Зимнее солнце - Нартова Татьяна. Страница 54

— А я думала, что выражение "голубая кровь" — всего лишь метафора, — к горлу подкатил комок, а желудок угрожающе сжался.

— Это не кровь, — не согласился эльф, — это так называемая жидкость сущности, квеселла. Когда она окисляется кислородом, то становиться бесцветной. Эй, Лида, ты что?

— Мог бы и не пояснять, — не слишком вежливо откликнулась я, — Мне и так предельно паршиво. Почему рана не заживает?

— Не знаю. Что-то мешает ее краям стягиваться.

— Значит, придется самим стягивать, — отрубила я.

— Как? — вмешался в нашу научную дискуссию Викант.

— Зашивать. Надеюсь, у советников найдется достаточно тонкая игла и крепкая нить. Иначе придется это делать как попало, а результат может оказаться не столь хорошим.

— Лида, ты с ума сошла? — задал мне самый подходящий в данной ситуации вопрос леквер, — Да ты сейчас в обморок грохнешься, а еще собираешься меня сшивать. Ко всему прочему, я еще не готов на такой подвиг. Мне, знаешь ли, больно будет.

— Ты же сам говорил, что у тебя болит все. Значит, сильнее болеть не должно! — резонно заявила я.

— Лида, надо хотя бы анестезию провести, — попытался образумить меня эльф. Конечно, он был, безусловно, прав. Да только ничего подходящего для оного благородного дела я не находила среди выставленных и выложенных на плетеном подносе предметов. Но неожиданно решение проблемы буквально само пришло к нам:

— Кто-то произнес слово "анестезия"? — рядом с моим левым плечом возникла светящаяся макушка элемы, — За это можете не беспокоиться. Что-что, а заговаривать боль наш народ может лучше всяких лекарств.

— Да ну? — скептически уточнила я, — А чего же ты мне тогда боль не заговорила, когда я только руку сломала?

— Ну, отчего же. Ты же тогда ей даже стену разбирала, — с "милой" улыбочкой парировала Мэрке, но потом добавила уже безо всякой издевки, — У лекверов гораздо быстрее проходят нервные импульсы. Отсюда и разница в действии телепатического вмешательства со стороны других существ. Мы не притупляем чувствительность нервных окончаний в районе повреждения. Элемы воздействуют на сознание, как бы вылавливая сигналы, посылаемые мозгу о том, что что-то не в порядке с телом.

— А ты уверена, что сможешь полностью "выловить" все сигналы? Ведь накладывать швы без наркоза — это, знаешь ли, не петушков на палочке сосать.

— Чего делать? — влез Викант, явно заинтересовавшись.

— Да так… — отмахнулась я.

— Конфеты есть, — пояснил за меня неожиданно эльф, — Петушки на палочке — это карамель такая.

— Откуда ты знаешь? — на сей раз уже мне стал интересен источник его информированности. Хотя я и раньше не сомневалась в его глубоких знаниях, но чтобы они были столь обширны, рождало странные предчувствия. Не то, чтобы подозрительные, но какие-то не слишком хорошие. Но Шерненс тут же развеял их, тем более, что сейчас всем было вовсе не до палочек и карамели.

— Просто подобные сладости доставляют эльфам из вашего мира. Да и в других мирах есть нечто подобное. Правда, вместо петушков на палочки сажают маленьких дракончиков, цветы или еще что-нибудь. Говорят, есть такой мир, где очень мало источников сахаров. Так что там сладости — это еще и съедобный эквивалент денег.

— Вот и славно, — сделала я вывод, — Раз ты у нас такой просвещенный, Шерненс, поищи-ка все необходимое для швов, и, пожалуй, пора начинать. А то, боюсь, сейчас у нас Викант сознание потеряет.

— Не потеряю, — обиделся парень, бледнея на глазах. Ага, так я ему и поверила. Тем временем эльф быстро вскочил на ноги, и, буквально, вылетел из фургона. Я только довольно хмыкнула. А то все Лида бегай да чужие задания выполняй. Нет уж, надо хоть раз побыть главнокомандующим.

— Ну, Мэрке, что мне делать-то? — рассеянно поинтересовался Викант у девушки.

— Попытайся расслабиться, подумать о чем-то хорошем. И главное, не заостряй свои мысли на боли. А я постараюсь как можно быстрее подобрать необходимый ключ к твоему сознанию.

— Может, мне тогда рассказать тебе, о чем я думаю?

— Не надо, — улыбнулась Мэрке, — Во-первых, мне нужна не конкретная тема, а общие визуальные и слуховые образы. А во-вторых, твоя речь меня только собьет.

— Все будет нормально, — больше по привычке попыталась успокоить я моего бывшего конвоира. На самом деле сейчас успокаивать надо было меня. Если Виканту остается спокойно лежать, то мне же придется шить. Причем не ткань, а живую, теплую и почти человеческую кожу. Но я отлично понимала, что любую брезгливость и страх надо отбросить. За то время, что рана оставалась неперевязанной, мне пришлось раза три менять прикладываемый к ней бинт. Я ободряюще коснулась светлых волос Виканта, отчего тот с нескрываемым удовольствием прикрыл глаза.

— Приятно… — протянул парень, — Лида, может и не надо никакой анестезии? Просто гладь меня по голове, и боль сама уйдет.

— Обойдешься, — как можно спокойнее фыркнула я, хотя от слов леквера сердце стало прерывисто стучать. — И, вообще, кто тогда тебя шить будет?

— А что это вы тут затеяли? — раздался со стороны выхода смутно знакомый голос. Даже не поздоровавшись, рядом с нами уселся на пол вчерашний леквер с косичкой. Единственное, что поменялось в его образе с первой нашей встречи, так это рубашка. Выражение лица, несмотря на позднее утро, оставалось все таким же скучающим и сонным, — Это ж надо такое придумать, зашивать рану!

— Не вижу в этом ничего странного. Если она сама не затягивается, что теперь, ждать, пока Викант умрет от потери… сущности? По мне так лучше остаться со шрамом на всю жизнь, чем без шрама оказаться в гробу.

— Где? — не понял Алерг.

— Не важно, — махнув на беспредельную тупость лекверов, я не стала пояснять, — Лучше скажите, есть у вас в лагере иголка с ниткой?

— Нет, — спокойно отозвался советник, — Зачем они нам? Одежду лекверов не шьют, а создают из кусков ткани.

— Поэтому у вас ни одного шва на рубашке, — кивнула я, — Но ведь всякое может случиться, почему у вас нет подобных необходимых мелочей? А вдруг одежда порвется, а рядом не окажется того, кто был бы способен починить ее с помощью своего дарования? Мне кажется, что несколько безрассудно пренебрегать такими вещами.

— Ну, — неопределенно пожал плечами Алерг, — В любом случае, у нас нет иголок и ниток. И, кстати, их нигде нет. Иглами пользуются люди, эльфы и другие народы, не способные создавать одежду иначе. Лекверы не нуждаются в подобных материалах. Так что ничем помочь не могу.

— Лида, я, кажется, нашел! — с довольным видом обернулся ко мне Шерненс, который последние минуты упорно копался у себя в карманах. Я обалдело уставилась на тонкую иголочку с маленьким ушком в малюсеньком костяном футляре с голубым рисунком в виде морских волн и на самую настоящую катушку телесного цвета ниток, — Значит, я их все-таки не выложил. Захватил на всякий случай, а то вдруг что может в дороге произойти. Но честное слово, даже не думал, что они могут пригодиться.

— Погоди, это же не просто нитки, такими хирурги в моем мире пользуются! Их потом вынимать из шва не надо — они сами рассасываются. Откуда они у тебя?

— У меня он точно их не крал, — ухмыльнулся Викант. Эльф начал медленно покрываться ярко-багровыми пятнами, очень натурально отводя глаза в сторону.

— Это мои нитки. Говорю же, я их еще когда у Гервена был, на всякий случай захватил.

— Что вы препираетесь, — недовольно откликнулась Мэрке, — Вместо того, чтобы выяснять, кто что крал или не крал, надо уже, наконец, делом заняться. Давай, Лида, вставляй ниточку и начинай зашивать. А то еще немного, и этот несчастный сведет меня с ума своими мыслями. У него они так мелькают, что меня сейчас вывернет на изнанку.

— Стоп, а обеззаразить? Между прочим, большинство солдат на войне умирает не от ран, а от инфекций. А я не собираюсь отправлять нашего Виканта на тот свет, тем более, что он туда уже и сам не собирается. Правда, Викант?

— А с чего ты решала, что я куда-то собирался? Насколько я понимаю, под определением "тот свет" люди имеют в виду смерть? — я кивнула, — Но я не собирался умирать.