Судьба по контракту (СИ) - Гусев Владислав. Страница 26

Ильм легонько стукнул эльфийку ладонью по щеке.

— Эй, ты слышишь меня?

Заплывшие глаза едва приоткрылись.

— Слышишь или нет?

Остроухая едва заметно качнула головой.

— Значит, ты все слышала… и… прости, что оскорбил твою честь… У меня не было другого выхода.

Тонкие пальцы потянулись к нему и слегка сжали руку.

— Я постараюсь тебе помочь. Правда, не знаю еще как. На товарища моего не сердись. Он хороший. Горячий правда немного… ты согрелась?

Снова едва заметный кивок в ответ.

— Постарайся поспать, — Ильм закрыл ее плащом, — Санти!

Седая голова сержанта показалась из зарослей.

— Чего тебе?

— Выходи уже.

Санти появился, сжимая в руке здоровенную гроздь рябины.

Ильм хитро подмигнул ему.

— Ты вроде рябину не жалуешь.

— Надо же чем-то себя занять. О, как закутал. Как кокон. Ты, это, золотишко то с нее снял? Смотри, какие изумруды в ушах.

Ильм торопливо прижал палец к губам. Санти округлил глаза и остановился, как вкопанный.

— Она… все слышала? Все?

— Успокойся. Мне твой совет нужен.

— Уволь.

— Нет, правда, нужен.

— Ладно, валяй.

— Ее бы надо под крышу…

— В город, что ли? — искренне возмутился Санти, — послушай, давай-ка отойдем…

Сержант быстрым шагом пошел в сторону города и остановился, когда впереди стали видны крепостные стены.

— Зачем так далеко? — Ильм озабоченно оглянулся в сторону озер. В той стороне лишь туман висел над землей.

— Слух у них острый. Так вот, послушай меня. Ей в городе не место. И я тебя с ней в город не пущу. Неизвестно, почему она здесь оказалась. Может лазутчица. Эти лесные хмыри хитрые, на многое могут пойти… Тебе же советую особо не раскисать от собственного человеколюбия. Такие дела.

— То есть ты мне не помощник.

— Нет и еще раз нет. Я этих тварей с войны ненавижу. И всегда ненавидеть буду. И никогда доверять им не стану… Мы идем за озера?

— Без меня, — Ильм чуть отвернулся в сторону.

— Тогда бывай, — Санти запахнул полы плаща и насвистывая направился к городским воротам.

Ильм грустно опустил голову и побрел назад.

Все опять пошло не в те ворота… Санти обиделся, можно к гадалке не ходить. Эх, надо было ему уступить и осуществить намеченную вылазку. Глядишь и нашли бы сообща выход из создавшегося положения. Обсудили бы все без спешки. Ведь не каждый день такие находки случаются… У Санти все просто. Раз эльф, значит враг. На войне враг вполне осязаемый и неприкрытый. В мирное время враг затаившийся. И ничем это предубеждение из суровой сержантской души не вытравить. Возможно, стоило попробовать расшевелить и в нем сострадание. Теперь такой шанс упущен и придется решать проблему самостоятельно. Хотя… Можно задвинуть собственную доброту куда подальше и предоставить все естественному ходу событий. Больше не вмешиваться. Выживет сама, значит, так тому и быть. А не выживет… Ильм сжал от досады кулаки. Нет. Так поступить нельзя. Если сразу мимо пройти не смог, теперь назад отступать поздно.

Он откинул полу плаща и тревожно закусил губу. За время его отсутствия кожа эльфийки как-то неприятно посерела. Некромант резким движением руки скинул накидку и приложил ухо к ее груди. Сердце не билось.

Ильм устало присел на холодную землю и обхватил голову руками. Прав Санти, что-то раскис он. Душевная слабость какая-то появилась, неуместная тяга к сопереживанию. И время выбрал для этого самое неподходящее. Так не пойдет.

Ильм встал на колени и с размаху окунул голову в ледяную воду.

Холод мгновенно пробрал его до самых пяток. Он вскочил, отфыркиваясь, и стряхивая воду с волос и лица. Как мало порой оказывается надо, чтобы обрести ясную голову… Просто не надо пытаться усложнить жизнь. Санти обиделся? Это его право. Эльфийка умерла? Такова судьба. Он же пойдет дальше и будет играть по правилам, которые ему навязывает этот мир.

Некромант вытащил меч и быстро начертил концом клинка прямо на земле две руны огня. Слева и справа от трупа. Обтер сталь о потерянный теперь для него плащ и, не оборачиваясь, пошел прочь.

На это место он больше никогда постарается не приходить…

Удалившись на значительное расстояние Ильм отрывисто прошептал заклинание — ключ. За его спиной к серому осеннему небу с воем поднялись высокие языки пламени. Через некоторое время в спину ударила догнавшая его волна жара. Все… Еще один земной путь пройден до конца. Еще одна жизнь оборвалась… Две руны это наверняка. На месте погребального костра останется лишь спекшаяся от жара земля и серый пепел. Пепел развеется по ветру. Изуродованную землю скоро прикроет снег. Лишь только трава и цветы на этом месте не будут расти еще много лет.

Резиденция ордена Единого располагалась в центре Турова и представляла собой самый настоящий замок. Почти со всеми полагающимися уважающему себя замку атрибутами. Для полноты образа не хватало лишь глубокого рва и мощного подвесного моста. Впрочем, это совершенно не мешало штандартам с дланью Единого гордо развеваться на ветру над высокими башнями.

Обширная площадь с лобным местом перед главными воротами крепости пустовала. Горожане, как состоятельные, так и малоимущие, старались обходить стороной аккуратно уложенные камни брусчатки и высокий каменный столб обвитый ржавыми цепями. Не знало это место ни шумных ярмарок, ни праздно шатающихся гуляк. Общую унылую картину немного оживляли лишь стоящие в карауле орденские латники, да дежурный проповедник, зычным голосом вещающий с деревянного помоста вечные истины светлого писания. Собравшиеся его послушать люди стояли со столь низко опущенными в знак послушания головами, что издалека могло показаться, что они и вовсе стоят без голов.

Ильм, чтобы не показаться белой вороной, тоже склонил голову, и бросил в ведерко для пожертвований серебряную монетку. Проповедник немедленно отреагировал на ласкающий сердце звук, окинул вновь прибывшего равнодушным взглядом и продолжил свою монотонную речь.

Некромант постоял немного рядом с ним для соблюдения приличия, а за тем, вежливо обходя сгорбленные неподвижные фигуры, направился к воротам замка.

Заметив приближающегося к ним мирянина, латники немного оживились. Ильм в душе порадовался за них. Скучная здесь служба. Без огонька, без задора. Тишина и покой, поскольку даже среди дураков не находится желающих бузить в столь торжественной обстановке.

— Зачем пожаловал? — дорогу некроманту перегородил храмовник с нашивками старшего оруженосца.

— Хочу поговорить с братом-куратором.

— Не положено.

— Отчего же? — Ильм постарался удивиться как можно искреннее.

— Брат-куратор занят. Молитвой и радением на благо паствы. Если желаешь облегчить душу свою таинством исповеди, то приходи на закате в малый предел кафедрального собора. Брат-исповедник со смирением выслушает тебя.

— У меня назначена встреча, — холодно обронил некромант, — постарайся не тратить зря свое и мое время.

— Не положено, — заученно пробубнил латник.

— Кем не положено?

— Никому не положено.

— Уф…, - выдохнул Ильм, начиная сожалеть о том, что притащился в такую даль, — давай посмотрим на этот вопрос другой стороны…

— Мудрование есть признак ереси.

— Мы без мудрования… Что с тобой сделает брат-куратор, когда узнает, сколько времени ты меня мурыжил?

— Ничего не сделает. По его распоряжению никого и не пускаем.

Три храмовника, стоящие чуть в стороне, утвердительно качнули головами.

— Что же мне делать?

— Иди своей дорогой и не отвлекай нас по пустякам.

— То есть брат-куратор для вас есть пустяк, — не замедлил вцепиться мертвой хваткой в неудачно построенную фразу Ильм, — ему, пожалуй, будет очень любопытно узнать, какого о нем мнения его подчиненные.

— Я не о том глаголил, — немного стушевался стражник.

— О том, о том, — ядовито продолжил Ильм, — и, кстати, приведи себя в порядок. Шею вымой и с другого конца тоже…