Дом Для Демиурга. Том первый - Апраксина Татьяна. Страница 69

— Мой юный друг, я думаю, что вы единственный человек во всей Собране, кто может сказать нечто подобное. Я добр, да еще и излишне… Сошло бы за анекдот для салона герцогини Алларэ, но и для анекдота это слишком неправдоподобно.

— Не единственный…

— Так-так-так… Собирать и подвергать разбору слухи я вас еще не учил, значит, вы решили забежать вперед. Ну же, поделитесь со мной вашими сведениями, — резкий подъем на ноги, кувшин в руках, струя вина, льющаяся в одну и другую кружки — и вот Гоэллон опять сидит у камина, кажется, в той же позе… Воин и Мать, да как же он ухитряется двигаться с такой скоростью? — Слушаю вас, Саннио.

— Ученики вас уважают, — секретарь уже жалел, что начал разговор на эту тему. Сейчас герцог его высмеет, и все. — А Керо не раз говорила, что вы — добрый.

— Для девицы Къела добрые все, кто не повышает на нее голос, а я этого не делаю. Учтите, кстати, эту ее черту, а то мигом окажетесь в злых.

— Я на нее никогда не кричал…

— Я знаю. Я предупреждаю на будущее. В общем, давайте оставим глупую тему моей мнимой доброты и поговорим о вас. Вы отличились. Вы имеете право на награду. Выбирайте по своему вкусу. Чего вы хотите? Денег, какую-либо вещь, отпуск, еще что-то?

Саннио уже открыл рот, чтобы сказать — отпуск, и тут ему стало нестерпимо стыдно. Если он возьмет хотя бы три свободных дня, Гоэллон, конечно, согласится. Согласится — и будет заниматься с учениками сам, юноша откуда-то это знал так же точно, как собственное имя. Значит, устанет вдвое больше. Секретарь будет отдыхать, а господин — трудиться; и об этом он хотел просить? Странное незнакомое чувство, должно быть, совершенно недопустимое: желание позаботиться о том, кто вдвое старше тебя по летам и неизмеримо — по положению. Неприлично, глупо, и нельзя думать об этом… но можно просто не просить отпуск. Деньги? Ну и что с ними делать — он еще не потратил даже жалованье за первую девятину. Вещь? Какую? Зачем?

— По моему вкусу? — Саннио улыбнулся и приготовился получить оплеуху за следующий вопрос. — И то, что я захочу — вы сделаете?

— Я же сказал… — герцог, конечно, рассердился, но на другое.

— Тогда я хочу, чтобы завтра и послезавтра вы не вели занятия. Я проведу свои уроки, а вы будете отдыхать. А их… учеников, то есть, я загоню в библиотеку.

Саннио на всякий случай зажмурился. Сейчас ему все раз и навсегда объяснят — и где его место, и до какой степени он забылся, и все прочее. Хорошо, если словами, а не тем ледяным презрением, которым Гоэллон отлично умел обливать с ног до головы проштрафившихся слуг. Потом юноша приоткрыл левый глаз и осторожно посмотрел на господина. Герцог смотрел на него так, словно у секретаря в одночасье выросли оленьи рога.

— Наглец малолетний… — выдохнул наконец господин, но ни презрения, ни негодования в этом не прозвучало, только несказанное изумление. Секретарь и сам изумился своей дерзости, но не жалел о ней. — Вы берете на себя смелость управлять моим распорядком жизни?!

— Вы обещали, герцог.

— Да уж… — вздохнул Гоэллон. — Имел подобную непредусмотрительность, за что теперь и расплачиваюсь. Следующий раз буду тщательнее формулировать свои обещания. Что ж, я сдержу слово. Но и вам в святые мученики лезть не позволю, по крайней мере, вперед старшего. Это несколько неприлично, не находите, драгоценнейший мой? Вы тоже будете отдыхать.

— Я согласен, — кивнул Саннио.

— Так, милейший, пошутили — и хватит, — герцог нахмурился, и Саннио вдруг испытал несказанное облегчение: все шло по правилам, значит, все было не так уж плохо. — Вы не девица, у которой я прошу руку и сердце, чтобы вы отвечали согласием или несогласием, а мой секретарь. Даю вам второй шанс. Что вы должны ответить?

— Благодарю, герцог.

— Отлично, а то я уже подумал, что вы слегка одурели от бессонницы. Кстати, это второе, о чем я хотел поговорить с вами…

3. Саур — Собра — Алларэ

— То есть? — переспросил Рикард, пытаясь взять в толк обстоятельства дела. Обстоятельства упирались: разбуженный затемно генерал с трудом соображал, что от него хотят, а уж когда услышал новости — и вовсе перестал понимать, что происходит. Только чуял затылком, что на этот раз случилось что-то действительно гнилое. — Кто что нашел? Кто поднялся?

Спросонья казалось, что в полутемной зале, освещенной только факелами и плошками с маслом, как в старину, нечем дышать, а вместо воздуха перед глазами пестрят мелкие вредные мошки, лезут в глаза, в нос, мешают разглядеть лица. Рикард отвернулся к стене, подернутой инеем. Колючие иголки вспыхивали то красным, то зеленым, то синим. В помещении, где собирались офицеры его штаба, было холодно и зябко. Генерал Меррес поплотнее закутался в подбитый волчьим мехом плащ, втянул голову в плечи и еще раз попытался вникнуть в суть дела.

Говорил Фарон, командир полка арбалетчиков. Ворот мундира был разорван, под глазом — вчерашний синяк, волосы всклокочены. Обычно тихий агайрец на этот раз превзошел себя в умении орать, но не в умении излагать с военной четкостью. Напротив него сидел полковник Эллуа, тоже только что с дороги, но по-обычному спокойный. Отвратительно, злорадно спокойный для предрассветных сумерек, на вкус Рикарда.

— От реки Эллау до владений Кетаров! Восстание! Необыкновенно организованное! Возглавляет Эрон Кетир! Не менее трех тысяч человек в отрядах и идет набор ополчения! На дорогах — засады! Мне удалось вывести только часть полка…

Рикард зло оскалился. Вот только воплей заполошной бабы ему сейчас и не хватало. Он взглянул на карту, разложенную на широком столе, прикинул масштабы. От верховий Эллау, берущей начало в горах Неверна, до границы с Къелой — треугольник со сторонами миль по сто. Пути снабжения пока не перекрыты, но место для начала беспорядков выбрано с умом. Если зараза расползется вдоль берега Эллау, туго придется всем.

— Кто еще может что добавить? — спросил Меррес, устав слушать страдания и причитания Фарона, провалившего на пару с молодым Тиссо все, что обоим было поручено. Тиссо, впрочем, погиб, ну и Воин ему судья теперь, болвану.

— Позвольте, мой генерал? — подал голос Эллуа.

— Слушаю, полковник.

— Восставшие земледельцы, которых господин полковник Фарон почему-то поименовал ополчением, — короткая улыбка, вежливый кивок в сторону насупившегося Фарона, — в половине случаев используют тамерское оружие.

— Откуда? — удивился Рикард.

— Об этом стоит спрашивать не меня, а господина полковника Массо, которому была поручена организация охраны перевалов. Так или иначе, оружие было доставлено. Мои люди захватили образцы стрел и болтов, а также сабель тамерского производства. Снабжение идет через Къелу. Должен отметить, что до начала восстания это не было замечено, следовательно, через графство Къела можно было беспрепятственно доставлять оружие. Точного количества мы определить не можем, однако, я полагаю, что запасы достаточно велики.

Спрашивать Массо было бесполезно: он в зале отсутствовал, сидел в своей Къеле у перевалов и наверняка до сих пор был уверен, что все просто отлично, и ни одна крыса мимо него не просочится. Рикард только вчера получил его донесение, в котором все так и было: красота, тишина, покой, тамерцы носа не показывают к перевалам, местные владетели с пониманием относятся к действиям королевской армии и не чинят препятствий в восстановлении законной власти…

Къельские поганцы провели Массо, как маленького — прикинулись невинными котятками, а сами втихаря таскали оружие и развозили по всему северу. Сколько им удалось доставить? Сколько они доставят еще, пока к Массо не доберется курьер с разносом? Полковника надо гнать, он зажрался и перестал соображать. Есть кого поставить на его место, а самого нужно вернуть в Саур и заставить разгребать то, что натворил. Погоняет крестьян по лесам, научится ценить настоящие покой и тишину.

— С чего все началось на побережье? — спросил кто-то из офицеров. Рикард не разглядел, кто именно такой любопытный.