Попаданка в академии драконов 2 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 71

Слов у меня нет.

«Стоит этим великолепным узорам оказаться на ваших пальчиках, и на вас обратят внимание лучшие кавалеры.

Станьте яркими! Станьте чувственными! Соблазните своего принца!»

— Тарлон… — Со стоном закрываю лицо буклетом с одуряющим запахом типографской краски. — Я тебя… Ты… — Догоняю Халэнн и сую ей этот ужас.

— Надеюсь, ты мне это сделать не предлагаешь, — так произносит она, что мороз по коже.

— Нет, — мотаю головой: у неё такой принц, соблазнять которого и врагу не пожелаю, да и с соблазнением он сам справиться может. — Хотела узнать, нас за это… не накажут? Отдел цензуры был против.

— Они хотели взятку, — ворчит Тарлон.

Забрав буклет, Халэнн равнодушно его прочитывает и возвращает:

— Ты соблазнила наследного принца. Проверять, ногтями или нет, никто не будет, значит, сообщение выглядит правдой. Значит, формально оно в рамках закона. Но это может стать поводом для проверки, не зачаровала ли ты наследника.

— Проверка плёвая, — вставляет Тарлон.

С кем я связалась? Да этот проныра меня под монастырь подведёт!

— Всё будет хорошо, — ласково клянётся Тарлон. — Будешь у нас невестой с приданным.

— Если в тюрьму не сяду.

— Эти ребята тебя тюремщикам не отдадут, — Тарлон указывает на моих охранников. — Правда, ребята? Вы же не дадите нашу Валерию в обиду? Ай!

Подскочив, он потирает зад. Пушинка, вздёрнув подбородок, его обгоняет.

— Она ядовитая, — сообщаю я и чуть не спотыкаюсь: уголок губ Халэнн приподнялся в намёке на улыбку.

— Да вроде не прокусила, — беззаботно отмахивается Тарлон. — Давай лучше обсудим технологию производства и объём первой партии эскизов.

Халэнн поглаживает догнавшую её Пушинку между ушей. Похоже, Пушинка Элоранарру не только за меня отомстила.

В банке очередь, поэтому Тарлон предлагает нам с Халэнн подождать в маленьком уличном кафе, а сам собирается отдать листовки на реализацию. Все мои замечания о поспешности, напоминания, что к следующей неделе мы можем просто не успеть открыть салон, он начисто игнорирует.

— Положись на меня, мы всех порвём, — подмигивает Тарлон перед побегом. — Обдумывай эскизы.

Едва мы с Халэнн подходим к пяти столикам под навесом, трёх посетителей как ветром сдувает внутрь помещения. Охранники садятся по периметру, а мы с Халэнн и Пушинкой — за центральный квадратный столик. На столиках нет скатертей, они из светлого лакированного дерева. Опускаю ладонь на тёплую от заглядывающего под навес солнца поверхность. Так непривычно ощущать настоящее дерево вместо пластика.

Подошедшему кланяющемуся старичку-хозяину я заказываю сладкий кофе с молоком. Хозяин вопросительно смотрит на Халэнн, но та неподвижна, будто статуя, и смотрит мимо него на прохожих, ползущую бричку со статной дамой в чепце.

— Что-нибудь будете? — робко интересуется старик и теребит передник.

— Воду, — бесцветно заказывает Халэнн.

И снова застывает в мертвящей неподвижности. Погасшая — вдруг пришедшее на ум слово резко и всеобъемлюще дополняет и объясняет её образ. Халэнн — погасшая, вся: от неестественно трансформированного тела, голоса, взгляда до самой глубины души. И мне жутко. До дрожи. Словно рядом с выгоревшим дотла остовом дома, когда понимаешь, что когда-то там кипела жизнь, а теперь — пустота.

Отведя взгляд от Халэнн, содрогаясь, сцепляю руки на светлой столешнице.

Молчание давит, но разговора я не представляю. И очень хочу возвращения Тарлона. Цокают копыта, скрипят рессоры проезжающего рядом экипажа.

— Извини, что так получилось с твоим выходным, — сипло прошу я. — Это…

— Ты не хотела идти с Элоранарром, понимаю.

— Как ты с ним уживаешься? Он же совершенно неуправляем. И перья ворует.

— Элоранарром легко управлять. И мои перья он не берёт.

— Но как так? — Снова её оглядываю. — Он же… это же Элоранарр.

— Не знаю, почему у других с ним проблемы, Элоранарр очень уравновешенный дракон, мы с ним всегда можем договориться, я попросил не брать мои перья, он не берёт.

Элоранарр и уравновешенность? Не верю!

Над столом показываются чёрные ушки с золотыми кисточками.

— Ты ему руку сломала… сломал, чтобы он не брал? — шепотом уточняю я.

Халэнн переводит на меня безразличный взгляд:

— Многие об этом спрашивают, но я просто сказал: «Мои перья не брать» и этого было достаточно. И нет, я не унаследовал ментальный дар рода, просто с Элоранарром надо быть твёрже.

— Ментальный дар? — Припоминаю, что о драконах-менталистах говорил Арендар. — Вроде у драконов его нет.

— Среди подданных империи больше нет, я последний в роду менталистов и то без способностей.

Тут до меня доходит: последняя в семье. И Халэнн говорила, что взяла документы брата.

— Прости, не хотела напоминать, — опускаю взгляд.

— Скоро шестнадцать лет будет, как их убили, я привык.

Мысль обжигает: шестнадцать лет назад — за год до исчезновения мамы Арендара.

— А ты… твоя семья случайно не при дворе служила?

— Охрана императорской семьи.

Меня прошибает холодный пот: драконов-менталистов убрали из дворца, чтобы добраться до императрицы? Или я слишком увлекаюсь теориями заговора?

Цокают, цокают копыта, мимо проходят люди, шуршат подолы. Тревожные мысли наваливаются, сердце бьётся в висках, и голос чуть садится от волнения:

— А ты не дума-л, что, может быть, это как-то связано с…

— Не имеет значения, что я думаю. — Халэнн разворачивается к улице и снова скользит по прохожим безразличным взглядом. — Следствие провели, виновный казнён, позорная страница истории вырвана из летописей.

— Позорная?

— Драконы любят силу. Съеденный по определению слаб, никого не интересует переваренное мясо. А тот, кого интересует, сам может стать таковым. Хочешь быстро умереть? Начни копать в эту сторону. Но, думаю, тебе лучше заняться ногтями. И выбором платья на свадьбу некроманта с целительницей, а потом на церемонию отбора, и может даже на свою собственную свадьбу. Ничего не замечай и улыбайся, у дурочки больше шансов выжить.

— Я учусь на боевого мага.

— Прежняя императрица была лучшим боевым магом. — Горькая усмешка искажает губы Халэнн. — И где она сейчас?

Но обдумать этот вопрос мне не дают.

— Всё устроено, — Тарлон подхватывает у старичка-хозяина поднос с кофе и водой, бросает пару монет ему в ладонь и мчится к нам. — Будет нам реклама.

Он подставляет поднос Халэнн, та снимает высокую глиняную кружку. Я тянусь за кофе, но Тарлон перехватывает чашку и осушает залпом.

— Так, — он вместе с подносом ставит её на стол и треплет Пушинку по макушке. — Сейчас в банк, потом за материалами, а потом к модистке.

— К модистке? — Так и застываю в полуприсяде над стулом.

— Конечно, — Тарлон хлопает в ладоши. — Ты — лицо фирмы, ходячий рекламный столб, тебе нужен соответствующий наряд и самый лучший маникюр. В счёт твоей доли, конечно.

Нервный смешок срывается с губ: всё возвращается на круги своя, опять я буду рекламировать маникюр.

— Рад, что ты счастлива заняться делом, — Тарлон выставляет локоть. — Идём, деньги ждут.

Но сначала обращаюсь к Халэнн.

— Ты можешь выделить время на посещение модистки или у тебя дела?

— Выделю, ведь девочки так любят платья.

Опять у меня морозец по коже и нелепая мысль: а сколько лет она не надевала платья? Все шестнадцать?

В банке ещё возятся с грузом для подземного склада-депозита, из-за которого нам приходится ждать очереди. Глядя на подводу, с которой потные рабочие стаскивают громадный ящик, Тарлон ворчит:

— Как они не вовремя со своим сагийским шёлком.

От усталости или жары в глазах двоится и кажется, что стенки ящика темнеют, будто обугливаются.

— Вроде подвода последняя, — потираю виски, пытаясь избавиться от наваждения. — Неужели он настолько ценный, чтобы хранить его в банке?

— На вес золота, — во взгляде Тарлона появляется завистливый блеск. — Нам бы хоть рулончик.