к очередному перекрестку, сворачиваем налево. Здесь продвижение замедляется, завалы следуют один за другим. На одном из камней обнаруживаю таракана и радуюсь ему, как родному. Все-таки есть и в Руине кое-какая живность, кроме мертвяков и обломов. Смотрю на небо – солнце к закату близится, надо торопиться.

Одолеваем один за другим четыре завала, и новая улица выводит нас прямиком к реке. С минуту молча смотрим в мутные воды с крутого берега, затем двигаемся дальше. Идем по набережной почти без помех, здесь плотность застройки была намного ниже, и развалин на пути не попадается.

– Прибрежная аллея, – благоговейно выдыхает господин Излон.

У реки настоящие заросли ив. Эльф оживляется, подбегает, о чем-то беседует с деревьями. Идем дальше, не задерживаясь. Догонит, ничего с ним не случится.

Догоняет. Идет рядом, светясь от счастья так, что становится завидно.

Проходим еще немного – и останавливаемся, потрясенные.

Обугленная, изуродованная, изломанная стена, оплавленные остовы башен. А дальше за ними – множество кораблей, непонятно даже, как их разместить-то сумели. Как в Руине водится, время отнеслось к кораблям по-разному. Одни благожелательно сохранило в целости, по самые паруса, от других одни остовы уцелели. Зрелище потрясает, завораживает, заставляет забыть обо всем на свете. Мутные воды реки, мертвые, навеки ослепшие башни и – настоящее кладбище кораблей. Честное слово, в этот момент мне жаль, что я не художник, чтобы запечатлеть это на холсте.

Дыхание вечности. Так я назвал бы картину, которую никогда не нарисую, не сумею нарисовать, и которая тем не менее сохранится в моей памяти до самой смерти.

– Поцелуй вечности, – тихо говорит эльф.

В другое время это заставило бы меня очнуться, ощетиниться… но не сейчас. Молча созерцаем привет из давно минувших веков, потрясенные, раздавленные тяжелой поступью времени.

– Флот герров, – негромко говорит господин Излон. – Именно здесь они высадились. И клепсидра Корилы роняла уже последние капли…

– Не Корилы. Не королевства даже. Клепсидра всего мира, – поправляет эльф.

– Вон тот корабль отличается от прочих, – неожиданно говорит Медвежонок и показывает пальцем на нужное судно, чтоб, упаси Звел, не перепутали.

Мальчишка прав. Корабль похож на своих мертвых собратьев не более, чем кот на медведя. Гораздо меньших размеров, совсем другой формы, он выглядит совершенно неуместным на древнем кладбище. Потому что – живой. Объяснить словами я нипочем не смогу, но он – живой. Скорбящий родственник, пришедший возложить цветы к могиле близкого.

– Привет от похитителей принцессы, – недобро усмехается Релли. – Думаю, следует осмотреть судно. Может, найдется зацепка для поиска…

Рендом, бог Удачи, сегодня явно не на нашей стороне. А с чего бы ему нам помогать, коли не то что жертву, молитву вознести поленились. За все время пути так ни разу и не помянули Великого Рендома.

Ни единой зацепки, ни единой забытой вещи на борту маленького суденышка. Тень следа эльф тоже поймать не сумел, Руина равнодушно стерла и следы, и тени. Единственный, кому повезло, это Медвежонок, нашедший на борту рыбину. Он-то, кстати, молиться Рендому не забывал.

– Непростая лодочка, – говорит девушка. – Хотела бы я знать, что за чары на нее наложены. Кора до сих пор для судоходства закрыта намертво. Как же им удалось, не понимаю…