Увертюра ветра (СИ) - Элер Алиса. Страница 60

   Эрелайн обернулся. Вскрикнула сталь, вытянутая из ножен - и резко умолкла, загнанная обратно.

   Он опоздал. Ошибся, позволил себе преступную слабость - и опоздал, проиграв бой до начала.

   Сумеречная не стала нападать, нет. Она поступила проще и жестче, связав его по рукам и лишив возможности действовать: схватила Ириенн и, грубо прижав к себе, приставила к горлу меч. Он, сотканный из черноты сгусток мрака, матово поблескивал в ее руке, пожирая самые слабые оттенки света...

   "Меч, сотканный из темноты"... воплощения Бездны!

   A'shes-tairy качнула головой, увидев тень понимания в его глазах. Шелк серебряных волос расплескался в ночи лунным светом.

   - Не стоит, Повелитель, - с улыбкой сказала она, чуть сильнее, чем прежде, касаясь лезвием меча тонкой шеи девушки. Ириенн вжалась спиной в Сумеречную, только бы оказаться дальше от ледяного дыхания клинка. - Право слово, не стоит. Вы ведь поняли, что это за меч, не так ли? - и добавила, не удержавшись от короткого смешка: - Как, впрочем, и ваша прелестная спутница.

   - Drakkaris flamary, - процедил Эрелайн, не меняясь в лице. Сохранять на лице непроницаемую маску было сложно, как никогда.

   - Верно, драконье пламя, - повторила она с прежней улыбкой. Слова, похоже, приносили ей несравненное удовольствие. - Застывшее драконье пламя, скованное тысячи лет назад словом N'orre Llinadi. По-прежнему живое и по-прежнему смертоносное для всех aelvis.

   Он глубоко вдохнул, унимая дрожь в голосе. Дрожь не страха: злости.

   - Чего вы хотите? - холодно спросил Эрелайн. Удерживать маску он еще мог, а вот приказать успокоиться то и дело болезненно сжимающимся на рукояти меча пальцам - нет.

   - Как хорошо, что мы так быстро нашли общий язык, - усмехнулась Сумеречная. И продолжила - не угрожая, предупреждая: - Вашей очаровательной спутнице ничего не грозит... если не будете упрямиться, конечно

   - А если нет? - пропустив через себя и едва сдержав новую волну гнева, спросил Эрелайн.

   - Увы, - холодно сказала она, без тени прежней иронии. - Ответ вы знаете сами. Поэтому будьте любезны: не делайте глупостей. Одно мое неловкое движение - и ее бессмертие обернется проклятием. А это было бы... досадно.

   - Я повторяю. Что вам нужно?

   - Мне, мой Повелитель, нужны Вы.

   Эрелайн вздернул бровь. Губы искривились в усмешке

   - Я?

   - Ваша жизнь, - уточнила Сумеречная. - Ваша жизнь в обмен на жизнь вашей прелестной спутницы.

   - Замечательная сделка, - криво улыбнулся Эрелайн. - Я бы даже сказал - изумительная. Простите, но Вы всерьез полагаете, что среди живущих и ушедших есть хоть одна душа, которая согласилась бы на нее?

   - Есть. И это вы, - просто ответила она.

   - Сожалею, но вынужден вас разочаровать, - его голос звенел сталью. - Отпустите леди Ириенн и уходите. Я клянусь сохранить вам жизнь... и свободу. Вы сможете уйти. Прямо...

   Эрелайн замолчал, не договорив, потому что заливисто рассмеялась.

   В голосе - глубоком, темпераментном, с едва заметной, но красящей ее хрипотцой - заиграло веселье.

   - Простите, Владыка, но не вы сейчас диктуете условия, - и резко, жестко закончила, приказывая, а не прося: - Бросьте меч и примите наш бесценный дар. Дар смерти.

   - Если я приму ваш дар, род Владык Теней прервется, и некому будет остановить пришедшие с Жемчужных Берегов сумерки. Я не имею права распоряжаться своей жизнью, как бы мне того не хотелось, потому что она не принадлежит мне, - и, поколебавшись, все так же сухо, безжизненно и хлестко закончил: - Простите, леди Ириенн. Это мой долг.

   Слезы, блеснувшие в ресницах капельками росы, сбежали по болезненно-бледным щекам. Эрелайн закрыл глаза: смотреть на нее было невыносимо. Холод, спасительный холод и свинцовая тяжесть долга - его благословения и проклятия...

   Но никогда она еще не была так тяжела.

   - Не прощайте, - обманчиво-спокойно и сухо сказала Сумеречная. И хлестко добавила: - Потому что он лжет.

   И, не дожидаясь ответа, продолжила, обращаясь уже к нему:

   - Вы хорошо играете, мой лорд. Я бы поверила вам, ни секунды не сомневаясь, если бы не одно "но": я слишком о вас наслышана и слишком хорошо знаю, какой вы. Поэтому, - голос ее поднялся, взвился в высь, пробежал по кронам вместе с налетевшим ветром - и сорвался криком: - Повторяю: бросьте меч и примите смерть. Ваша леди вернется на бал невредимой, клянусь.

   - Назовите хотя бы одну причину, почему я могу позволить себе пренебречь долгом и пожертвовать сотнями жизней ради одной.

   - Честь.

   Слово, брошенное в лицо и давно жгущее изнутри, хлестнуло наотмашь, выбив воздух из легких и качнув землю под ногами.

   - Меч, Повелитель, - сладко прошептала Сумеречная, всколыхнув замершую ночь.

   Эрелайн вцепился в рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами.

   ...Что такое жизнь одного в сравнении с благом многих, одна жизнь - в обмен на сотню других?

   Ничто. Потому что для aelvis всеобщее благо всегда стоит превыше чувств и эмоций, клятв и принципов, чаяний и надежд.

   ...Всегда спокойны и сдержаны, рассудительны и бесстрастны, всегда поступают только правильно...

   Одна жизнь - цена победы и ошибки. Всего одна жизнь.

   - Меч.

   Пальцы стиснули рукоять до боли, до скрежета - в пальцах ли, в рукояти ли?.. Впрочем, какая разница!

   - Уходите, - каждый звук вырывалась из горла хрипом, вороньим карканьем. - Уходите, и если посмеете тронуть леди - убью вас. И клинок, выкованный из драконьего пламени, вам не поможет.

   - Проклятый упрямец! - рявкнула она, не выдержав. - Мы оба знаем, что ты сделаешь, так хватит тянуть! Ты все равно обречен, а она - нет! Прими свою смерть!

   Слова, ударившие с прежней жестокостью, в этот раз лишь прибавили сил.

Эрелайн выпрямился, болезненно-прямо.

   Сумеречная зло сощурилась, видя, что он не собирается отступать, - и с размаху ударила в самое больное место, обессилевая, обездвиживая...

   - "Твой народ", говоришь? "Alle-vierry"? Не те ли это, кто вздрагивают при звуках твоего имени? Не те ли, кто ненавидят тебя и боятся больше Сумеречных и драконов? Не те ли, кто называют тебя чудовищем, выродком, проклятием Владык Теней? И они правы, потому что ты - чудовище. Тот, чье сердце чернее Ночи. Куда ты приведешь их, бессмертный? Во тьму?

   -Нет.

   Тихое, глухое... слабое.

   И она, слыша его неуверенность, видя его слабость, продолжила наносить удары, от которых нельзя оправиться:

   - Если твой дом выбрал правильный путь, почему же его "награда" горчит полынью? Почему же дом Владык почти уничтожен? И почему же тьма смотрит из глаз его единственного наследника?! Это расплата. Ты слепец, если не видишь этого.

   - Расплата за что?.. - глухим, надломленным голосом, спросил Эрелайн, опустив взгляд. Плечи ссутулились, словно вся боль, вся тяжесть прошедших лет навалились на них. В глазах темнело то ли от злости... то ли от слез. Жгучих, сухих, злых слез.

   - За что?! - Сумеречная рассмеялась. - Ты всерьез спрашиваешь "за что"?! Посмотри на меня, Зарерожденный! Моя кожа выбелена, стерта жестокими снежными ветрами, глаза выцвели от слепящей белизны, кроме которой на Берегах нет ничего. Мои губы потрескались от холода, и я никогда, даже летней ночью, не могу смотреть на пылающий огонь. В моих глазах - боль и ненависть, сердце изодрано сумерками, а руки дрожат от Песни драконов. Это недостойно расплаты?! Предать своих братьев и сестер, отдать их на растерзание лютому морозу и стуже - и ради кого?! Ради смертных! Ради клятвопреступников и предателей, вонзивших нож в спину!

   - И в чем же наша вина? В чем же наша расплата? Вы сами выбрали этот путь. Мы лишь следовали своему долгу.

   - Идти неверным путем - не меньшее преступление, чем отступиться от нее.