Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан. Страница 52

Пусть ваша одежда не привлекает внимания окружающих, стремитесь понравиться другим не одеждой, но образом жизни. (4.1)

Бог дал нам одежду, с одной стороны, как напоминание о нашем грехе и странничестве, а с другой — чтобы уберечь нас от зноя и холода. Если я ношу одежду в воспоминание о том, что я грешник и пришелец здесь на земле и, к несчастью, еще далек от общения с Богом лицом к лицу, тогда я блажен. Но если я ее ношу ради удобства или желания понравиться другим, тогда я использую одежду вопреки той цели, с которой Бог дал нам ее. Например, носить шерстяную одежду в холод естественно. А вот если я одеваюсь теплее, чем нужно, это приводит меня к изнеженности и удаляет от жизни по Богу. Кроме того, если я стараюсь, чтобы моя одежда была всегда в идеальном состоянии, всегда отутюжена, и этим хочу понравиться другому, то я превращаюсь из человека Божьего в ослика пригожего.

Может, однако, происходить и по-другому: одежда становится средством для лицемерного смирения. Если мы все носим одинаковую одежду, а кто-то надевает лохмотья, очевидно, что под этими лохмотьями монах скрывает дьявольскую гордость и только притворяется членом братства. Конечно, в монастыре дается свобода, к человеку относятся с терпением, принимается любой характер, благодаря чему каждый находит свой, самый короткий путь к Богу. Но при этом человека подстерегает опасность: как бы вместо шествия к Богу не начать потакать своим греховным наклонностям. Для того чтобы в общежитии сразу достичь Бога, нужно иметь большое благоразумие. Каждый миг ты должен желать Бога и избирать Его. Вообще, наша одежда может свидетельствовать о том, находимся ли мы в единении со всем братством или отпадаем от этого единства и поддаемся человеческим немощам.

Если брат задумывается над тем, какой бы клобук, ботинки, одежду ему выбрать, то это показывает, что он не просто неустроенный человек, но с ним пустился в пляс сам сатана. Особенно это касается монахини: недопустимо говорить ей, что ее одежда красивая, хорошо сшитая и ей впору. Лучше обозвать монахиню аморальной женщиной, чем сказать, что на ней хорошо сидит одежда. Нет худшего оскорбления, чем это. Для аморальной женщины есть покаяние, и, возможно, она исправится. Но кто исправит величайшее зло самолюбия, эгоизма? Мы обретаем Христа тогда, когда одеты в чистую, простую, пусть даже заплатанную одежду, какую носят все сестры. А не в такую, которая точь-в-точь по нашей фигуре. Такую пусть носит мирская девушка, желающая выйти замуж. Разве монахине подобает ходить наряженной, в идеально сшитой, накрахмаленной и отутюженной одежде?

Когда монах болен, естественно, игумен дает ему пищу получше. Но неестественно следить за тем, чтобы одежда монаха была в идеальном состоянии. Это создает разделение в братстве. Разделяется дом, теряется духовное единство, поскольку уже не существует общего евангельского образа мыслей, единого закона, который объединял бы всех. Когда брат по своей воле носит одежду лучшую или худшую, чем у остальных, тогда открывается, насколько далека его душа от духа

монастыря. Тогда Бог братства — не его Бог. Поэтомуто и разбиваются вдребезги желания и мечты его души, вместо того чтобы сокрушалось его сердце от сознания своего греха и Божией святости.

Отношение к одежде никогда не считалось чем-то незначительным: и святые отцы, и Сам Бог в Ветхом и Новом Завете говорят об этом.

Конечно, монаху, который нашел свою жену — Церковь, или монахине, обретшей своего мужа — Христа, мы дадим совсем другие наставления об одежде, чем мирской девушке. Девушке нужно привлечь внимание молодого человека, и потому нельзя советовать ей одеваться по-монашески. В особенности если она бедна, живет в нужде и не особенно привлекательна. Завоевать внимание будущего мужа — ее обязанность.

Если ей это не удастся, она на всю жизнь останется несчастной, а тогда и Бог не сможет войти в ее сердце. Но как только девушка выйдет замуж, и тем более если она будет счастлива в браке, она начнет любить Бога и нести свой крест. Тогда можно будет сказать ей то, что должно: «,Добротолюбие“ для тебя — это то, чего хочет твой муж». Но пока она не замужем, пусть знает, что сейчас, вероятно, кто-то на нее смотрит. Если она этим пренебрежет и не позаботится о своей внешности, то может стать несчастной, и в ее несчастье будет виноват не Бог, а она сама. Это же касается и мужчин. Если мужчина страдает, чувствует себя несчастным и неполноценным, если он не может ни в чем себя проявить, не оставляй его в таком жалком состоянии. Дай ему красивый костюм, чтобы он почувствовал себя настоящим мужчиной. Теперь святой продолжает разговор о единстве всего братства.

Когда вы в пути, идите вместе. Когда придете, куда шли, оставайтесь вместе. (4.2)

Настоящее правило может показаться очень простым и обыденным, но оно скрывает в себе глубочайший смысл. Смысл его в том, что я всегда должен идти вместе с ближним, должен ставить себя на последнее место, следовать за немощным, угадывая его мысли, не допускать желания, чтобы слабые шли за мной, сильным. Кроме того, когда я иду куда-то с другими братьями, я должен оставаться с ними и есть вместе с ними. Обычно немощные люди и те, кто не одарен особенными душевными качествами, желают обособиться или идти с тем, кого они любят. Они не переносят умаления самих себя, которого требует общежительная жизнь. Но ты не отделяйся от остальных братьев, потому что Бог идет не к замкнутым в себе людям, не в казематы разобщенности и личных переживаний, но туда, где все собраны вместе.

Приведем пример. Когда мы, несколько братьев, отправляемся в Салоники по делам, никто из нас не может составить отдельную компанию и разговаривать тайком или объясняться знаками. Не будем никогда пытаться скрыть от другого человека что-либо, за исключением того, что нам доверил игумен. В поездке не станем также дожидаться, когда брат пойдет за покупками, чтобы самим сходить, куда мы хотели. Сообщим брату о своих планах. Если брат не сможет пойти с нами и рассердится, это уже его дело, он сам отвечает за это пред Богом.

Здесь возникает вопрос. Предположим, некоторые братья знают друг друга с детства. В монастырь пришел новый брат. Будут ли они чувствовать себя с ним так же, как между собой?

Конечно, да. Наше единство создается не прошлым, но вечным будущим, нашей общностью, вечностью во Христе Иисусе. Чтобы так было на деле, нам нужно быть очень внимательными друг к другу. Например, мы разговариваем и кто-то входит в комнату. Не будем прекращать беседу! Даже если брат по какой-то серьезной причине не должен слышать того, о чем мы говорим, найдем способ продолжить разговор так, чтобы брат не почувствовал себя одиноким. Если мы поведем себя иначе, то обнаружится наше бескультурье. Даже аборигены в джунглях не ведут себя так, потому что и они цивилизовались. Не ведут себя так ни змеи, ни скорпионы, они тоже дружат между собой.

В том, как вы передвигаетесь, как держите себя, во всех своих движениях не допускайте ничего, что может смутить другого, но держите себя так, как приличествует святости вашего звания. (4.3)

Блаженный Августин продолжает говорить о повседневной жизни монаха, поскольку святость человека созидается каждый день и каждый час. Наша улыбка и слово, наша походка и жесты — все это обнаруживает состояние нашей души и показывает, как мы будем жить в будущем. Поэтому святой побуждает нас быть внимательными к тому, как мы ходим, стоим, двигаемся, смотрим, жестикулируем. Иначе мы можем чем-нибудь смутить брата. А тот, кто не бережет как зеницу ока душу ближнего и не задумывается о возможном соблазне, становится далек от любви Божией. Бог его не благословит. Поэтому не действуй во имя ложной свободы. Не считай, что ты волен вести себя как угодно. Нет, твое поведение должно соответствовать святости твоего звания. Смотри на ближнего как на сына Божия, а на себя как на ангела Господня. Ты не можешь быть монахом и вести себя кое-как. Только боголепное поведение делает тебе честь.