Исток - Московкина Анна. Страница 80

Порыв ветра оборвал горячие мысли, где-то вдали взвыл волк. Он не плакал, не жаловался, не праздновал победу, не ликовал. Нет, волк взвыл коротко, зло, чтобы через мгновение умолкнуть навсегда. Рудник поторопил коня.

Конь пошел быстрее, радостно подчиняясь человеку, так правильно пожелавшему уйти от странного, страшного воя.

Вот потому он ее и не заметил. Маленькая фигурка ловко увернулась из-под копыт, но, вопреки привычке городских и сельских жителей, не стала браниться, а замерла.

«Испугалась», — понял колдун.

Луна продолжала светить, и он прекрасно разглядел женщину.

Белые катанки чуть ниже колена, выше обшитый белым сукном кожух и белый пуховый платок на голове. Немудрено было принять согнувшуюся фигурку за небольшой, прикрытый снежным одеялом холмик, притаившийся за маленькими, в полтора локтя елочками, которые его конь не счел преградой для спорой рыси.

— Сударыня, не бойтесь. Сударыня!

Она сверкнула глазами, фыркнула и очень быстро заспешила прочь от всадника.

Рудник нагнулся и посмотрел на раскопанную в снегу ямку, где виднелся серебристый побег подснежного стельника.

Травница!

Заботливо выкопав ножом растение, колдун поспешил по округлым следам катанок.

Нельзя сказать, что он был слишком бескорыстен или его грызло чувство вины за доставленное женщине неудобство. Больше всего Рудник надеялся, что у травницы окажется неподалеку протопленная землянка и найдется что-нибудь съестное в печи.

Подготовка любой серьезной операции требует кропотливой и долгой работы. Во-первых, важно произвести расчеты, которые сопровождаются вычерчиванием хитрых схем и таблиц. Во-вторых, собрать достаточно подробные сведения, внедрить их в расчеты и откорректировать последние. В-третьих, расписать, самое меньшее, пять возможных вариантов поворота событий, рассчитать вероятность каждого, распределить полученное в порядке возрастающей вероятности. Следом начать практическую подготовку, где собрать все нужное, набрать команду, подходящую к выполнению данного задания, раздать указания и амуницию. После этого стратегу полагалось взять небольшой отпуск, открыть бутылку красного грионского и, потягивая вино, предаться увеселениям.

Айрин отложила криво и неумело нарисованный план замка. Подумала и внесла некоторые коррективы. Дело не шло. Команду набирать было не из кого, амуницию добыть не удастся. Это во-первых. Во-вторых, при удачном исходе полагалось не отдыхать, а драпать подальше и побыстрее.

Обо всех остальных процессах и речи не шло. Девушка третий раз провела по дрожащей линии, нанесенной рукой воительницы. Линия истока был ровной, тонкой — линия того, кто много чертил, писал и возился с углем или пером с чернилами.

Было еще кое-что. И девушка прекрасно понимала — этого ей сделать не удастся, а значит, провалится все.

13

Солнце слепило глаза. Майорин прищурился привыкая. Руки без рукавиц мгновенно покраснели. Колдун стоял в тени елей. Он ждал.

Солнце слепило глаза, но прикрыться заклинанием было опасно. Заметят. Он заслонился рукой. На дороге, ведущей к замку, показалась маленькая худенькая фигурка.

Колдун усмехнулся и убрал руку от лица. Тут не до удобства, руки должны быть свободны.

Фигурка быстро приближалась к серым стенам без кладки.

— Дяденька, а покушать не найдется? Дяденька! Я шел, шел, смотрю — замок! Думаю, вот тут добрые люди живут, ще-е-е-дрые, — затянул паренек, стаскивая со светлых встрепанных волосенок грязную шапку. На фоне свежевыпавшего чистого снега мальчонка казался особенно замухрыжным и грязным. — А, дяденька?

— Ладно, заходи, — сдался стражник, больно жалкий вид был у паренька. — Тебе годков сколько?

— Тринадцать зим мне, дяденька. Мамка зимой померла, вот я к тетке в Вирицу и подался, да токмо тетка меня вытурила. Иду теперь домой, да денежки кончились… Я работать с радостью, дяденька. — Голубые глаза мальчонки просияли. — Я мамке завсегда помогал.

Стражник почесал лысеющую макушку, посмотрел на пацаненка и отечески направил того подзатыльником ко входу на кухню. Выглянувшая стряпуха недовольно проворчала, кабы этот отрок не своровал чего, но, утонув в омуте кристально чистых глаз, умилилась и отправилась отмывать грязный нос от следов долгого пути.

Увидев, как фигурка скрылась за воротами, колдун нахмурился и пошел по собственным следам. Он устал.

Ох, как бесовски он устал.

Он отвязал Потеху, почти перегрызшую ветку, за которую он зацепил поводья, и пустил лошадь рысью, путая следы.

Жарка наконец нормально поела. Еда была горячая, приготовленная с любовью, и сильно отличалась от черствого хлеба с вяленым мясом. Слупила полукровка столько, будто и вправду месяц голодала. Перед торжественным входом внутрь они с колдуном тщательно обошли сооружение по периметру, убив на это важное дело часа три.

Главное здание, как выяснилось, было небольшим, но огораживающая его каменная стена со странным отсутствием кладки занимала приличную территорию. Зарисовав себе на снегу примерный план объекта, убийца вдохновенно нафантазировала содержимое и сейчас мысленно вносила коррективы. Стена действительно оказалась очень толстая, к ней липли пристройки, которых снаружи, естественно, было не видно. Вход в сам замок оказался похож на длинную пасть с раскрытыми клыками. Жарка задрала голову. Так она и думала, тонущий во тьме потолок был изрезан дырами бойниц, а щели в стенах коридора говорили о том, как легко он превращается во множество маленьких клеток. Стряпуха, квохтавшая над Жаркой, рвалась искупать «бедного сиротинушку», «сиротинушка» отчаянно сопротивлялся, так как при ближайшем рассмотрении оказался вполне зрелой барышней, может, чуток худосочной.

Девушка доела и, блаженно откинувшись на стул, жалобным голосом попросилась спать.

— Всю ночь шел, тетенька, ночевать в лесу страшненько, я шел-шел…

Стряпуха, чуть ли не рыдая от умиления, постелила сиротинушке в кладовке, забитой всяким хламом. Стоило сердобольной тетке завернуть за угол коридора, как сиротинушка выскользнул из отведенного ему помещения и отправился изучать замок в реальности.

Внутри он был вполне обычным: стены каменные — привычной кладки, обстановка богатая. Мягкие ковры глушили шаги. Висели зеркала, и девушка, проходя мимо них, сама себя сперва не узнала. Постаралась она на славу: короткие волосы распадались на желтые сосульки, сверху возлежала шапка, тщательно вывалянная в грязи. Босые ноги «по случаю холодов» обмотаны тряпками (а такая хорошая была нижняя рубашка!). Шерстяная верхница выпущена из мужских штанов, явно чужих, и суконная куртка Хорхе. Славная бродяжка.

Жарка, привычно укрываясь тенями, бесшумно шествовала по коридорам. Замок делился на два крыла, объединенных центральной частью. То тут, то там виднелись подготовленные, но не взведенные ловушки. Полукровка достала из мешочка на шее кусок пергамента и карандаш, быстренько зарисовала увиденное, обозначив также и самые подозрительные места. И продолжила осмотр. Башенок было пять, четыре оказались смотровыми и примыкали к стенам, с главным зданием никак не сообщаясь, но пятая — самая высокая, несимметрично вылезала из левого крыла. Она нарушала всю композицию замка, будто была построена по нужде, вопреки задумке строителя.

Левое крыло разительно отличалось от центральной части. На окнах парчовые занавеси, ковер узорчатый, стены обиты деревянными панелями. Жарка поплутала по левому крылу и, расслабившись от запустения, чуть не столкнулась со стражниками, еле успев в последний момент вжаться в стену.

Как ни странно, лат на стражниках не было, но оба они были при оружии. Они шли молча. Между ними шла Айрин.

— Не нравится мне все это, — сообщил Редрин Филин придворному архимагу.

Вместо ответа Орник Мадера провел рукой по седеющей бородке. Государь продолжил: