Тринадцатая реальность (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 45

– Постараюсь, – сказал генерал. – У русских есть склады, на которых хранится много годного, но уже ненужного оружия. В свое время его держали для ополчения, а для чего держат сейчас, наверное, уже не помнят сами. Здесь все чиновники продажные, поэтому главное – найти среди них достаточно смелого. Мне нужно два-три дня. Но везти придется с неделю. Летом было бы быстрее, а сейчас быстро не получится.

– Зимой и мы воевать не будем, – успокоил генерала граф Девон. – Они не зря выбрали для начала именно зиму. Ничего, еще месяца три-четыре, и можно будет начать.

– Вы не в курсе, когда вернется посол Германии? – спросил граф Малмсбери. – У немцев в столице много связей и своя агентура, это сейчас может сильно помочь.

– Нам сказали, что примерно через неделю. Женит сына и приедет. Хотя теперь его могут поторопить. А зачем вам посол, не можете напрямую обратиться к тому, кто у них ведает агентурой? Они должны поделиться сведениями.

– Может, они и должны делиться, но мы от них ничего ценного не получили, – сердито сказал Ламберт. – Граф Шуленбург с нами в эти игры не играл. Или в союзе что-то изменилось?

– Я разберусь, – пообещал граф Девон. – Сделайте для меня полный отчет и возьмите билет на ближайший экспресс. И помните, господа, что в нашей игре слишком большие ставки. Если мы проиграем, домой вам лучше не возвращаться.

– Что у вас есть по английскому эмиссару? – спросил Иван Павлович Шувалов приехавшего к нему Апраксина. – Его биография меня не интересует.

– Жаль, потому что биография – это единственное, что мне о нем известно, – усмехнулся Петр Николаевич. – У англичан сейчас связаны руки и практически не осталось агентуры, но и у нас в их посольстве никого нет. У них даже уборщицы свои, доставленные с туманного Альбиона. Он приехал всего на один день, а на следующий уехал обратно. Команды ему мешать не было, а я посчитал, что нам сейчас скандалы не нужны, а его устранение ничего не даст. В лучшем случае выиграем пару дней. Что бы они ни решили, все продублируют в дипломатической почте.

– А что могли решить?

– Трудно сказать, – ответил Апраксин. – Мы уже над этим думали. На земский собор они могут повлиять только через польских выборщиков, но сколько их там будет тех поляков по сравнению со всеми остальными! Пошумят, но к их выходкам уже все привыкли. Я от собора вообще не жду каких-то неожиданностей. Они могут серьезно навредить только в промышленности и финансах, но сейчас на это не пойдут. Если что, Совет все сразу же национализирует. Мы через одного «продажного» чиновника подбросили Мальмсбери черновик одного из ваших заседаний, поэтому он знает, что на это пойдут. Единственное, что приходит на ум – это беспорядки на наших западных окраинах, скорее всего, у поляков. Тех хлебом не корми, дай только пошуметь, желательно, с оружием в руках. Если оружия будет много, то и шум может выйти приличный. Придется вводить несколько дивизий и лить кровь, причем не только поляков, но и наших солдат. Это оттянет часть наших сил и даст прекрасный повод для вторжения. Мы усилили охрану границы и контроль грузов, но при желании лазейку для доставки оружия найдут.

– Как только мы начнем, им станет не до поляков, – сказал Шувалов. – Но нужно попробовать избежать кровопролития. Ладно, об этом будем говорить с военным министром. Петр Николаевич, принято решение включить вас в Совет. Надеюсь, вы возражать не станете?

– Спасибо, – ответил Апраксин. – Это большая честь, а собираетесь вы не очень часто, так что на моей основной работе сказаться не должно.

– И вот вам, как члену Совета, первое поручение, – Шувалов достал из ящика стола папку и положил ее перед Апраксиным.

– У нас есть кое-какие секреты, с которыми незнакомы те, кто не входит в Совет или не сталкивался с ними по работе. Это один из них. Вас ознакомят со всеми, а пока прочитайте это заключение и выскажите свое мнение.

Петр Николаевич развязал папку, достал из нее один-единственный лист бумаги и погрузился в чтение. Закончив, еще раз бегло просмотрел отпечатанный текст, вернул бумагу в папку и положил ее на стол.

– Кто проводил исследование? – спросил он. – И как это было выполнено?

– Брали выборки в самых разных местах, – ответил Шувалов. – Психологи проверили все сословия и отразили средние результаты. Потом с помощью химии и гипноза опрашиваемым помогли все забыть. Да и не придал никто из них большого значения нашим вопросам, хотя отвечали правдиво.

– Плохо, если так, – расстроенно сказал Апраксин. – Если округлить, то за удар ядами по городам Европы нас осудят девять соотечественников из десяти.

– Да, – кивнул Шувалов. – А если предварительно провести разъяснительную компанию, не раскрывая наших замыслов, то и тогда о нас отвернутся семь или восемь человек из десятка. Вот если на нас нападут ведущие страны Европы, тогда одобряющих будет больше половины. Вывод?

– Первыми бить нельзя, – вздохнул Апраксин. – Придется изо всех сил укреплять армию и нести потери, но это лучше, чем восстановить против себя свой собственный народ.

Я шагнул вперед, нанося прямой удар. Вера не стала ставить блок, она просто уклонилась и ударила меня ногой. Попытка ее поймать успехом не увенчалась. Жена была для меня слишком быстрой, и мое превосходство в силе не давало большого перевеса. Навыков у меня было гораздо больше, но она быстро училась, наконец-то войдя во вкус занятий.

– Хватит! – сказал я, поднимая руки. – Пойдем помоемся, а то мне к пяти относить папку, а нужно еще высохнуть.

– Пойдем вместе, – решила она. – Я прогуляюсь с тобой, а то сегодня еще никуда не выходила. Мне дольше сохнуть, поэтому я пойду мыться первой.

Мы покупались под душем и ушли в свою комнату. Воспользовавшись тем, что освободилась гостиная, в нее пришел отец, который сейчас  слушал новости, передаваемые правительственной станцией.

– Есть что-нибудь интересное? – спросил я.

– Завтра земский собор, об этом и говорят, – ответил он. – Если услышу что-нибудь интересное, потом расскажу, а пока не мешай слушать.

Мы зашли в свою комнату и сели в недавно купленные кресла. После полуторачасовых занятий хотелось лечь, но надо было сушить волосы. Фен был один, и им сейчас пользовалась жена. Чтобы высушить ее гриву без обдува, нужно было сидеть в тепле пару часов.

– Мы с тобой отправили уже все катушки, а до сих пор нет пластинок даже по первой партии, – сказала Вера. – И катушек больше нет, на чем будем писать?

– Пока будем только разучивать, – ответил я. – Подожди еще немного, сейчас всем в Питере не до нас. Утвердят императора, он утвердит правительство, а потом возьмутся за наш городок. Надо еще определиться с тем, куда всех селить и где будем работать. Я бы вообще всех отвез в Москву, да и правительство отправил туда же.

– Из-за возможной войны? – догадалась она.

– У нас почти такой же флот, как и у немцев, – сказал я. – Еще столько же кораблей у французов, а у англичан – самое малое в два раза больше. И линкоры у них посерьезнее наших. Что будет, если навалятся всей силой? Можно набросать мин, но для них есть тральщики. Потеряют время и, возможно, понесут какие-то потери, но пройдут. Береговые батареи нанесут большой ущерб, да и авиация у нас хоть немного похуже той, какая у союзников, но авианосцев у них не так уж много, а мы будем действовать с аэродромов, не испытывая ни в чем недостатка. Ну и орудия самих кораблей. И все равно можно прорваться и обстрелять город. Знаешь, сколько весит снаряд орудия в шестнадцать дюймов? Точно я не помню, но больше тонны! Можешь представить, что будет со столицей. А ведь в Питере сосредоточено все управление империей, поэтому он будет одной из главных целей. А если уедут император и совет министров со своими министерствами, то и Питеру меньше достанется. В мире моей половины столицу перенесли в Москву. Климат там, кстати, тоже получше. И нас нужно отправить туда же. В Москве для работы есть все условия, а у нас еще моя тетя с дворцом.