Кембрия. Трилогия (СИ) - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович. Страница 134

Само же серебро почти исчезло из ежедневных расчетов. Оно смирно сидело по сундукам, а бегала кожа. И иногда, при крупных сделках, золото. Больше того: грамотки понемногу расползались по округе, все шире и шире. Там происходило то же самое: всяк старался в первую очередь скинуть с рук ценную, но обещающую на ярмарке похудеть расписку. Так и получалось – куда доходили расписки, металл исчезал и из монет оставались только разменные медяки. Прочее пряталось на черный день.

А рыжей сиде с ученицами прибавлялась работа – через лавки к концу недели возвращалось не больше половины расписок, и приходилось штамповать новые. Время от времени Немайн пробегала по стройке с черными от краски пальцами – и всякому становилось ясно, от какого занятия ее отвлекли. Пальцы пачкались все – потому как купюры разного достоинства Немайн приловчилась, во избежание подскабливания, метить разными пальцами. Все знали: четверть милиарисия – мизинец, половина – безымянный, милиарисий – большой, так еще с ярмарки повелось, четыре милиарисия – средний, восемь, то есть золотой серебром – указательный. Сида шутила, говоря, что на мелочь, при нужде, можно будет использовать отпечатки пальцев ног. И отпечатки пяток на что‑нибудь крупное. Образцы отпечатков – на дереве, да под лаком – сида велела приколотить на стене своего временного домика, и там теперь все время кто‑нибудь топтался, сверяя истинность денежки с эталоном…

Население города росло, да и без имени он оставался не так уж долго. Скромницу Немайн на этот раз и спрашивать не стали. Город сиды – Кер‑Сиди.

Старое имя, среди волшебных земель легендарного Диведа, обители богов и героев – самое чудесное. Диведцы обычно предпочитали не вспоминать, что особенность их края происходит из того, что, расположенный на западном краю Земли, он граничит с Адом, а потому нуждается в волшебных защитниках. Но на этот раз – решились. Именно потому, что защитница‑Хранительница бегала вокруг, не гнушаясь заскочить к котлу самых простых работяг. Пробовала – и иной раз нерадивые или корыстные поставщики вдруг обнаруживали себя несостоятельными должниками. После выплаты неустойки. Правда, горные кланы начали шипеть громковато. Хотя бы потому, что за своих негодяев расплачивались из соображений чести, а родня и союзники преспокойно выдавали проштрафившихся сиде головой – для соразмерного наказания. Обычно заключавшегося в умеренной порке.

Старая крепость, разрушенная во время войны между сидами и людьми, – древний оплот Диведа, поднималась снова, пусть и на новом месте.

Каждый день прибавлялись новые жители. Сида же и пришла не одна – с войском, двумя десятками молодцов из ее родного клана, да с греками, которые по имперскому опыту знали, что вернейший способ прокормиться – устроиться на строительство нового города. Скоро Гулидиен подбросил ей и пленных ирландцев‑разбойников, которых подозревали в отсутствии души. Но больше всего было обычных камбрийцев, решивших поработать зимой, – кто с ремеслом, за плату, кто без – за прокорм, что после начала саксонских нашествий считалось большой экономией – семье и клану ртом меньше.

В убытках оказался разве смотритель при входе в разрушенный бруг Гвина. Немайн разрешила ему остаться, но тот все равно больше времени бродил по сельским окрестностям да рассказывал всякие чудесные ужасы. Между тем сидовской крепостью занялись всерьез: вместо щитов поставили у входа сруб, как для длинного дома, перекрыли и принялись таскать снизу землю. Смотритель рассказывал, что там была не только земля, а что было кроме земли, не говорил. Только зыркал исподлобья да намекал, что про такие вещи и говорить нехорошо.

Видимо, был прав, но сида занималась очисткой проклятой земли всерьез. Ивор посоветовался со своим малым Советом. Решили: не мешать и не накликать себе на голову дурную работу. Немайн лучше знать, что делать с холмом брата. А с холмом творилось страшное. Из него долго носили землю. Таскали внутрь уголь. Потом из холма повалил дым, больше всего напоминающий дым от горящего торфяника. Затем дымить начали уже скалы на вершине холма. Но вот, наконец, волхвования закончились и началась обычная работа – землю копать, деревья валить… Строиться. Хотя и странно.

Для пущей безопасности заселили перво‑наперво старый лагерь, оставшийся от осады. Начали обустраиваться. Строили не правильные дома и не старинные, а приземистые сооружения с высокой крышей, почти как длинные дома саксов. Только еще стены зачем‑то землей присыпали. По слову норманна, корабельного плотника Эгиля, – мол, так теплее. Харальд немедленно подтвердил, сида кивнула…

Вообще, Эгиль на стройке быстро оказался главным. Кроме Немайн, конечно, но она – вне счета. На Хранительнице висели и подвоз, и планы, и новенькое показать, и три дня в неделю на державные дела. А плотницкой работы оказалось больше, чем рук, и соображения было нужно много. Тут норманн и выдвинулся – сперва как мастер, а там и как мирный вождь. Перво‑наперво опыт норманна понадобился на новой машине, что перекрыла реку для враждебных кораблей. Это был уже не простенький мангонель, а хороший, правильный требюше. Впрочем, Эгиль этого слова не знал. Для него это была вторая машина Немхэйн. И только.

Отличия были в основном в грузе‑противовесе. Неподвижный ящик с землей – так было раньше. А стал ящик, способный ворочаться.

– Зачем? – спрашивал Эгиль.

– Так лучше… – И богиня принималась чертить на земле посохом свои магические картины. Из которых стало понятнее, что Немхэйн хочет сделать и что получится – а получалось, что камни будут лететь точнее, машина же прослужит дольше – но никак не отчего. Впрочем, не его дело обсуждать богиню. Его – делать то, что хитрейшая и проказливейшая придумает. Право, не возись она столько с водой – решил бы, что перед ним родственница Локи. Так она еще и лгать не умеет… Дерется, как ас, хозяйство ведет, как ван, а ушами шевелит и грустит, как домашняя зверюшка! Ну и кто она после этого?

А ей и правда приходилось больше придумывать, а не рабочими командовать. Пусть не было ни мер, ни толковых инструментов, но спланировать город хотя бы приблизительно было необходимо. Так, на глазок: на холме цитадель, внизу форт – бывший строительный лагерь, с нею связанный. За еще не усиленной камнем и деревом косой – речной порт, а вот там когда‑нибудь встанет морской. Мелковато, но грунт там песчаный, всегда можно углубить. Ремесленные и заводские кварталы – сбоку, чтоб на цитадель не несло, торговые – между ними и портом. К каждому кварталу – акведук. Можно было и напорный водопровод проложить, но для этого сперва следовало построить завод по производству труб. Керамических, например. Немайн подумала и решила: потом.

Главной проблемой на побережье Камбрии стала вода… Брать питьевую воду прямо из реки нельзя. Вдруг сверху, по течению, придет зараза? А подземная вода тут слишком солона. Отрыли отводок – против течения, так, чтобы любая дрянь мимо проскакивала. Но для верности пришлось поднимать речную воду колесом с черпаками в песчаный фильтр, а оттуда – в башню. Шесть колес, каждое поднимает на четыре метра. Между – самотеком. Но тратить очищенную питьевую воду на привод устройств… Нельзя. Впрочем, совмещение ветряной мельницы с водонапорной башней решило и эту проблему.

Потом от холма и иных возвышенностей к морю потянулись длинные канавы. Их мостили, как римские дороги, камнем, добытым из недр и с вершины холма. Узнав, для чего все эти муки, рабочие чуть бунт не подняли. Сида явилась, пожала плечами, предложила увольняться. И предупредила, что в дальнейшем в случае изведения рабочего времени на подобные митинги дневная плата выдаваться не будет. Напомнила: