Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 106

– И не только, – раздался голос из‑за уставленного пивными кружками столика в углу. – В городе найдется и общинный дом клана Плант‑Инир. Который всегда откроется для тех, кого неправедно гонят Кэдманы. В любом случае не рекомендую здесь останавливаться. Наверняка ограбят. Да так, что заметишь, только когда окажешься на улице с пустым кошелем…

– А чего тогда ты тут делаешь, Варрел? – ухмыльнулся Кейр. – Или пьешь тут пиво потому, что доверяешь МНЕ?

– Ты хотя б горец. Я не доверю тебе спину на ночлеге, но яд в пиво или мелочный обсчет… Для этого ты еще недостаточно городской!

Говоривший вылез из‑за столика – и в пиршественном зале сразу стало малость тесновато.

– Совет у нас будет. Большой. Три века не было такого, – объявил он, – и нескоро повторится, видать. Но теперь мы припомним городским да приречным все обиды! Дело идет к войне. К большой войне! И Гулидиену понадобятся не торгаши, а воины. А настоящие воины растут только в горах. То‑то король велит вернуть нам все, что вы у нас захапали. За четыре‑то века. А то мы воевать не пойдем!

– Прошлый раз Совет Мудрых созывался двести двадцать четыре года назад, – уточнил Кейр. Спроси его кто об этом месяц назад – нипочем бы не сказал. Но как узнал, что придется помогать тестю в организации такого важного события, поинтересовался историей Совета Мудрых у королевского филида. – Тогда утвердили нынешнюю династию. С тех пор как‑то обходились…

– Я и говорю – четыре века.

– Как с вами, Инирами, на войну идти прикажете? Разведку всяко не поручишь! Двести двавадцать четыре года – это два века. И еще двадцать четыре сотые доли века.

Варрел захохотал. Потом принялся с подозрением рассматривать свою кружку, точно мог сквозь синеватую глазурь и слой спекшейся глины определить, есть ли внутри отрава.

– Ты окэдманился, Кейр. Пожалуй, я не буду допивать эту пинту. Ты считаешь века столетиями, учитываешь сотые доли… Для воина деньги – куски металла или мычащие четвероногие, а века – человеческие жизни. Ты стал даже не горожанином – римлянином.

– А я всегда был римлянином, – заявил Кейр, – мы, Плант‑Монтови, и произошли от тех солдат, кто некогда остался в прибрежных фортах и на заставах. Потому у нас и клановая крепость не одна большая, а много маленьких. Мы так привыкли. Ну и потому, что лучшие воины в Диведе – это все‑таки мы.

– Нет, мы!

Кейр мысленно сощурился. Как сида. Заметил, мелкие пакости выходят много легче, когда представишь на себе ее лукавый прищур

– Хорошо, Варрел, будь при своем мнении. Могу даже приказать подать тебе долю героя. Бесплатно и без отравы, хочешь?

– Ты серьезно?

– Вполне. Выбирай – тебе говяжий окорок, свиной, молочного поросенка?

Горец потер руки. Доля героя, официально поднесенная не на сельской пирушке – в заезжем доме Дэхейбарта! Получалось, что его только что признали самым что ни на есть героем – самым сильным, храбрым и жестоким воином в западной половине Южной Камбрии. Таким можно гордиться…

Не обратил он внимания – в трактире собрались представители многих кланов. Еще не всех. Но долинные были все – хотя бы потому, что население Кер‑Мирддина из этих трех кланов и складывалось. Были местные ирландцы, которые считались младшей ветвью Мак‑Дэсси. Явились на совет представители трех кланов из Глиусинга – пришли морем, с ветром повезло, вот и прибыли раньше прочих. А ведь на совет собрались люди непростые. И глава, скажем, кланового ополчения пропустит вперед какого‑то овцепаса? Да если такое случится, прощай, репутация. А в скором времени – и положение.

Так что едва Варрел выбрал и провозгласил, что требует себе долю героя, и хорошо бы это был свиной окорок, как на него обрушился возмущенный хор. Пожалуй, ни один мужчина не усидел на месте – пусть Плант‑Инир высок да плечист, так гуртом ведь любого героя стоптать можно. Особенно хорошо это знали Монтови. Кейр улыбнулся, вспоминая семейные легенды. В том числе рассказ о римской высадке на остров Мэн. Это было лет пятьсот назад, но прапрадед запретил менять в истории хоть слово. Потому как хотел, чтобы потомки узнали вполне достойную правду. Описание последней, самой отчаянной атаки заканчивалось словами: "Мы, римляне, от страха обгадились. Но они разбились о наш строй как волна о скалу. И вот тогда мы пошли вперед и сполна расквитались за перепачканные штаны." Да, британские легионы уже тогда ходили в штанах. Погоды не те – ляжками светиться.

Дополнительное веселье вызвал растерянный вид Варрела. Веселье и заботу. Затопчут его не сразу, мебель пострадает. Да ежели гостя изувечат – не дело, а ведь под горячую руку и прибить могут, даром что оружие на входе сдали. А кулаки? А сапоги? А мебель та же?

– Благородные воины желают драки? – поинтересовался Кейр громогласно. – Так прошу – во дворе да на кулачках. И вам забава, и чинно выйдет. За распорядителя будет Тулла. А врач и тем более священник, надеюсь, не понадобится. В крайнем случае неподалеку есть Бриана.

– А мэтр Амвросий? – спросили.

– Отсыпается.

– За лекаря и я могу, – предложил седой друид. – Да не смущайтесь, я ничем не страшнее обычной клановой ведьмы…

Старший из друидов остался наблюдать за поединком – второго не понадобилось. Варрел довольно быстро признал поражение, не ожидая, пока сильный да опытный противник не расквасит ему чего‑нибудь в кровь. Втравливать клан в новые распри ему не хотелось, да и честь ушла – победить всех посетителей "Головы Грифона" по очереди он не надеялся. Потому получил пару‑другую тумаков, сам нанес неплохой удар и запросил пощады. Драка на пиру – не дуэль, отрезанная голова в финале не требуется. Победитель место "царя горы" занимать не стал, вместо того пощупал кошель и предложил по кружке "угольного пива" каждому зрителю. И даже Варрелу, у которого таки появился в списке небольшой подвиг. "Воин, которому предлагали долю героя четверти Камбрии." Вес поднял – не удержал. Бывает. Но перспектива, выходит, есть.

Двое же свободных друидов сочли за благо договориться с Кейром о комнате. Предложение Иниров забыли. Темноволосый еще заметил, что Кэдманам с такими врагами и друзей не нужно.

– Нужно, – уверенно возразил Кейр. – Из‑за того что мы дружим со всеми сильными кланами, во врагах оказался.

– То, что осталось?

– Вот именно.

Теперь его речь звучала почти намеком. С учетом предыдущей сцены оставалось заключить: намек и есть. И потому, не дожидаясь первого среди равных, двое друидов начали тихонько обсуждать – что же такое можно предложить хозяину заезжего дома, чтоб он допустил их посмотреть на болящую богиню. А то и побеседовать с нею…

Лечение, между прочим, оказалось первейшим вариантом. Исцелить Немайн – если это действительно Немайн, а все шло к тому – друиды не могли. А вот облегчить страдания – вполне. Что дело серьезно – было понятно. Но успех‑то гарантирован. Если там богиня. А если нет и отравленная просто зажилась маленько? Бывают и медленные яды. А ведь случись что, виноватыми окажутся друиды, и ни один служитель старых богов более не ступит на землю Диведа. А скорей всего, всей Камбрии.

Потому первым вспомнили самый надежный и самый одиозный метод – жертву. И с ужасом поняли, что приходится оценивать не способ проведения запрещенного на христианских землях обряда, – но его действенность. Смысл жертвы – замена. Подставить судьбе вместо одного человека другого. Если сила, которую умиротворяют, не дюже разумна или подслеповата, появляется шанс подсунуть ей что‑то не совсем равноценное. Петуха за свинью. Корову за человека. Раба – за свободного. Воина – за короля…

Чем опытнее друид, тем больше выбор, тем мельче жертва. Но если при смерти богиня, что можно предложить мировому равновесию взамен? Человека мало. Даже друида.

– Бога бы поймать, – заметил кряжистый. – Гвина того же… Нашим, кто еще остался, было бы не обидно.

Друид‑кузнец поскреб темя. Кряжистый с завистью последил – у самого блестела плешь, не хуже епископской тонзуры. Правда, совершенно естественная. А если учесть, что лоб приходилось подбривать, сущая глупость получалась. И неблагообразие.