Песня кукушки - Хардинг Фрэнсис. Страница 64

— Он больше не контролирует ситуацию. — Триста не могла дать более подробные объяснения. — Но, возможно, он попытается нам помочь.

— И он не сердится на меня? — спросила Пен.

— Нет, Пен, — ласково ответила Триста, — не сердится.

— Значит, здесь что-то не то, — уверенно объявила Пен. — Он всегда на меня сердится.

— Тебя нет уже два дня, — напомнила Вайолет. — Может, он уже забыл, какая ты вредная.

Даже теперь, утолив голод, Триста вздрагивала при мысли о своем последнем разговоре с Пен. Однако младшая сестра, казалось, обо всем забыла.

Обе девочки накинули на головы шарфы в надежде, что будут менее узнаваемы. Осматриваясь, Триста чувствовала растущую тревогу. И дело было не только в заброшенности этого места. В шуме ветра она улавливала слабое гудение. Небо казалось фарфоровым.

— Что-то не так? — спросила Вайолет, нахмурившись.

Триста сглотнула.

— Где-то неподалеку запредельники, — прошептала она в ответ.

— Это лодки? — спросила Пен, выбираясь из коляски и направляясь к воде.

Некоторые деревянные причалы не поддались неумолимому течению времени и воды и все еще возвышались над рекой. В некоторых местах к ним были пришвартованы суда. Самым большим из них был облезший баркас с забрызганными грязью иллюминаторами. Еще было несколько рыбацких лодок, на каждой — одинокая стройная мачта, и большое количество маленьких гребных шлюпок.

Трисс тоже выбралась из коляски и поспешила за Пен, рванувшей к ближайшей пристани.

— Осторожно, Пен! — окликнула она. — Доски могут быть гнилыми!

К удивлению Тристы, Пен бросила на нее застенчивый взгляд, замедлила шаг, дожидаясь, пока Триста ее догонит, и взяла сестру за руку. Когда в прежние времена Пен отмахивалась от нее или не обращала на сестру ни малейшего внимания, с этим было куда легче справиться, чем с доверием Пен. Так вышло, что безопасность другого человека, маленькой девочки, оказалась в руках Тристы, и это ее испугало. Она подумала, не страшно ли матерям иметь такую безграничную власть над своими детьми. Может быть, страшно. Наверняка они хотели бы, чтобы кто-то указал им на их ошибки. Внезапно Триста ощутила сочувствие к Кресчентам-родителям.

Пока Вайолет прятала мотоцикл в переулке, Триста и Пен осторожно шли по пристани, рассматривая лодки. Триста попыталась прочитать названия на боках, но облезающая краска не позволяла.

— Где все люди? — прошипела Пен.

— Не знаю, — шепотом ответила Триста.

Лодки выглядели заброшенными. Но внезапно одна из них оказалась вовсе не пустой. В неуловимую долю секунды что-то сдвинулось. Как клочок земли начинаем шевелиться и вдруг оказывается коричневой птицей или как лист изгибается и превращается в насекомое-златоглазку. Среди нагромождения выцветших от солнца шезлонгов, канатных бухт^[16] и ветхих ящиков с витиеватыми надписями прямо в центре палубы находились мужчина и женщина. Сейчас они поднялись и стали заметны. Триста сглотнула, сдерживая изумление. Пен коротко вскрикнула. Оба незнакомца были немолоды, но определить их возраст не представлялось возможным. Кожа бледная, сероватая и уставшая. Волосы цвета мокрого песка. И что-то в выражении глаз чужаков заставило Тристу подумать об устрицах.

Оба они были одеты в длинные серо-коричневые пальто до пола, которые что-то затронули в памяти Тристы. Секунду спустя она вспомнила пальто, в которое был одет Архитектор в тайной комнате позади кинозала, и сообразила, что все они пошиты из одинаковой неизвестной тусклой ткани. Остальные детали туалета, которые она заметила, тоже были странными. Женщина носила старомодное платье сливового цвета с турнюром, Триста видела такое на коробке с шоколадом, где была изображена великосветская леди. На мужчине были на первый взгляд обычные брюки, но их сверху донизу туго оплетали коричневые ленты.

— Мы в Элчестере, юные леди? — поинтересовался мужчина.

Стая пролетавших мимо чаек заглушила его голос, и Триста встряхнула головой, прочищая слух. Ей на миг почудилось, будто кто-то шепчет ей на ухо, что джентльмен задал самый обыкновенный вопрос и что вовсе он не улыбается, как больной волк.

— Да! — объявила Пен с дерзостью, по которой Триста поняла, что девочка напугана.

Взгляд женщины потек по лицу Тристы, словно холодное масло.

— Малышка… — выдохнула женщина. — Она твоя?

Снова воображаемый шепот в ушах или скорее в мозгу Тристы завел речь о том, как очаровательна и совершенно безопасна эта женщина.

— Это моя сестра, — как можно жизнерадостнее ответила Триста, делая шаг назад. — Рада познакомиться, но нам… пора возвращаться к маме.

Девочки развернулись и быстрым шагом пошли к Вайолет. Все это время затылок Тристы пощипывало, пока она прислушивалась к звукам, доносившимся с баркаса.

— …Какие славные большеберцовые кости, — прошептала женщина.

Триста и Пен молча вцепились в рукава Вайолет, когда пара с баркаса осторожной неестественной походкой тронулась по пристани в их направлении, затем прошла мимо них по дороге. Вайолет вопросительно взглянула на девочек.

— Это запредельники, — прошептала Триста, убедившись, что те ее не слышат.

Выражение лица Вайолет практически не изменилось, если не считать опущенных уголков губ. Она не стала оглядываться через плечо на незнакомцев.

— Как ты определила? — тихо пробормотала она.

Триста уставилась на нее.

— А ты не видишь?

— Они же все равно что ожившие чучела в ночь Гая Фокса!^[17] — прошипела Пен. — Ты разве не заметила?

Триста бросила робкий взгляд на пару, которая остановилась у кондитерской. Мужчина, кажется, не мог сообразить, как пользоваться дверной ручкой.

— Я думаю, они ведут себя так же, как Архитектор, когда хочет показаться людям симпатягой, — прошептала она. — Или как существа-птицы, чтобы все думали, что они просто птицы. Но эти двое… мне кажется, у них не очень хорошо выходит.

— Они выглядели странновато, но… — Вайолет умолкла, нахмурившись.

— Как будто они носят чужое обличье, но оно им жмет. — Триста попыталась выразить словами свои ощущения. — Словно они неправильно застегнули пуговицы, и что-то где-то висит, а где-то торчит.

«И, может быть, нам с Пен легче их увидеть, потому что мы часто сталкивались с запредельниками, — мысленно добавила она. — Я почти одна из них, и мы обе побывали в Подбрюшье. Это все равно что получить печать в паспорт».

— Ладно, мы не можем стоять на улице, — пробормотала Вайолет, утомленно осматривая окрестности.

Она оценивающе взглянула на кондитерскую, потом стянула перчатки и решительно направилась к ней. Триста и Пен тронулись следом. Кондитерская была выдержана в классическом стиле, но вид имела слегка обшарпанный. Селеста, вероятно, фыркнула бы от ее «простоты» и оттого, что ее посещает кто попало. По сравнению с кондитерскими «Лайонз», где в витринах были выставлены роскошные пирожные, она и правда казалась слегка затрапезной. Вайолет толкнула дверь, и они все втроем вошли внутрь. Миновав булочную на первом этаже, они поднялись по лестнице на второй.

Стены кондитерской были выкрашены в бледный цвет заварного крема. Кое-где висели иллюстрации к детским стишкам — воздушные феи танцевали с мышами. Триста насчитала штук двадцать квадратных столов, две трети из них были заняты. Пара официанток в передниках сновали между столиками, принося пирожные и наливая чай за прилавком, где стояли огромные стальные электрические чайники, покрытые пятнами от старости.

От запаха сосисок на огне желудок Тристы подпрыгнул. С изумлением она отметила, что уже время обеда. День утекал, словно сухой песок из горсти.

— Я так голодна, — одновременно пробурчала Пен, жалобно озираясь.

Вайолет выбрала столик в углу около окна, чтобы можно было наблюдать за улицей. Пока девушка заказывала чай и пышки у официантки за прилавком, Триста незаметно изучала помещение. За дальним столиком она заметила загадочную пару с баркаса, они склонили головы друг к другу и что-то серьезно обсуждали. Потом глаза девочки перескочили к соседнему столику, потом к следующему, потом к еще одному… Слишком быстрый поворот головы, слишком птичий. Блеск серебра в глазах. Кто-то облизал столовый нож длинным языком. Сапоги в тени, у которых, казалось, есть пальцы…