Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан. Страница 63

Впрочем, и сам больной должен проявить большое мужество, потому что во время болезни становится очевидным, действительно ли он любит Бога, избрал ли он Царство Небесное или предпочел путь удовлетворения своих страстей и телесный покой. Обычно больной ворчлив, требователен, чувствует себя несчастным. Что бы ты ему ни дал, он недоволен. У него появляются странные предпочтения в еде, как это бывает у женщины в положении. Он просит дать ему то, чего он раньше не любил, или то, что невозможно найти в монастыре. У больного нет здравого смысла, и ему невозможно объяснить, что его просьба неразумная, немонашеская. После сорока-пятидесяти лет, проведенных в монастыре, он может попросить даже мяса.

Нам со своей стороны нужно проявить тактичность, чуткость и сочувствие, но с крайним благоразумием и рассудительностью: тот, кто заботится о больном, не должен сам становиться для него искусителем. Пусть больничный брат услуживает больному с рассуждением, обо всем советуясь с игуменом. Пусть следит за собой, чтобы его любовь к больному была серьезной, искренней, без нежностей и сентиментальностей, а тем более без ласканий. Отношения между ними должны быть настолько достойными, чтобы поистине Христос был посреди них. В противном случае больной станет в десять раз хуже прежнего, и недуг окажется для его души смертоносным.

Общение с больным требует терпения. И поэтому заботу о нем, как говорит святой Августин, нужно поручить человеку снисходительному, терпеливому, смиренному, умеющему слушать, потому что, как мы сказали, у больного нет благоразумия. Ему нельзя сказать: «То, что ты хочешь, невозможно» или: «Поешь, это очень вкусно, все, кто пробовал, пальчики облизывали». Ни один больной не согласится признать, что ведет себя неподобающе и отрекается от монашеского достоинства. Нужно, чтобы болезнь прошла, и тогда, если человек смирится, он это признает. Но очень часто мы оправдываем свое поведение, перекладывая всю вину на других.

Далее святой Августин называет вторую категорию больных — выздоравливающие. Им нужно иное питание, иной режим дня, и даже заботиться о них нужно по-другому, чем о только что заболевших, потому что у них и запросы иные: они спешат скорей встать на ноги, а это заставляет опасаться, что они перестанут слушаться.

Наконец святой упоминает о тех людях, которые недомогают. Недомогание проявляется в том, что меня клонит ко сну, мне хочется полежать, я чувствую изнеможение и не могу стоять, потому что у меня все болит: голова, кости, поясница. Мне хочется поесть сметанки, попить молочка, мне хочется съесть яйцо, но только чтобы оно было не слишком жидким, с запахом, и не слишком крутым, тяжелым для желудка. Подобные состояния — это проявления душевного недуга, вызванные духовными причинами. Этим состояниям обычно подвержены те люди, которые проповедуют, но сами ничего не делают. В результате они теряют время, а потом чувствуют потребность совершить что-то великое, чтобы восполнить потерянное. Однако это невозможно, так как надо начинать все сначала. Но начинать с начала им не хочется, и потому они принимают грандиозные решения. Например, если они спали до сих пор по десять часов, то сейчас, вместо того чтобы постепенно сокращать время сна до восьми, семи, шести часов, они хотят подражать другим братьям и сразу переходят от десяти часов сна к двум. Они начинают совершать долгие бдения и в конце концов не выдерживают и надрываются.

Кроме того, недомогание обычно испытывают те люди, которые живут расслабленно или требовательны к другим и не могут наладить отношений с ближними. К каким бы врачам ты их ни повел, что бы ты для них ни сделал, хотя бы соловьиные язычки им подал, — никакого результата не будет. Они лишь несколько смягчатся: убедятся, что в монастыре их любят, делают для них все возможное. Но измениться нужно им самим. Они должны решиться стать простыми смертными и впредь подниматься по лестнице постепенно, ступенька за ступенькой, для того чтобы когда-нибудь взойти на высоту чад Божиих, которые трезвятся и бодрствуют.

Люди, страдающие от таких недомоганий, считают себя больными. Значит, и смотреть на них нужно как на больных. Если ты скажешь кому-нибудь из них, что он здоров, он накинется на тебя как лев. А если у него и не хватит на это духу, то все равно однажды настанет такой день, когда он все бросит и уйдет из монастыря. Именно поэтому нужно относиться к недомогающим со всей любовью и нежностью — так, как мы относимся к больным. Пусть у них нет температуры, но иногда для них бывают смертельны и десятые доли градуса.

Заботу о больных всех этих категорий нужно поручить, как сказано в правиле, «одному из братьев». Святой Августин возлагает всю заботу о них на одного брата, потому что, во-первых, его братство было небольшим, а во-вторых, как правило, очень трудно найти для такого дела подходящего человека. Больные обыкновенно отталкивают того, кто за ними ухаживает. Служитель, в данном случае больничный брат, приносит себя в жертву, но не может угодить им. В конце концов он устает и начинает им резко отвечать, жаловаться и добиваться перемены послушания. Уход за больными — это самое трудное послушание.

Брат просит со склада все, что считает нужным для каждого больного.

Ухаживающий за больными должен иметь возможность обращаться непосредственно к игумену, для того чтобы с его разрешения получать все необходимые для своего послушания вещи. И этому есть причина. Он не может предугадать, что попросят больные, особенно больные второго рода, то есть выздоравливающие, которые считают себя уже здоровыми и не хотят соблюдать режим. Но стоит им нарушить режим, как они снова заболевают, и тогда бороться за их выздоровление становится труднее, чем лечить только что заболевших.

О больных нужно заботиться с особенной любовью, они в этом нуждаются. Лишь бы в это дело не вмешивались все подряд, иначе всякий будет высказывать свое мнение. Люди обычно говорят сами не зная что. И чем больше они склонны к разговорам, тем больше открывают свою пустоту. Поэтому брат, ухаживающий за больными, должен быть человеком мудрым, терпеливым и прежде всего молчаливым, так чтобы не создавать трудностей.

Те, кому поручено заботиться о келарской, рухольной и библиотеке, должны служить братьям без ропота. (5.9)

В братстве святого Августина на разных складах хранили продукты и одежду и, кроме того, была библиотека. На Святой Горе, как вы знаете, одеждой для братьев ведает игумен или его заместитель.

Братья, отвечающие за все эти склады, должны быть скромными и молчаливыми, а значит, не склонными к ропоту. Бывает, что человек, пока он жил в миру, был абсолютно неприхотливым: ему и на хлеб едва хватало денег, только бы голод утолить. Но, поступив в монастырь, он получает все, что ни попросит. И чем больше к нему проявляют любви, тем более взыскательным и требовательным он становится. Чем больше он получает, тем больше ему хочется. Но любить Бога и жить духовной жизнью может только тот, кто приучен к лишениям и довольствуется тем, что у него есть. Человек, без промедления получающий все необходимое, становится необыкновенно жестоким и к Богу, и к людям.

Из этого не следует, будто монастырь не должен заботиться о нуждах своих насельников. Монастырь — это отеческие объятия и материнское лоно. Но монах сам должен помнить, что чем больше он требует, тем больше теряет: любовь Божия отступает от него. Если он добивается своего с настойчивостью или просит из зависти, то теряет место среди святых и опускается ниже самых приземленных людей. В миру люди живут, испытывая скорби, борьбу, скудость и болезни. Монах же в монастыре, где все дышит любовью, умудряется навредить самому себе, злоупотребляя заботой братии.

Стремясь обеспечить себя всем необходимым, человек редко вспоминает о том, чего хочет от него Дух Святой. Если бы он об этом помнил, то просил бы в тысячу раз меньше обычного. Он пришел бы в рухольную и сказал: «Может быть, осталась какая-нибудь заплатанная ряска или башмаки, которые никому не подошли?» Но вместо этого он хочет получить именно то, что вожделенно для его сердца. Тогда одежда или обувь становятся предметом его нежной любви, его «женой», которую он мог бы иметь в миру. Виданное ли дело, чтобы монах, избравший Христа единственной любовью своей жизни и обещавший искать только Царства Небесного, беспокоился о том, что ему не дали вещь, которую он просит? Если же к требовательности добавится еще и зависть, то человек может на многие годы лишиться дерзновения в молитве, потерять всякую возможность преуспеяния и совершенствования.