Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Ма - Вафидис Эмилиан. Страница 64

Итак, келарь, рухольный и библиотекарь пусть будут осмотрительными и знают, что люди подвержены всевозможным страстям. Служащие должны смотреть в оба и держать ухо востро, выслушивать братьев без ропота и выдавать просимое после совета с игуменом. Если же они будут поступать неосмотрительно и относиться к братьям слишком требовательно, то те станут их порицать и в монастыре начнутся раздоры.

Книги пусть братья получают каждый день в установленное время. Тому, кто попросит их не вовремя, выдавать их не следует. (5.10)

Предположим, садовник задержался сегодня на огороде. После вечерни он подходит к библиотекарю, просит выдать книги, и тот ему дает их. Если в следующий раз библиотекарь откажется выдать ему книги в неположенное время, садовник его отругает. Почему? Потому, что ему был показан обходной путь. Итак, единственный подобающий путь — это путь законный, то есть выдача в установленное время. Если же ты потакаешь нерадению ближнего, выдавая вещи не вовремя, если ставишь лицо выше закона, выше общины, ты готовишь себе завтрашнюю «головную боль». Пока ты будешь нести послушание библиотекаря, этот брат будет тебя мучить, и всегда виноватым будешь ты. Исправить его ты уже не сможешь. И поэтому всякому, кто приходит в неположенное время, очень мягко и с любовью говори: «Брат, давай возьмем на это благословение у игумена». С этим брат не согласится, он знает, что поступает неправильно. Он тебя просит, надеясь, что ты подумаешь, будто один раз нарушить правило ничего не значит. Но один раз превратится в два раза, в три, и спустя некоторое время ты сделаешь из этого монаха демона.

Если братьям нужна одежда или обувь, то ответственные за вещи должны выдавать их без промедления. (5.11)

Одежду и обувь братьям нужно выдавать в установленный срок. Монах, ответственный за рухольную, пусть не медлит с выдачей, оправдываясь тем, что был слишком занят или не смог переговорить с игуменом. Он должен найти возможность выдать вещь в установленный срок. Конечно, этот срок назначает монастырь, а не настырный брат, который хочет, чтобы с его просьбой было по пословице: «Сказано — сделано». Тому, кто требует что-то срочно ему выдать, мы этого не даем. Брат-рухольный согрешает, если выдает такому просимое. Этим он делает брата духовно немощным. Но и затягивать с выдачей нельзя.

Не спорьте. Прекращайте спор как можно быстрее, чтобы гнев не превратился в ненависть, сучок — в бревно и человек не оказался преступником, потому что, как написано: «Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца», (6.1)

Если один всегда служит, а другой принимает услуги, то первый устает, а второй, как правило, становится требовательным, отчего, естественно, возникают споры. Если такое случится, говорит святой Августин, постарайтесь сразу примириться, потому что спор приведет вас к гневу, гнев превратится в ненависть, а ненависть, по слову Господа, равнозначна убийству. Противоречие или отказ — это смертоносная стрела. Кто отказывает ближнему, тот его не любит. Любящий брата отвечает «да» и находит при этом способ поступить правильно. Даже если я скажу «нет» из любви, то окажусь преступником. Ближнего я должен принимать без оговорок, только так я само-умаляюсь и делаюсь подобным Господу.

Итак, спеши уступить первым. В противном случае между тобой и братом возникнет разделение, вы обидитесь друг на друга, станете врагами и, может быть,

уже никогда не сможете наладить отношения. Пусть даже правда на твоей стороне, но, как бы то ни было, согласись с ближним, потому что для всякого правильным является его собственное мнение. Никто не расположен выслушать ближнего и признать его правоту. Нужно обладать крайним смирением и беспредельным самоумалением, чтобы самому стремиться узнать истину от другого. Ты можешь сказать правду только в том случае, если человек тебя упрашивает, молит, падает тебе в ноги. Если же он не просит, оставь при себе свою правду и справедливость и позволь ближнему идти своей дорогой. Ты не можешь изменить его сознание. Никто не согласится отдать свою свободу. И поэтому святой Августин продолжает:

Если кто-то обидит брата: оскорбит его, скажет ему злое слово или оклевещет, то пусть вспомнит, что должен как можно скорее уврачевать зло, сделав огорченному что-нибудь приятное. Но и обиженный должен прощать брата и не спорить с ним. (6.2)

Кто-то, например, утверждает, что святой Серафим Саровский выше апостола Павла, а я возражаю, что Павел первый после Единого Бога. Без сомнения, своим противоречием я уязвляю брата. Что уж говорить о тех случаях, когда я его унижаю или на него клевещу! Клевета — самое большое зло, которое можно причинить человеку. Оклеветанный или униженный брат чувствует смятение. Его жизнь, отношения с людьми, молитва выходят из обычного русла, он не может сохранить внутреннего мира. Как мне теперь себя повести? Попросить у него прощения? «Простите» ничего не стоит. Извинился — и уже не стыдно? Нет, я должен позаботиться о том, чтобы сделать брату что-то приятное. Это значит, что я должен раскаяться, смириться, сделать все возможное, лишь бы человек перестал чувствовать себя уязвленным.

Впрочем, обычно мы не осознаем, что ранили ближнего. Мы думаем, что совершаем дело Божие, что Христос нам поручил защищать истину. Но это не так: тот, кто творит дело Божие, всегда пребывает в мире, спокойствии, ведет себя достойно и никогда не питает к ближнему вражды. Если же я обидел брата, мне нужно отречься от себя; отныне я буду перед ним смиряться, и он со своей стороны пусть постарается меня простить. Такой настрой у нас обоих поможет восстановить единство в братстве. В противном случае мы останемся отдельными личностями, вместо того чтобы составлять одно целое.

Тот, кто не желает просить прощения, причем от всей души, не получает никакой пользы от своего пребывания в монастыре, хотя мы его и не прогоняем.

Если ты не можешь попросить прощения, а значит, не понимаешь, что должен жить в согласии со всеми, уверяю тебя, говорит святой, ты напрасно проводишь время в монастыре. Конечно, мы не прогоняем тебя, но твоя жизнь тут не приносит тебе никакой пользы. Только тот способен жить в монастыре, кто подчиняется ближним и умывает им ноги; кто смиряет свое мудрование и желает одного — жертвовать собой ради другого; кто чувствует, что он один виновен и грешен, а все прочие — святые и праведные. Тому, у кого нет такого сознания, нет смысла оставаться в обители. А если все же есть какой-то смысл, то лишь в осознании того, что он потерпел крушение и неудачу и должен покаяться и попросить прощения.

Храните себя и от резких слов. Если они вырвутся у вас, не медлите уврачевать эти самые уста, нанесшие рану.

Не говорите ближнему таких слов, которых он не сможет понести. Если же у вас вырвется резкое слово, то врачуйте свои уста, а не огорченного вами человека. Он уже обиделся. Ты выстрелил в птичку, и она упала. Большинство наших слов и разговоров ранят людей. Следи за своим языком, потому что речь показывает, что кроется в сердце.

Но если ради исправления младших кому-то из вас по долгу послушания придется сказать суровое слово, вам не обязательно просить у них прощения, даже если вы чувствуете, что преступили меру строгости. Чрезмерное смирение может подорвать ваш авторитет среди тех, кто должен вас слушаться. Просите лучше прощения за всех у Господа, Который знает, как вы любите тех, кого исправляете, может быть даже больше, чем нужно, (6.3)

Тот, кому дана административная или духовная власть, может допустить ошибку, преступить границы духовных полномочий. Если ты игумен, проистамен или старший на послушании, то, конечно, ты не вправе из-за своей духовной немощи вести себя грубо с подчиненным. Если ты себя так ведешь, потому что не умеешь поговорить, уступить, объяснить, то перед Богом ты тем самым грешишь. Тем не менее ты не обязан просить прощения у обиженного, говорит святой