Вавилонский голландец - Гарридо Алекс. Страница 19

– Достань-ка свой рюкзак, – потребовал он нетерпеливо.

– Зачем?

– Доставай, сейчас объясню!

Гретель покорно-комично вздохнула, полезла в чулан. Долгое время оттуда виднелась только ее нижняя половина, уже без пострадавшей юбки, – она еще и хулиганила, делала сомнительные движения, но Ганс на провокацию не поддавался, так что она через некоторое время разочарованно вылезла с запыленным рюкзаком и плюхнула его посреди комнаты: «Вот!»

Ганс осмотрел емкость, повертел в руках, раскрыл и, по всей видимости, остался доволен. Гретель смотрела с любопытством, но выдерживала характер, вопросов не задавала.

– А теперь трудное задание, милая. Могу даже сначала предложить тебе рюмку коньяку.

– Желаю непременно рюмку коньяку! – важно заявила Гретель и села в кресло, закинув ногу на ногу.

Вообще-то, это была игра – главным любителем вечерней рюмочки был Ганс, но Гретель великодушно позволяла перекладывать ответственность на нее. Обычно она свою рюмку не одолевала, оставляла Гансу половину, и он, поворчав «наливаешь, а выпить не можешь» (хотя наливал-то сам), допивал за ней.

– Так вот, – сообщил Ганс, сделав добрый глоток и дождавшись волшебного тепла, – сейчас мы будем проводить эксперимент. Цели я тебе не сообщаю, чтобы не влиять на тебя.

– Хорошо, – кротко согласилась Гретель.

– Пожалуйста, достань из шкафа всю свою одежду и сложи стопкой.

– Это правда нужно?

– Да, правда.

Гретель вздохнула и направилась к шкафу. Одежды было немного: две юбки, белое платье, зеленое платье, пара шорт, джинсы, светлые брюки, несколько блузок, легкая куртка и главное сокровище – зеленая шляпка, подаренная миссис Ройс.

– Шляпку положи обратно. Теперь сложи рядом белье.

– Ты что, решил меня выгнать? – испуганно спросила Гретель.

– О господи, ты что! – Ганс вскочил, обнял ее и прижал к груди. Что-то хрустнуло, Гретель ойкнула и вывернулась, но выражение на лице было довольное.

– Ладно, ладно. Сейчас сложу. – И она сложила двумя аккуратными стопками несколько выгоревших футболок и всякие женские мелочи.

– А теперь упакуй это все в рюкзак, – продолжал Ганс, оглядев сложенное.

– Точно, решил выгнать, – констатировала Гретель, запихивая в рюкзак белье. – Слушай, помнется же! Я вчера гладила платье!

– Я сам завтра поглажу, если помнется, – пообещал Ганс. Он уже прикончил свою рюмку и с интересом поглядывал на ту, что Гретель беспечно оставила на столе.

– Врушка, – печально отвечала Гретель. – Ганс, ну все! Платье и юбка уже не входят!

– А если постараться?

– Если постараться, могу впихнуть. А юбку в клапан. Надо, да?

– Пожалуй, нет. Ты будешь допивать?

– А вот если я скажу, что буду, что ты сделаешь?

– Не знаю даже, – признался Ганс, но, видимо, он выглядел таким растерянным, что Гретель почесала его за ухом и отдала свою рюмку, уверяя, что ей хватит.

– А теперь рассказывай скорей, зачем это все!

Ганс помедлил, повертел рюкзак в руках – набит плотно, до отказа. Положил обратно, вздохнул и сел во второе кресло.

– У тебя есть обувь? – задал он риторический вопрос.

– Ты же знаешь – кроссовки, сандалии и дивные туфельки-балетки!

– Знаю, да. А еще у тебя есть ласты, маска, трубка и гидрокостюм, правда?

– Правда! – Гретель понравилась новая игра. – А еще у меня есть куча умывальных принадлежностей, две щетки для волос, ожерелье, три пары сережек, записная книжка для рецептов и старинная перьевая ручка. Да, еще часы! Вот, всё вроде бы.

– Часы мы купили здесь, правда?

– Правда. Я никогда не знала, сколько времени, и ты пошел в порт, целый день разгружал лед, тебе заплатили зарплату, и ты купил мне вот эти часы, водонепроницаемые до ста шестидесяти футов! – Гретель ужасно обрадовалась воспоминанию, сидела на столе и болтала ногами.

– Погоди, я не про то. Остальное ведь все у тебя было?

– Было, а как же.

– А где все это лежало? Посмотри, твой рюкзак забит полностью.

Гретель растерялась, но только на секунду.

– В сумке, разумеется. У нас огромная сумка.

– Одна.

– Да, одна. – И тут до нее начало доходить.

– Ганс, а твои вещи влезут в твой рюкзак?

– Посмотри, он совсем маленький. И у меня еще пара здоровенных башмаков, бинокль в футляре, фляга, два ножа, вьючные ремни, револьвер, компас…

– Да, понимаю. Значит, у нас была одна сумка на двоих.

– Получается, что так. Как ни комбинируй.

Они замолчали, потом Гретель решительно встала, откупорила бутылку и сама плеснула в обе рюмки. Одну протянула Гансу.

– Теперь давай думать всерьез. Давай-ка я запишу все, что мы пока узнали. – И достала свою драгоценную записную книжку из ящика стола.

Ганс не узнавал ее – и любовался ею как-то по-новому. Это была не его легкомысленная и доверчивая Гретель, а какая-то другая женщина, с жесткой пружиной внутри. И это было очень кстати сейчас.

Гретель сосредоточенно писала что-то, хмурилась, наконец отложила ручку.

– Вот, смотри, что у меня получилось. Мы не помним, где мы были раньше. Мы помним немножко из детства и юности.

– Да, я помню что-то. Но это было очень давно, – подтвердил Ганс.

– Мы познакомились с тобой в саду у миссис Хоббс.

– Да, но… ты же видела сама…

Гретель кивнула энергично.

– У нас была общая сумка с вещами. Значит, мы были знакомы раньше.

– А может быть, просто у меня в сумке были вещи, которые тебе подошли?

– Ну да, ласты, гидрокостюм, кроссовки, туфельки – и все моего размера. И еще очки с моими диоптриями.

Ганс вспомнил, что у Гретель близорукость, минус один на правый глаз и минус одна вторая на левый, и что очки у нее есть, но она их никогда не носит.

– Да, хорошо. Я, собственно, хочу исключить всякую случайность. Значит, получается, что мы были знакомы раньше?

– И даже ехали куда-то вместе, – подтвердила Гретель. – Я запишу это?

– Уже, наверное, можно. А скажи: мы до этого жили на острове?

– Похоже, что нет, – промолвила Гретель после паузы. – Во-первых, у нас не было никакого жилья.

– Может, было, но мы уехали оттуда?

– Вряд ли. Вспомни – мы знакомились со всеми заново и никто не сказал нам: «Привет, как дела, что-то вас давно не было».

Ганс подумал – да, ведь они знают всех жителей Порт-Элизабет и со всеми знакомились, он хорошо помнит это.

– Ладно, ты меня почти убедила.

– И вот еще что! – воскликнула Гретель. – У меня от здешней воды волосы посветлели, за две недели. Сразу после того, как мы поселились у миссис Ройс.

– Посветлели? – поразился Ганс, глядя на нее.

– Ох, милый, – Гретель порывисто обняла его, – ну как можно быть таким невнимательным? Все вы, мужчины… – Она слегка запнулась и замолчала, и на секунду как будто посмотрела внутрь себя, но сразу вернулась: – В общем, поверь мне, они посветлели и с тех пор такими и остаются, – и повертела у него перед носом растрепанным хвостом.

– Тогда получается, что мы только что приехали. И с причала прошли в садик, это совсем рядом, – рассуждал Ганс. – Там мы еще что-то делали, потом сели у пруда, понюхали цветы, а потом заговорили… – Он неожиданно замолчал.

– Ганс!.. Ганс, что с тобой?

Ганс вздрогнул виновато, провел рукой по лицу, как будто снимая паутину.

– Очень странная вещь. Когда ты договорила, у меня в голове вдруг как будто кто-то засмеялся и сказал несколько слов.

– Кто? – подозрительно поинтересовалась Гретель.

– Очень знакомый голос. Я пытаюсь вспомнить. Погоди, не перебивай… сейчас… да! Конечно!

– И кто это?

– Тот же голос, который говорил: «О таласса!» И говорил опять непонятное.

– Ты не разобрал ни одного слова?

– Я их все разобрал, – объяснил Ганс терпеливо. – Но они на языке, которого я не знаю.

– Хорошо, но ты их запомнил?

Он виновато помотал головой:

– Хотя погоди. Одно слово было два раза: «Лотойо».

– Что это значит?

– Я не знаю, но он как будто сделал на нем ударение. Голос этот. И опять засмеялся.