Ветер и меч - Резанова Наталья Владимировна. Страница 10

А потом – вернуться в Темискиру. Возможно, не сразу, думала я, глядя на паруса вдали. Когда у меня будет флот – а он у меня будет – я отправлюсь в плавание к Столпам Богини, чтобы узнать, таковы ли они на самом деле, как о них говорят, и вправду ли это граница мира живых.

Но сначала я должна послужить Дике Адрастее. Здесь, на этой земле. Недаром в Черной Земле уверены, что она здесь обитает. Ее называют Нейт. Что-то я слышала в Трое об этом воплощении Богини, которую там считают ипостасью своей Девы. Ее прозвище – «Открывательница Путей». Хорошее прозвище. Но «Неотвратимая справедливость» – лучше.

Наутро вернулись разведчики с Герионом. Они сообщили, что на востоке наблюдается отряд всадников числом до полусотни, продвигающийся в нашу сторону. На других направлениях ничего не замечено.

– И что? – спросила Кирена. – С полусотней всадников – на крепость? Они же не сумасшедшие! Я вспомнила, что слышала о племенах побережья – безумно смелые, не признающие правильных военных действий, их излюбленная тактика – набег и отступление. И еще – они подчиняются горгонам.

– Очевидно, они рассчитывают на неожиданность. Или на подкрепление. Или им приказали напасть. А может, это мирные пастухи выехали прогуляться… Короче, гаданием мы ничего не узнаем.

Никта и Киана переглянулись. Затем Клана произнесла:

– Прошу разрешения Военного Вождя.

– Разрешаю. – А как я могла отказать? Им здесь и без того обидно, что они пребывают в бездействии, а все сражения достаются другим. – Но направитесь под видом охотничьего отряда. С собаками.

Никта посмотрела на меня с недоумением.

– Мы не должны упускать вероятности, что у них мирные намерения. Вот если они нападут на вас… Но не убивайте всех. Нужны пленные. Немного. Предпочтительно предводитель. Если побегут – не преследовать.

– Что ж, так даже веселее, – заметила Киана.

Они собрались, как всегда, молниеносно. Я не сопровождала их. Этого пока не требовалось, да и не пришло еще время мне вступать в игру.

С Кианой, Киреной и Никтой отправились только амазонки. Защищать крепость, в случае не предусмотренного разведкой нападения, должны были самофракийцы, и я обошла посты.

Никто не бездельничал, возможно, из-за моего присутствия. Но я не склонна видеть в последнем обстоятельстве какой-то порок. Свободные от караула занимались на плацу, и я решила присоединиться к ним, вспомнив, что уже довольно много времени – с самого похода на Керне – забросила упражнения в фехтовании. Практическое применение оружия – не в счет.

Не успела я вынуть меч из ножен, как появилась Митилена, и спросила разрешения пофехтовать со мной. Ясно было, что это только предлог. У нее, несомненно, нехорошо. На душе, недаром она вчера весь день молча-ла. Тем не менее, я не видела смысла ей отказывать. Всегда полезно иметь противника, даже в учебном бою.

Едва мы отсалютовали друг другу, она спросила:

– Горгоны оказались не такими, как ты ожидала?

Это не дело – разговаривать во время поединка, можно сбить дыхание, особенно если нет достаточного опыта.

Но я ответила, парируя удар:

– Не совсем.

– Они приняли тебя враждебно?

– Они меня приняли, а после бросили в змеиную яму.

И больше не дала ей возможности говорить, потому что, если бы она промедлила отбить мой выпад, это бы ей дорого стоило. Я крепко погоняла ее по двору, однако она отвечала мне достойно.

Несомненно, Митилена делала значительные успехи в боевом искусстве, а ведь еще год назад она не знала, за какой конец держать меч. Для удобства она приспустила рубаху до пояса, и я впервые обратила внимание, сколько у нее на теле шрамов – вероятно потому, что мне дважды тыкали в глаза, что у меня их нет. И ее шрамы были получены не в бою и не от меча. Я напомнила себе, что должна учитывать это, общаясь с Митиленой.

Хотя я порядком теснила ее, она ни разу не расслабилась, не поддалась ни на одно обманное движение или выпад, упорно, твердо и разнообразно отражая мои атаки. За это я первой предложила ей сделать передышку. Это требовалось ей, а не мне, но пусть она сохранит лицо.

– Ты будешь им мстить? – спросила она, едва отдышавшись.

– Кому?

– Горгонам. – Она явно удивилась моей забывчивости.

– А-а! Нет, я им уже отомстила.

– Но ты же будешь с ними воевать!

– Разумеется, буду, но по другой причине. Иначе бы я просто вызвала сюда гарнизон с Керне и уничтожила это Змеиное Болото, а не затевала столько дел сразу.

– Ну, да – это строительство порта, флот, все опять бегают, высунув языки… Ихи вон рванул на остров к своей сестрице-супруге… Ты что, не знала, что они поженились?

– Нет. Но, насколько я помню, у них такой обычай.

– По крайней мере, он мог бы поставить тебя в известность.

Мне не понравился тон, которым все это было доложено. Нехорошо это звучало, как-то отдавая мужскими сплетнями. Но я заставила себя проглотить это замечание, поглядев на ее шрамы.

– А ты их осуждаешь?

Нет, – задумчиво произнесла она. – Брак между кровными родственниками, пожалуй, единственный, с которым я могла бы смириться. Брат – это тот, кто больше всех мужчин похож на тебя, а, следовательно, меньше всех вызывает отвращение.

Все это было для меня слишком сложно.

– Ну, а мои взгляды на брак ты знаешь?

– «Можно, но не обязательно»?

– Да. Продолжим.

На сей раз она первой атаковала меня, даже не дав мне времени принять оборонительную позицию. Это уже нечто! Я ушла из-под удара, однако клинок свистнул возле самого моего уха.

Я уже пронаблюдала, какова Митилена в обороне, и готова была позволить навязать себе ее маневр, только для того, чтобы посмотреть, какова она в нападении. Но, как выяснилось, она этого не хотела, а хотела продолжить разговор.

– У тебя нет злобы против Змеиного Болота, и все же ты собираешься с ними воевать. Нет ли здесь противоречия? И нет ли насмешки судьбы? Ведь они почитают Богиню, и ты – тоже.

Ее клинок ударился о мой, и я, крутанув кистью, высвободила руку для нового удара и отступила на шаг.

– Видишь ли, в действиях горгон, которые могут напугать и отвратить тех, кто впервые с ними столкнется, есть своя правда. Они берут человеческое существо и делают из него другое, новое, воздействуя на его волю, ломая либо закрепляя ее. В сущности, это равносильно рождению на свет, вот почему, вероятно, они так мало придают значения первому – естественному – рождению. Но я уже все это прошла, я рождена, обучена и отлита в форму.

– Но они могли этого не знать и поступить соответственно.

– Да. И все равно, я права, а они – нет.

– Почему?

Мы равномерно наносили и отбивали удары. В рубке дров и то больше Вдохновения. Но такое упражнение также имеет ценность, по крайней мере, укрепляет руку.

– Потому что горгоны и атланты замкнулись каждые в своей скорлупе. Одни – в поклонении тьме материнского лона, из которого не ищут выхода, другие – в своем солнцепоклонничестве, уродливом возвеличивании мужского начала. Заметь, что и у тех, и у. других есть своя истина и свои достоинства, но, закоснев в себе, они превращаются в свою полную противоположность. Правильное становится неправильным, цветение – гниением. И…

– Ты хочешь разбить скорлупу?

– Можешь назвать это так. Но я назвала бы это воссоединением разделенного целого… Да, именно так. Горгоны и атланты должны объединиться, только так им удастся вернуться на оставленный Путь.

Мы оказались в опасной близости друг от друга, когда рубить было почти невозможно – не оставалось места для замаха. Но Митилена продолжала наносить удар за ударом, как кузнец по наковальне, уже не заботясь о точности, а лишь проверяя, что способна вынести моя рука. Может быть, если бы на другой руке у меня был щит, она била бы по щиту. Я терпеливо сносила все это.

– И путь к объединению должна указать им ты?

– Путь к объединению должна указать им Богиня. Моя задача – привести их к Ней. Когда-то она обитала на Змеином Болоте. Но, как змеи сбрасывают кожу, так и она бросила свое старое облачение и ушла оттуда.