Второй (СИ) - Дзюба Татьяна Петровна "Ята Петри". Страница 47

– А если не продадите, кому дом достанется?

– никому не достанется. Мы там точно жить не будем. Разве что на кирпичи разберем …

– И что покупателей никаких нет?

мужичок задумывается. Чешет затылок.

– Да, сослуживец бывший купить еще в том году хотел, но жена моя уперлась, говорит, что цена маленькая. Я б так кому угодно отдал, но моя у меня сильно хозяйственная. Это она сдавать предложила. Долго жильцов выбирала, чтоб с деньгами были и не балованные. Довыбиралась. Николай Федорович, ну с работы, еще раз предложил дом купить – говорит, кто ж его с такой славой то заберет за большие деньги. Но моя все ни в какую. Батюшку пригласила. После батюшки – вообще никому даже сдать не могли. Да там и без жильцов вон сколько несчастий получилось. Мы уже и закрывали дом и калитку новую поставили. И на чердак новые замки.

– Хорошо. Это понятно. Значит, Николай Федорович у вас дом купить хотел. А что за человек этот

Николай Федорович?

– Человек как человек. Помладше меня, посолидней. Женился не давно второй раз. Жена молодая, красивая. Квартиру свою он прежней жене оставил – сам пока по съемным ютится. Вот домом и заинтересовался. У него же тут участок рядом. Но там своих построек нет. Так сарайчик да погреб, под дачу держит. Огурцы помидоры летом выращивать. Он хороший человек. Не жадный. Даже когда я ему отказал дом продать – он не обиделся. Старшему сыну моему, когда тот перебрался, мебели много отдал. Диван, кресла, буфет. И денег взял мало. Я ему ключи оставил. Чтоб если что – от дождя мог у нас пересидеть, или по холоду погреться.

Второй бросает мне многозначительные взгляды. Но я и сам на ус наматываю

– Значит, он вам мебель оставил?

– ну да. Только мы с младшеньким, после смерти Романа, диван-то на чердак и вынесли. Мы ж, когда в дом пришли – Роман как раз на нем и угорел. А после из петли квартиранта доставали – так он над самым диваном то и висел. Да и батюшка на нем помер. Не хорошая вещь получилась. Убрали с глаз долой на чердак. Конечно, пока выперли – устали. Да видно не помогло. Перед Новым годом – за каким-то чертом девчонка к нам на чердак залезла – может воровать что, да и умерла. Рядом с диваном этим проклятым. Я ее нашел. Приходил, старые игрушки забрать. Внучка елочку очень любит, решили украсить. Полез на чердак, а там…Участковый на нас и так уже больше бумаг перевел на протоколы чем на всех жителей в поселке. Что же я не понимаю?

– А в последнее время Николай Федорович не объявлялся?

– после нового года приходил. Говорил, что на участке был, ну за одно, и решил в гости прийти посмотреть как живем, а то давно не виделись

– про дом ничего не говорил?

– Про дом? Да, было дело. Спрашивал. Но праздники – мне как-то не до продажи было. Я ему сказал, чтоб ближе к весне приходил.

– Вы нам адрес Николая Федоровича не подскажите. У него же ключи от дома, может он что видел или слышал. Надо его тоже опросить – ну не в отделение же такого хорошего человека звать.

Мужчина растерялся даже. Походил, походил по веранде, поискал в горке каких-то бумаг на стоящем в углу холодильнике. Но после развел руками.

– не помню я толком. Старую квартиру его знаю. Это рядом здесь, в высотках на выезде. А вот где сейчас живет – точно не скажу.

– ну, хоть старый адрес дадите и фамилию напишите? Мы его по своей базе поищем,– объяснял

Второй.

Он за все время разговора ни разу не выдал своей заинтересованности, спрашивал у мужика ровно и спокойно, будто заранее отрепетировал и знал какие вопросы задавать или даже больше – знал, что ему ответят. Может и вправду говорили в Клинике, что Второй опером раньше работал – уж больно он чисто в роль вживался и главное люди, которых он спрашивал – ему верили и, даже что либо утаить – не пытались.

Антон Семенович поискал ручку, но нашел только огрызок карандаша и на листке бумаги написал.

'Ковалевский. Улица Кибальчича 21.'

Второй сложил бумагу вдвое, положил во внутренний карман и попрощался. Я за все время разговора так и не задал ни одного вопроса. Но все что мне было интересно – второй и так узнал. И только по дороге к калитке до меня дошло, что мы упустили.

Объяснять Второму было некогда. А Антон Семеныч уже собирался калитку за нами закрывать.

– Подождите,– попросил я. – Можно я вашим туалетом воспользуюсь? Живот прихватило.

У Второго глаза на лоб полезли. Но я с ним позже объяснюсь, а сейчас надо было в дом попасть. Мужик был как-то даже удивлен моей прямотой. Растерялся, но я его не особо слушая, двинул на крыльцо через веранду, не разуваясь в комнаты. И за то время что меня Антон Борисович догнать пытался, я слегка взглядом пробежался по обстановке и мебели. В одной из комнат даже встретился с удивленным взглядом молодой женщины – еще бы чужой дядька по дому разгуливает. мужичок меня догнал, можно сказать, когда я почти все посмотрел. Но, то что я увидел, мне совсем не понравилось.

Он повел меня из прихожей в сторону сортира, показал на дверь и ворчливо сказал: – Если припекло чего по комнатам бегать? Отхожее место – вот здесь.

Я похлопал его по плечу, сказал, что все уже в порядке и, развернувшись, вышел на улицу, где меня ждал не менее обалдевший Второй.

– Поехали – сказал я ему.– Сейчас все объясню.

Второй завел машину. Но только после того как мы выбрались на более менее нормальную дорогу я начал рассказывать. Держа столь длинную паузу, я с одной стороны чуть позлорадствовал (я тоже умею в шпионов играть), а с другой стороны получил время на обдумывание того что увидел.

– Мебель я осматривал. Мужик же сказал что не только диван достался. Но в том проклятом доме– из мебели только диван фонил. И вот я подумал, если они такие хозяйственные, не прихватили ли они к себе в жилище остальную мебель. Буфет и кресла. Второй, там в доме у этого Антона Семеныча все фонит. Не сильно– но фонит. Споры на мебели присутствуют. Старые– почти высохшие видно что из одень давнего посева– еще бы их же специально никто не подкармливал. Но тем не менее. И ребенок болеет не просто так. Там плесени в детской полно. Не зря тебе дом не понравился. Что делать будем. Не солить же их всех сейчас?

Второй молчит. Его руки в нетерпении выстукивают по рулю. Я вижу, что он думает над ситуацией.

– А ты молодчина, Ян – вдруг говорит он мне.– Про мебель я не сообразил. Мне хотелось побыстрее раскрутить приятеля нашего Антона Семеныча. Ох, чувствую, что где-то в той стороне собака порылась.